Сколько стоит любовь (СИ) - Доронина Слава - Страница 15

Зашла в дом, держа в руках деньги. Мать выскочила мне навстречу, услышав, как машина остановилась у дома.

— Господи, Тасенька, я уже думала обращаться в полицию. Я тебе столько раз звонила и писала, ты… — она осеклась, увидев пустое выражение на моем лице и заметив пачку денег в моих руках, сжала губы в тонкую линию.

Часть суммы осталась лежать в бардачке. Я пока ещё не решила, что мне делать дальше. Для начала сдам все экзамены и получу диплом. Дождусь маму и Лизу из Москвы. И там уже буду принимать окончательные решения.

— Тася… — мама прикрыла ладонью рот, и слезы градом покатились из ее глаз. — Что ты натворила…

Мама по характеру была очень мягким человеком и никогда не поднимала на меня руки. И сейчас я была уверена не поднимет, хотя я будь на её месте, как следует вправила бы своей дочери мозги за такой поступок. Даже если он был во благо. Но зато мама и без рукоприкладства умела одним словом и взглядом наказать так, что мало не покажется. Только я и так чувствовала себя отвратительно в прямом и переносном смысле этого слова, а когда видела этот ее взгляд, не осуждающий, нет, а такой жалостливый, будто она себя проклинала в эту минуту… ещё хуже становилось.

— Если ты не перестанешь так на меня смотреть я… я уйду из дома. Мне и так плохо, — тихо сказала я, выдерживая ее взгляд. Ее подбородок дрожал, и она не сводила с меня безумных глаз. — Здесь недостающая сумма, мама. И я бы будь у меня возможность отмотать время назад и что-либо изменить — ничего не меняла.

Положила деньги на тумбочку и пошла в свою комнату. Нет, в ванную не хотела идти и открывать купальный сезон в реке я тоже не стала, хотелось ещё хоть на чуть-чуть оставить на себе мужской запах и все те горячие прикосновения. Наверное, все сложилось вполне удачно. Оставалось дать отпор Ильнуру и швырнуть его ребятам те деньги, что он должен был мне дать. Он все равно мне ничего не посмеет сделать. Я выполнила условия нашей сделки!

Мама стояла в дверях моей комнаты, пока я раздевалась и складывала одежду на стул. Делала вид, что не замечаю её и той боли, что исказило её лицо. Я очень сильная и переживу это все. И осуждение, и сплетни, и глупые, пустые пересуды моего решения и поступка.

— Ты понимаешь, что тебе теперь житья здесь не дадут и повесят ярмо проститутки?! — шёпотом спросила она, смотря на меня все тем же потрясенным взглядом.

— Мне все равно, — бросила я из-за спины. Но маму и Лизу было немного жаль. — Поговорят и забудут. Вернётесь с Лизой, и уже найдутся новые сплетни для обсуждений. Я сдам все экзамены и поеду в Москву.

— Продолжать заниматься…

— Мама! — перебила ее и обернулась, гневно смотря ей в лицо. — Это все только ради Лизы, мне и так сейчас… — я судорожно вздохнула и осеклась. — Давай об этом поговорим когда-нибудь… потом? А ещё лучше, никогда. Ты же не любишь, когда кто-то вспоминает о папе или говорит, что его возможно было спасти? Представь, что другого выхода у нас не было и просто смирись с этим. Как я сама собираюсь это сделать.

— Ты не понимаешь! Ты… Когда у тебя появятся свои дети…

— Обязательно пойму. И детей в ближайшее время не появится, если ты переживаешь об этом. Он предохранялся.

— Он… Он… Это Багров? — голос мамы дрожал, и она сама вся тряслась.

— Нет, — я скривила лицо. Даже думать о том, что это мог бы быть престарелый Багров, было неприятно. — Я не знаю этого человека. И узнавать о нем ничего не собираюсь. Он приезжий и уже уехал из города.

Я думала мать впервые залепит мне пощечину, с какой злостью и отчаянием она глядела мне в лицо, но она лишь отвернулась и вышла из моей комнаты, прикрыв ладонью рот. Я знала, что она сейчас плачет на кухне. И плакать вместе с ней не собиралась. Поздно. Да и не любила я эти мокрые дела. Слезами делу не помочь. А оно уже сделано, и деньги у были у нас на руках. Так зачем плакать?

Глаз я так и не сомкнула. Лежала на кровати и смотрела в потолок, решив, что сегодня я пропущу занятия в колледже. Возможно, что и завтра. В девять утра приехал человек от Ильнура, благо мать к тому времени ушла на работу. Я не взяла деньги, которые он мне протянул, и просила передать Ильнуру, что я больше не вернусь в его ресторан. Понимала, конечно, что ничего хорошего меня ждать не будет после этого заявления, да еще и переданного через посредника. И в любом случае придется показаться в ресторане в ближайшие дни. Но только менять своего решения я не собиралась. Я была полна решимости уехать из города и начать новую жизнь.

Мать вернулась поздним вечером, а у меня не было сил даже встать и сходить сегодня в больницу, чтобы проведать Лизу. Я лежала в своей постели и периодически забывалась сном, и мне постоянно снился он. Мужчина, имени которого я не знала, но который спас мою семью от страшного горя…

— Тасенька, ты как? — мама вошла в мою комнату и тихо позвала меня.

— Все нормально, мам, — безразлично отозвалась я.

Она протянула мне воду и таблетки и ободряюще улыбнулась.

— Это обезболивающее и успокоительное. Тася…

— Мам, со мной все в порядке. Как Лиза?

— Я обо всем договорилась. Через два дня у нас самолёт. И попросила бабу Нюру приглядывать за тобой, зная наперед, что ты будешь против, но мне так будет спокойнее. Если все получится, то через две недели весь этот кошмар останется позади…

— Все будет хорошо, — заверила я маму. — Мне не нужны таблетки, — кивнула на воду и белые капсулы. — Со мной правда все в порядке, — повторила я.

— Скажи, это все-таки был Багров? — вдруг спросила мама, а у меня от одной этой фамилии холод пробежал по позвоночнику. От него давно поступали неоднозначные намёки. А теперь, когда до него дойдут обо мне новые слухи, и подавно завалит грязными предложениями.

— Нет, мама, — на ее лице отразилось недоверие, — это, честно, был не он. Я не знаю, кто этот человек. Он не местный. Отдал мне деньги и уехал этой же ночью. Я тебя не обманываю.

Говорить об этом было по-прежнему тяжело. Вспоминать еще больнее. А думать, так и вовсе нескончаемо грустно. Грустно, что больше никогда его не увижу…

— Хорошо, — выдохнул мама. — К сожалению, уже ничего не изменить, но…

— Мама. Без но. Я сделала это ради Лизы. Мне нестерпимо больно видеть в твоих глазах осуждение, сожаление и боль. Эта ночь никак не изменит твою старшую дочь. Поезжай в Москву и не думай ни о чем плохом. Все скоро будет у нас как прежде, а Лиза, как и все дети, пойдет в первый класс здоровым ребенком.

— Хорошо… — она тяжело вздохнула, поставила стакан с водой на тумбочку и принялась рассказывать про сестру.

Я пообещала маме, что завтра навещу Лизу и провожу их перед отъездом. Скорая доставит их до областного центра, а там посадит на самолёт, и уже в Москве их встретит бригада врачей. И даст Бог все пройдет хорошо. Я очень сильно в это верила. Как и в то, что наша вера имеет чудесное свойство помогать нам в трудные минуты.

Тася

Ближе к вечеру, когда на улице уже стемнело, а из окна повеяло прохладой и свежестью, мой телефон начал заходиться в бесконечной и несмолкающей трели от входящих звонков. Регина оборвала мне весь телефон, видимо, поставив перед собой цель, разрядить мне батарейку в ноль, но добиться ответа. Вот только мне не хотелось ни с кем общаться. И все же её настойчивость одержала верх над моим терпением, и я ответила на звонок, решив, что наверняка случилось что-то важное, раз она не унималась столько времени.

— Ну, наконец-то! Я уже думала, что плюну на всю подготовку к экзаменам и побегу к тебе домой. Это правда, что ты ушла из ресторана и вчерашнюю ночь провела с каким-то приезжим парнем? — да, тактичностью Регина явно не могла похвастаться, но столько лет, сколько мы общались, и после всего того, что вместе пережили, ничего обидного в её словах и тоне не было. По крайней мере, я не обижалась. Да и разве на правду обижаются?

Но зато меня возмутило другое. В этом небольшом городе ничего и ни от кого невозможно утаить. Представляю, сколько косых взглядов пришлось вытерпеть сегодня матери…