Лазоревый шторм - Деннинг Трой - Страница 18
- Предыдущая
- 18/73
- Следующая
Волшебница подняла руку к свету, надеясь, что он пришел от солнца и его лучи восстановят магическую энергию тела, но ее плоть осталась бледной.Садира снова пошла вверх по ступенькам, уловив несколько нот песни Магнуса между завываниями урагана.
Предводитель призраков протянул руку к ней. Садира почувствовала, как ее стилет выскользнул из ножен. Она дернулась схватить его, но опоздала и стилет полетел прямо к руке призрака, успокоившись только на его металлической ладони.
— Я верю, что это оружие принадлежало когда-то матери Агиса, — сказал тот, поднимая руку вверх. Ему не пришлось особенно напрягать голос, так как ураган уже почти выдохся.
Садира недовольно нахмурилась и остановилась в дюжине шагов от призраков, все еще сжимая в руке крошечный железный молоток. Хотя и заинтригованная загадочным поведением призрака, волшебница не так интересовалась тем, что он делает, сколько выбором своей новой атаки. Судя по ее телу, энергии в нем было максимум на одно заклинание. Если она собирается уйти отсюда живой, она должна выбрать что-либо хорошее.
— Какое тебе дело, кому он принадлежал? — грубо спросила она.
— Увидишь.
Жемчужное облачко тумана закружилось вокруг кинжала, сгущаясь в лицо симпатичного мужчины, с правильными чертами лица, аристократическим носом и длинными черными волосами, разделенными в центре единственной белой прядью. Остальные части его тела появились ниже кинжала, и вскоре он полностью стоял перед Садирой, его мускулистые руки безвольно свисали вдоль туловища, а плечи безвольно свисали вперед.
Мгновенно забыв о своем заклинании, Садира выдохнула, — Агис!
Аристократ нибего не сказал, зрачки его глаз оставались пустыми и равнодушными.
— Не беспокойся, он еще жив, — сказал призрак чересчур уверенным голосом. — Серость частенько вводит в заблуждение, показывая духов еще живых людей.
Сердце Садиры сжала ледяная рука отчаяния. Призрак врет. Дух Агиса сгустился из Серости, проклятый призрак не притащил его сюда. Если бы аристократ на самом деле пришел из Атхаса, он возник бы сразу, а не по частям.
Призрак врал дальше:
— Твой муж высоко ценил оружие своей матери. Я воспользовался этим кинжалом, чтобы позвать его дух из Самараха.
На какое-то мгновение Садира застыла, не в силах даже пошевелиться. Затем она вскрикнула и едва удержалась на ногах, все ее тело печально содрогнулось. Самарах. Она повторяла это слово опять и опять. Единственное слово подтвердило ее худшие страхи. Призраки нашли Агиса, а может это сделал Борс, и они убили его. Все, что осталось от ее мужа, — приведение с пустыми глазами, вызванное рыцарем-призраком, дух, который не помнит даже свое собственное имя.
— А теперь иди вниз, — сказал предводитель. — Иди в Серость, или я заберу жизнь твоего мужа.
— Ну и бери! — заорала Садира. Она внезапно почувствовала как грудь стеснило, щеки запылали. — Зачем он мне такой?
Слова едва успели слететь с ее губ, а волшебнице уже стало стыдно. Она не могла сказать такое. Это сказала какая-то другая женщина, слабая, безвольная, которая не любила по-настоящему своего мужа.
Садира знала, что она должна чувствовать вину за смерть Агиса, переживать за то дело, которое им еще предстоит. Быть может Борс уже завладел Черной Линзой, и теперь у нее и ее товарищей нет защиты от него, величайшего мастера Пути. Она должна была подумать о юном Ркарде, в красных глазах которого сверкала убежденность в своей великой судьбе, сразиться с чудовищем, убившим Агиса и миллионы других. Она должна была подумать о том, что Борс теперь придет и убьет ее, Ркарда и всех остальных, разорит Тир и убъет всех его жителей, а потом, очень скоро, только огромная свалка мусора останется там, где был величайший свободный город Атхаса.
Но Садира не могла думать об этом и не чувствовала ничего, кроме злости, страшной злости на своего мужа, который отправился на поиски Тихиана и умер так далеко от нее.
Магнус внезапно перестал петь, и глубокая, сверхъестественная тишина окутала башню. Призраки бросали нервные взгляды назад, на минарет, где первая розовая ленточка появилась в небе между двумя крутящимися вихрями. Предводитель призраков призывно махнул рукой своим товарищам, потом начал спускаться вниз, по ступенькам, толкая дух Агиса перед собой. Другие призраки последовали за ним, окружая Садиру и отрезая ее от ворот.
Голос Магнуса загрохотал с неба. — Садира, ты почти вышла! — крикнул он. — Помоги мне, пой!
Предводитель взглянул наверх, как если бы его аметистовые глаза могли видеть слова, прогремевшие из неба, потом остановился в двух шагах от Садиры. — Молчи! — приказал он. — Время пришло. Ты должна решить — жить Агису или нет.
Волшебница открыла рот и запела, ее мысли крутились вокруг маленького железного молотка, который она по-прежнему держала в руке.
Предводитель отступил назад, отдернув руку с кинжалом от Агиса. Дух аристократа последний раз взглянул на Садиру, его рот наполовину открылся, брови печально изогнулись, и он растаял облачком тумана.
Садира перестала петь, и с силой бросила свой молоток мимо головы предводителя, выкрикивая заклинание. Оружие со страшным шумом ударилось в следующего призрака, тот полетел на землю, сбив другого, стоящего сзади, и оба они оказались на земле.
Молоток на какое-то мгновение завис над ними, потом увеличился до размеров канка и опустился вниз. Удар радробил шлемы и снес ступеньки под головами призраков, Когда геммы, содержащие жизненные силы обоих призраков, разлетелись на куски, страшный взрыв потряс башню. Предводителя бросило на Садиру, а двух других призраков выбросило с лестницы.
Предводитель и волшебница покатились по ступенькам вниз, два смертельных врага, крепко обнявшись как два любовника. Пока они катились, доспехи призрака царапали и били Садиру, она же отчаянно старалась сбросить предводителя с себя. Призрак, не выпустивший из руки стилет, пытался воткнуть его в ее сердце. Когда они, наконец, остановились, Садира лежала на спине, голова ниже ног, а приведение, стоя на коленях, нависало над ней, по-прежнему сжимая кинжал в кулаке.
Садира взглянула мимо своих ног, вверх. Ее магигеский молоток исчез вместе с двумя призракаки, которых он уничтожил. Еще двоим, видимо, удалось уцелеть, но их было не видно, и вообще она видела только свои собственные ноги, лежащие пятью ступеньками выше. Они были бледны, бледны до самого кончика большого пальца. Она использовала остаток своей магической энергии.
— Больше нет магии, — прошипел призрак, проследив ее взгляд.
Его пурпурные глаза зло вспыхнули за забралом, он отвел кинжал в сторону, схватил Садиру за плечи и поднял ее на ноги, прижав к себе.
— Теперь вниз, в Серость.
— Нет.
Ладонью одной руки волшебница ухватилась за забрало шлема и с силой отбросила его вверх, открыв лицо. Вторая рука метнулась вперед и схватила сморщенное лицо призрака. Она стала тянуть из нее так же, как она выкачивала мистическую энергию из растений Атхаса. Теплая волна побежала по ее руке. Если бы призрак был живой, конечно она не смогла бы вытянуть жизненную силу из своего врага. Но он был ни живым ни мертвым, и энергия, заключенная внутри геммы, держалась там не так твердо, как внутри настоящего живого тела.
Призрак взвигнул неожиданно тонким голосом, его сморщенная кожа начала шелушиться под пальцами Садиры. Он попытался ее оттолкнуть, но его руки уже дрожали от недостатка жизненной силы. Волшебница обхватила его свободной рукой за шею и сжала посильнее. Собрав последнюю энергию Предводитель шагнул к Серости, собираясь прыгнуть вниз.
Садира с силой выбросила руку вперед, прорвав уже тонкую кожу, и ее рука глубоко погрузилась в голову призрака, уже наполовину превратившуюся в туман, и схватила темный аметист. Тело приведения стремительно становилось пылью, он прыгнул вниз, но ноги волшебницы уже коснулись белого камня башни и она знала, что ему не унести ее с собой. Призрак улетел прочь коричневатым облаком, которое быстро растаяло, смешавшись с туманом Серости.
- Предыдущая
- 18/73
- Следующая
