Горячий контакт (СИ) - Леконцев Олег - Страница 15

Впрочем, генерал собирался сам навешать моим командирам. Кажется, начинается спектакль, где главное лицо – НЕ Я. Очень интересно. А жизнь-то налаживается!

– Товарищ начальник курсов, – козырнул генерал хозяину, соблюдая субординацию. На большее его не хватало. Он заорал: – Какая б… сегодня вела учебный бой со мной в квадрате 24–14?

Генерал оценивающе посмотрел на стоящих передо мной офицеров. Свекольников в счет не шел, Оладьин не походил на нахального пилота, Рымаров показался ему мелковатым в виду своего лейтенантского чина. Меня он вообще не видел. Курсант для него являлся настолько мелкой фигурой, что для его рассмотрения генералу нужен был микроскоп. Наиболее перспективным для него показался Сидоров – видный мужчина, с вполне допустимым полетным опытом и еще приличным здоровьем.

– Ты, двухголовая корова колхозного производства, вел бой?

Сидоров, к моему удивлению, не стал взрываться и отвечать вежливым матом. Вообще, все вели себя на удивление спокойно, словно генералу по его чину разрешалось хамство.

– Допустим, – согласился Сидоров, почему-то не заложивший меня.

– Ах ты цирковая лошадь, где была твоя голова…

Сидоров после такого отношения убьет, но, конечно, не приблудившегося генерала, а меня. Следовало переводить огонь на себя.

– Товарищ генерал, – прервал оратора, – бой с вами вел я.

Генерал повернулся ко мне грозовой тучей с неограниченным количество громов и молний.

– Я сорву с тебя все твои звездочки, и ты начнешь снова…

Его блуждающий взгляд застыл при виде моих погон.

– Ты что за чмо? – недоуменно спросил он.

– Курсант Савельев, – вынужденно простил я ему грубость в свой адрес.

Генерал оказался в раздумье:

– Командира покрываешь? Не может курсант так везти бой. По определению. Подменили, выставили меня на посмешище, как клоуна.

Для него оказалось проще остановиться на Сидорове, чем разбираться с непонятным курсантом.

– Да, Виталий Сергеевич, вам пришлось драться с курсантом, которому вы проиграли. И бой был честным, без всяких подмен, – заговорил Свекольников. Голос его звучал как-то странно. Я скосил на него взгляд. Да генерал веселится! Может быть, моя судьба не столь печально. Настроение, глубоко зарывшееся в могилу, с любопытством высунулось на поверхность.

Генерал остыл.

– Курсант, надо же. Курсант, тебе кто велел технику ломать и нарушать полетные инструкции? Такие маневры категорически запрещены всеми, начиная с конструкторов и завершая главкомом. Мне говорили, что Савельев…, - он оборвал себя, скосил глаза на офицеров, намекая, кто является действительным виновником грубейших нарушений во время проведенного боя.

На присутствующих слова генерала оказали странное воздействие. Они захмыкали, заулыбались – Свекольников открыто, остальные пряча лицо.

– Кстати, – подхватил Свекольников, – надо бы действительно посмотреть, что поломал оглашенный курсант в результате неположенных маневров. Веди, пилот, – обратился он ко мне, – посмотрим на степень твоего сумасшествия.

Он подоткнул меня в спину и мне пришлось выступать впереди массы звездно-погончатой публики. Пулей взлетел в тарелку. Генерал по-хозяйски последовал вторым.

Я вытянулся около перегрузочных кресел. Поскольку сушка была учебная, то помимо кресла для пилота выделялось еще кресло для инструктора.

Свекольников сел в одно из них и, включив звуковой интерфейс, поинтересовался степенью разрушений машины.

Тактический компьютер, соединенный с кибер-пилотом, ответил мгновенно:

– Мелкий ходовой ремонт. Разрешается взлет с экипажем в один человек.

– Уточните характер повреждений! – потребовал Свекольников.

– Сломаны задние стойки правого перегрузочного кресла.

Воевавший со мной генерал, севший в сломанное кресло, наклонился, пощупал стойки, презрительно сказал:

– Перестраховщики, у нас и на куда худших летали без всяких проблем.

Оладьин и Сидоров, кое-как устроившиеся у входа, с ним согласились. Рымаров, для которого места не нашлось, стоял на лестнице и скептически посмотрел на творение моих рук. Потом проверит, – подумалось мне.

Свекольников меж тем, защелкал тумблерами, отдавая какую-то команду:

– Посмотрим, как выглядит, старший беркут под прицелом видеокамеры. Итак, мультик.

В голове у меня словно щелкнуло. Ведь видел же у генерала на груди хищную птицу – парящего беркута и не сообразил, что это генерал Ладыгин, командир XVI авиадивизии, прикрывающей Москву и теперь уже официально носящей название "Беркут". О беркутах и самом Ладыгине создано столько историй и легенд, что хватит на толстенный том. Не зря комдив, наверное, единственный в стране человек, имеющий два Георгия – четвертой и третьей степеней и кучу других отечественных и иностранных орденов. Да, целился в утку, попал в слона. Не захочет ли теперь разъяренный слон растоптать меня? И почему я такой везучий?

Я посмотрел на монитор. Когда генерал говорил про мультик, он имел в виду, что кибер-пилот с помощью тактического компьютера центра управления полетами оценит уровень попаданий, отмеченных видеокамерами, и дорисует ситуацию так, как было бы это, если бы стрельба шла реальным оружием.

На мониторе появилась сушка Ладыгина, та самая, на которой он прилетел сюда. Очередь двух 30-мм пушек пересекла корпус. Машина какое-то время еще летела, а потом взорвалась.

– Твою мать! – прокомментировал Ладыгин.

– Корабль сбит. Пилот проявил небрежность в бою, не заметив маневра атакующего противника. Рекомендуется направить на переучивание.

Свекольников откровенно захохотал, Ладыгин взвыл от нестерпимой злости. Он обвел взглядом кабину, ища на ком бы или, хотя бы, на чем бы успокоить себя. Я благоразумно вжался в стену, генерал гнева комдива не боялся. Остальные могли дать сдачи, не обращая внимания на чины. Ладыгин сжал кулаки от бешенства и уставился на следующий эпизод.

Сушка Ладыгина, маневрируя, уходила в сторону, но я успел зацепить ее прицелом видеокамер. На мониторе это выглядело так: снаряды ударили по нижней задней полусфере, двигатель, частично поврежденный, еще тянул, но машину на высоте не держал, и она полого пошла вниз.

– Машина серьезно повреждена, оценивается, как сбитая, пилот совершил ошибку, грубо сманеврировал. Рекомендуется провести дополнительную переподготовку.

– Товарищ начальник, – почти жалобно сказал Ладыгин, – что он постоянно говорит о переучивании?

– У нас же учебные курсы, – пояснил Свекольников. – Программа учебная, нацеленная на поиск слабых курсантов.

Ладыгин запыхтел. Его уже давно так не унижали.

– Впрочем, – продолжил генерал. – Из уважения к вам я выключу звук.

Он щелкнул тумблер и в дальнейшем комментарий кибер-пилота мы уже не слышали. На мониторе тарелка стремительно уменьшилась – Ладыгин, понимая, что потерял инициативу, решил выйти из боя. Но напоследок я оставил ему еще один подарок. От моей сушки сорвались оставшиеся две ракеты. Как бы быстро не мчалась тарелка, они был быстрее. От одной умный электронный пилот Ладыгина сумел уклониться, используя скорость. Но последняя впилась в заднюю полусферу. Броня не выдержала, ракета взорвались в двигателе, который сдетонировал и снова разнес машину на клочки. Судя по всему, автор компьютерной программы был любителем больших эффектов. Взорвалась сушка так, что любой создатель киношных взрывов позавидовал бы.

Ладыгин матюгнулся, Оладьин и Сидоров переглянулись.

Генерал вернулся к делам учебным.

– Кибер, – приказал он, вновь включая звук, – подсчитать эффективность проведенного курсантом боя.

Кибер сушки собирался с мозгами, анализируя разные аспекты воздушного поединка. На самом деле работал не он – с генералом сообщался тактический компьютер.

Негромко звякнул звонок – анализ окончен.

– Курсант завершил бой победителем. Окончательная оценка – 356 баллов.

– Рейтинг по учебным боям во всероссийском каталоге?

Кибер притормозил, выискивая данные, и сообщил: