Честь и меч (СИ) - Леконцев Олег - Страница 29

И чудо пришло. Орков и кентавров, сотнями бродящих по окрестностям разогнали и уничтожили, раненым оказали помощь. И называлось это чудо Игорь Кудрявцев — Архангел Божий, посланный Господом на помощь людям.

Он пытался им объяснить — мальчик с серым от усталости и недосыпания лицом, что он такой же просто смертный, как они, и благодарить надо воинов и самомнение огров. Но чем больше Игорь говорил, тем больше люди верили в чудо, поскольку сипящий парнишка сам по себе не сумел бы разгромить врага. Они, ветераны с опытным полководцем, были разбиты, а мальчик мог победить, только ведомый Господом.

Ему кланялись, кто мог, и крестили, кто больше ни к чему не был приспособлен, не только как спасителя и победителя нечисти, но и как Посланца Божьего, направленного им на помощь и которому они были обязаны жизнью. И они понимали это и молили Господа и сына Гроссмейстера, почти как Сына Божьего, благодаря за помощь.

Игорь выдержал это славословие с полчаса. Каждому, разумеется, нравится, когда его хвалят, но когда воспринимают тебя как небожителя, хватают за руку, а кто-то норовит ее и поцеловать… Этим людям надо отдохнуть и прийти в себя, а его кажется зовут к раненому Дмитрию Краснокутскому, который будет не так словоохотлив.

К обеду появился старший Иваренков с длиннющим обозом. Здорово же он нарассказывал, если с ним отправили столько повозок. Впрочем, добрая доля их предназначалась для раненых, но и телам тварей достанется.

— Ваша Милость, делегация вас продолжает ждать. Мало того к голове думы присоединился и господин мэр.

Игорь поморщился:

— Что еще там случилось?

Они сидели у постели раненого Краснокутского. Вчера орки перебили ему обе ноги и распороли живот. Даже по меркам Зоны ранение тяжелое. Сегодня он чувствовал себя лучше. Конечно, на ноги ему встать не раньше, чем через три недели. Но аппетит вернулся. И все — Краснокутский, Игорь, центурион, Милорадович и присоединившийся Сергей наворачивали сваренную в кухне легиона кашу. Был обед.

— Я Ваша Милость, когда вернулся, напугал всех — решили, центурия разбита, воины погибли, а я единственный, кто уцелел.

— Не высоко же ценят нас эти купчишки, — проворчал Милорадович.

— Ну, господин граф, у них был повод, — Сергей покосился на Краснокутского, и пробормотал: — простите, Веша Светлость.

— Пустое, — махнул рукой Дмитрий Краснокутский, — сами виноваты. И чем все закончилось?

— Вообще-то, больше всех вопил Магистр Александр, а купцы помалкивали, хотя и они всех похоронили. Мне пришлось убеждать народ, что дело обстоит по-другому, и наоборот, это мы всех разбили. В результате мэрия срочно выделила повозки, послали за мэром, чтобы вас встретить, — засмеялся Иваренков, — но у меня все-таки осталось впечатление, они мне до конца не поверили. Пока вы не появитесь перед ними, Ваша Милость, с горой дохлых тварей, они будут мучаться сомнениями, не обманул ли я. Уж как-то неожиданна для них победа. Кстати, потом нам надо будет как-нибудь отблагодарить Его Преосвященство Архиепископа Новодмитриевского и Его Милость Магистра Александра Низвольского.

— Едем, — согласно кивнул Игорь. — Порадуем комиссию по встрече.

Собственно, делать здесь было больше нечего. Нечисть разгромили, остатки переловили или разогнали. Раненых и погибших аккуратно размещают на повозках. Осталось погрузить тварей и все. Но это сделают и без него. А ему надо быть в столице. Он чувствовал — война на сегодня заканчивается. Зато начинается политика.

— Ваша Светлость, вы с нами?

Краснокутский отрицательно покачал головой.

— Я поеду с ранеными. А вы отправляйтесь, Ваша Милость. Здесь уже делать нечего, нечисть дыхнуть боится, а не то, что нападать.

Он не стал хвалить Игоря и рассыпаться в благодарности. Старый воин чувствовал себя неловко. Перед выходом в поход он публично заявил, что «этот мальчишка» ни к чему не способен, а за него все делают те, кто поднимает сына Гроссмейстера.

Теперь Краснокутский понимал — был не прав. И еще понимал — рядом с ним великий воин и служить ему за честь любому рыцарю. Если не весь пятый легион, то его командир становился преданным союзником будущего Гроссмейстера.

Игорь задумался, предаваясь не анализу молчанию Краснокутского, а не потеряется ли без него войско.

С одной стороны… с другой стороны…

Еду!

Он немного побаивался встречи с делегацией, опасаясь, что та может потребовать слишком многого. До сих пор он в основном общался с рыцарями и оруженосцами — дворянами. Еще со слугами. Могущественная верхушка простонародья была для него далеко и существовала лишь теоретически.

Когда Игорь понял, что эта и есть та причина, из-за которой здесь прохлаждается, он рассердился на себя и приказал подвести коня. Утром он забыл про лошадей, оставив Вергуна в столице. Если бы не предусмотрительный Завалишин, приказавший отправить следом за центурией десяток лошадей, идти бы ему пешком.

Он отправился обратно в казарму с Милорадовичем, оставив центуриона всем распоряжаться. Всем — это всем, кроме легиона, его под команду ему никто не давал, а сам Игорь, несмотря на предложения Краснокутского, не решился, представив кислые морды некоторых членов Совета.

— До вечера собери тварей, прочисти еще раз леса и возвращайся, — приказал он Завалишину, — Ваша Светлость, — обратился он к Краснокутскому, — пусть проведут перекличку в легионе и так далее, чтобы не оставить случайно кого-нибудь.

— Да, конечно, — как о само собой разумеющемся, кивнул тот. Игорь застеснялся. То же мне, нашел, кого учить жизни. Ветераны сами могут его поучить.

Хотя это его поле победы.

Он вскинул руку к виску в общеорденском знаке приветствия, вскочил на лошадь и поскакал. Молодая кобыла излишне горячилась, словно понимала, под кем она идет. А один раз вообще сбила с дороги почтенного мерина Милорадовича. Мерин удивлено покосился. Но немного поотстал, что дало повод графу отпустить шутку о горделивой молодежи.

Игорь не обиделся. Он уже не относил себя к зеленой молодежи, как и не относил и Милорадович. Граф ехал с прославленным воином, единственным в Ордене, о котором можно сказать — полководец. Он слегка пришпорил мерина и поскакал на полкорпуса сзади.

— Я уже соскучился по Вергуну, — признался Игорь. — Он хоть и парень гордый и своевольный, но умный и без толку не дергается, не то, что эта женщина.

— Ну, женщины никогда не бывают умные, — заметил Милорадович. И все мужчины — и многоопытный Милорадович, и еще не целовавшийся толком Кудрявцев, и рыцари охраны дружно закивали головами. Ни что так не сближает мужчин, как признание неполноценности женского пола.

Крепостные ворота они проскакали на галопе. На плацу было пусто. В этом не было ничего удивительно — все войска этого сектора находились около Никитино. Да и вообще войск в столице почти не осталось, за исключением сборных ошметок Магистра Новгородского. Игорь облегченно вздохнул — купчишки — делегация мэрии и городской думы уехали, не дождавшись. С рыцарями он уже научился говорить, а вот с купцами… объегорят они его, за полушку проведут.

Однако едва они спешились и, отдав коней подбежавшим оруженосцам, направились к казармам, оттуда выбежал один из немногих оставшихся рыцарей и сообщил Игорю, что его ждут в штабе легиона.

— Одного? — уточнил Милорадович.

— Мне ничего не говорили, господин граф, — сказал рыцарь. — Сами решайте.

Игорь ожидал, что после этих слов Милорадович пожмет плечами, обругает штатских, не способных оставить толковое сообщение, и пойдет с ним.

— Идите, Ваша Милость, купцы, конечно, не самые лучшие люди, но не твари, не съедят.

Милорадович развернулся к казарме, явно намереваясь придавить минут двести на какой-нибудь постели.

— Вы не идете со мной? — в голосе Игоря слышалось сожаление. Милорадовичу вновь пришлось вспомнить, что их предводитель зеленный мальчишка. Об этом легко забывалось в пылу битвы, слыша его металлический голос, но в обычной жизни он вел себя щенок — щенком.