Проклятье Ифленской звезды (СИ) - Караванова Наталья Михайловна - Страница 8

— Говорите! — приказ прозвучал глухо и отрывисто. Как будто следующий приказ будет — немедленно всех убить.

— Вы и вправду были ему дороги, — задумчиво сказала монахиня. — Иначе вас так сильно это не задело бы… Он кое-что сказал, да. Но вероятно, это не поможет вам узнать правду.

— Говорите! — просто тихий низкий голос вдруг наполнился такой угрозой, что монахиня предпочла больше не рассуждать:

— Он считает, что вы зря печалитесь. Ему понравилось это ваше последнее путешествие. И ещё сказал, что для него оказалось неожиданностью обменяться с вами судьбой. Я не могу сказать, что он имел в виду. Но могу сказать другое: Всеблагая Мать Ленна не увидела в нём ни зла, ни ненависти. Она благословляет его путь к тёплому миру.

Ифленец кивнул. Потом словно вспомнив о чём-то, вытащил из старого шкафа мешочек с монетами, протянул монахине:

— Пожертвование монастырю. Ровве, думаю, был бы непротив, что я так распорядился его деньгами. Он уважает Ленну. Уважал. Что насчёт…

Что видел его соотечественник перед самой смертью? Ну, тут уж никак не узнать, если тень покойника решила не говорить об этом. Монахиня с сожалением покачала головой, а Темери вдруг услышала весьма отчётливый и злой женский голос:

— Скажи ему, это был чернокрылый. Скажи, чернокрылых нагрели с этими саругами. Пусть спросит в столице чеора та Кенадена. Этхар хотел вернуть камни своему племени, и был очень зол, когда понял, что их повезли на земли золотой змеи. ещё скажи, что теперь чеор Хенвил отвечает за судьбу моей сёстры. Чеор Хенвил не оставил мне шанса защититься, так что это он повинен в моей смерти. Скажи, что я требую с него слово по праву крови.

Темери облизнула губы и повернулась к ифленцу.

— У меня слово от мёртвой чеоры. Она видела чернокрылого… я повторю её слова слово в слово. Слушайте…

Она, как можно точнее повторила слова покойницы. Лишь бы ничего не упустить! Редко когда тень сама обращается к служителям Ленны. Эта женщина, вероятно, была очень необычной.

— Та Кенаден… что ж, чеора та Зелден, я позабочусь о твоей родственнице. И что вам стоило сказать мне всё это при жизни? Благодарю и тебя… оречённая.

Прищуренный взгляд чеора Хенвила вымораживал.

Темершана предпочла сразу покинуть это мрачное место. Пора возвращаться. Долг они выполнили, чистые шкатулки лавочнику передали, а осенний день слишком короток, чтобы медлить.

Когда вышли на улицу, на площадку у гостиницы, на мокрую грязь дороги падал белый лохматый снежок.

Благородный чеор Шеддерик та Хенвил

Когда на Тоненг ложится снег, город разительно меняется. Тоненг, расположенный у тёплого морского течения, окружённый невысокими лесистыми горами, всегда казался чеору та Хенвилу слишком летним, немного похожим на южные портовые города, в которых ему довелось побывать в юности. Но под снегом город совсем другой. Строгий, серый и возвышенный, подобный городам Ифленских островов. Дома лето никогда не бывает тёплым, а цвета становятся яркими лишь весной.

Правда, зимы здесь коротки, а снег ложится на месяц, не более. А уж настоящие морозы здесь видели, наверное, как раз в тот год, когда ифленский флот впервые показался в бухте.

Снег сыпал всю неделю, но в день похорон наместника он лёг и уже не растаял.

Чеор та Хенвил шёл по заснеженной улице, прислушиваясь к её голосам. Голоса ему не нравились.

Город праздновал смерть наместника. Во дворах слышались весёлые разговоры, где-то даже звучала музыка. То и дело можно было встретить подвыпивших горожан, шумно выражавших надежду, что следом за чеором наместником в тёплый мир отправятся и все его единоплеменники…

Да, в портовой части Тоненга редко можно встретить ифленца, если только он не моряк и не гвардеец в дозоре. Но и перечисленные представители народа островов предпочитают появляться здесь группами по несколько человек. Со времён войны изменилось многое. Да почти всё — кроме ненависти малькан к завоевателям. Они научились сдерживаться, они кланяются при встрече и выполняют любые приказы — но при этом, стоит отвернуться, плюют тебе вслед.

Погребальная лодка наместника была уже снаряжена. Знатнейшие представители ифленского общества заняли лучшие места на гранитной набережной Верхнего города. Там, в стороне от порта с его сутолокой и грязью, мог бы сейчас находиться и он. Но.

Появиться там официально — стать центром внимания всего общества. И, что намного хуже, это необходимость оказать покойнику те почести, которых он не заслужил. Достаточно того, что там будет вероятный наследник наместнической короны — Кинрик та Гулле, младший брат Шеддерика.

Гораздо интересней и полезней для дела взойти на набережную не как родственник покойного, а как один из многих прибывших на похороны представителей высшего общества. Увидеть, услышать, запомнить. Понять. И решить, как им с братом не потерять страну, власть и жизнь.

К сожалению, для них вопрос стоял именно таким образом.

Заговор раскрыть им удалось, более того, удалось найти сианов, поддержавших заговорщиков. Благородные чеоры, придумавшие план с саругами и почти его реализовавшие, были высланы из столицы без права возвращаться, а маги… маги принесли соответствующие клятвы. Чеор та Кенаден под пыткой выдал всё, что знал и даже что не знал…

И всё же согласно докладам агентов тайной управы, это был не конец. Пропаганда среди танерретцев против правящего двора не только не затихла, а, кажется, усилилась. Горожане уже несколько раз вступали в открытое противостояние с дозорами ифленской гвардии. А тут ещё — неурожай в южных колониях Ифлена и, как следствие, необходимость увеличивать поставки на острова.

И одновременно — плохие новости с наземных границ. Снегопады раньше времени закрыли перевалы, и теперь часть караванов, предназначенных к отправке на Ифлен, уже сейчас будут вынуждены искать обходные пути. Это увеличит стоимость груза, отсрочит отправку… это может стоить братьям немного дороже, чем собственная жизнь. Ифлен не признаёт слабость и не принимает оправданий.

Но сейчас, идя без охраны по беднейшему из районов Тоненга, Шеддерик не просто дразнил судьбу. Он пытался поймать настрой этих улиц, чем живет, кого слушает, на что надеется здешний люд. Раньше это всегда удавалось.

Город праздновал смерть наместника. Праздновал сдержанно, так, чтобы не дразнить ифленскую гвардию. Праздновал, как свою маленькую победу. Голос улиц звучал почти так, как и месяц назад, но тон немного сменился. В нём теперь меньше надежд, но больше решительности. Больше угрозы.

Но и это не было главной причиной его прогулки. О главной не догадывался даже помощник чеора Хенвила, лишь недавно возглавившего тайную управу. Сегодня город прощался с ифленским наместником, а Шеддерик та Хенвил — с предсказателем, учёным и путешественником Ровериком та Эшко.

Для Ровве, который не был ни воином, ни членом правящей семьи, отдельная погребальная лодка не полагалась. Ему полагался бы костёр в пепельной долине за городом, и сам Роверик в шутку не раз замечал, что это будет правильным решением: моря предсказатель побаивался. Особенно — зимнего штормового моря. После одного давнего путешествия, когда они сломали две мачты и получили пробоину лишь чуть выше ватерлинии, зимнее штормовое море Роверик та Эшко предпочитал наблюдать только на картинах.

Его отец, узнав о гибели младшего сына, кажется, даже вздохнул с облегчением: на Ифлене в чести бойцы, солдаты и моряки. Худой болезненный парнишка был четвёртым отпрыском не самого богатого рода и единственным, кто не выбрал военное поприще делом жизни. Старик, выслушав уверения в том, что все обряды над телом были проведены по древней традиции, попросил о великой чести — дать место телу его сына в свите наместника.

Шеддерик не смог отказать.

Ровве уплывёт к горизонту на той же лодке, что и Хеверик, чеор та Лема, та Гулле, верховный страж Фронтовой бухты, наместник Ифленской империи в землях Танеррета.