Проклятье Ифленской звезды (СИ) - Караванова Наталья Михайловна - Страница 56

— Конечно.

Тем вечером та Дирвил тихо напился как матрос, но сначала всё же догадался попросить прощения у жены. Темери вечер провела в компании Алистери, Валетри и великолепной нянюшки Эзальты. Эзальта вязала и рассказывала девочке сказки, пытаясь убедить заснуть. А Темери слушала неспешный рассказ чеоры та Дирвил о жизни на ифленских островах. Слушать её было интересно, а иногда и полезно: Темери старательно запоминала имена тамошних дворян, названия городов, рек и проливов.

А утром Шеддерик та Хенвил принёс новости: стала известна дата, в которую Темери должна прибыть в замок…

Темершана Итвена

На островах многое умеют делать хорошо, в том числе и кареты. Темери удивилась, как затейливо всё устроено внутри экипажа, сработанного из тёмного благородного дерева с инкрустациями и медными начищенными деталями.

Внутри нашлись удобные, довольно широкие сидения, а потолок оказался настолько высоким, что хватило места для подвесной лампы.

День выдался невероятно тёплым, почти весенним. Небо полнилось ясной синевой, снега не было и следа, а у самого дома даже успела вылезти реденькая зелёная травка.

До кареты Темершану проводил чеор та Дирвил. А возле её ждали. Темери узнала Янура, и сразу из сердца ушла половина утренней тревоги. Всё сегодня будет так, как задумали! Всё получится. Не может такой замечательный, ясный день принести неудачу.

Правда, что ещё считать неудачей…

Но до крепости-то она доберётся. И если ей повезёт, то может быть, наместник окажется хоть немного похож на старшего брата. Ровно настолько, чтобы не считать его врагом и не ждать каждую минуту удара в спину.

Рядом с дядей Янне, почтительно склонив голову, стоял хозяин Каннег. Значит, Шеддерику всё же удалось его убедить! Ещё двое были ей незнакомы, но Темери решила, что это наверняка телохранители хозяина Каннега. Она их по прошлому разу не запомнила. Да и лица тогда у них были скрыты.

Один из них стоял, подставив лицо весеннему солнышку, и так широко улыбался, что невольно захотелось сделать то же самое.

Но на это времени не было. Пришлось быстро забраться в карету, и та сразу тронулась. Темери вспомнила наставления Эзальты. Надо чаще выглядывать из окна, чтобы люди видели, что она — это она, и нет никакого обмана.

Через некоторое время к кортежу присоединился большой отряд военных — Темери глазам не поверила: одеты они были в красно-чёрную форму времён до нашествия. Такие камзолы носили солдаты её отца.

Звонко цокали копыта, люди останавливались, провожали кортеж взглядом… а потом впереди показались ворота нижней крепостной стены.

Старые серые камни, массивные опоры, зубцы наверху. Такой привычный силуэт. Стены, которые когда-то были родными. Ворота распахнуты.

Сверху, со стены, грохнул салют из ружей.

Потянулись знакомые каменные улочки старых дворянских семей. Сейчас здесь, наверное, живёт ифленская знать. Если цитадель — сердце крепости, то эти улочки — грудная клетка, ещё один щит. Когда-то не устоявший, но сохранившийся почти полностью.

Здесь — кузницы и мастерские, лавки сианов, кожевенников и ювелиров. Здесь всегда было интересней гулять, чем во внутреннем дворике, где каждый камень знаком с младенчества…

Здесь их тоже встречали. Но зевак было не так много, как в городе — ещё бы. Большинство здешних обитателей сейчас у главных ворот замка. Там развернётся основное действие.

Темери любила площадь у парадной лестницы.

Здесь мраморные ступени низким каскадом стекают от кованых ворот к чёрным полированным плитам площади. Здесь ажурные решётки, фонари и всегда — чайки. Чайки гуляют по перилам и карнизам, кружатся над головами. Они, как особая примета из прошлого, кружили и сейчас…

Людей на маленькой площади собралось много — на первый взгляд, свободного места не осталось вовсе, а ведь когда-то ей эта площадь казалась просто огромной. Гвардейцы в чёрной ифленской форме стояли так, чтобы не дать толпе оказаться на пути следования кареты.

Дверцу ей открыл хозяин Каннег, не Янур. Но шкипер стоял рядом, это успокаивало.

Шёлковое светло-зелёное платье, сшитое специально для этого дня, в свете солнца казалось почти белым. Высокую строгую причёску собирали в шесть рук, и сейчас собственная шея казалась ей непривычно голой, беззащитной.

Всё вокруг — слишком яркое, броское, особенное.

Запоминались не действия, а картинки: вот верхний ряд ступеней, на них, видимо, самые знатные представители ифленского общества, а в центре яркое пятно — светлейший чеор Кинрик. Даже в мыслях она избегала называть его своим женихом, но время нельзя остановить, а значит, избежать роли невесты не удастся. Всё ли она делает правильно? Не ошиблась ли, поверив ифленцам? Сейчас уже не важно. Сейчас уже не сбежать.

Ифленские флаги сине-чёрные, как грозовое море, на них — белая звезда с семью лучами, закрученными против солнца, знак империи. Число лучей равно числу колоний — так говорил когда-то Старик… «Который из лучей — наш?». Флаги треплет ветер.

Одежды горожан на самом деле — сдержанных цветов, Ифлен не приемлет ярморочной пестроты Побережья, но солнце творит чудеса. Когда-то давно на этой площади торжества проходили под флагами рэтшара, и всё было точно так же… или казалось точно таким же.

Чёрные ветки каштанов над стеной на фоне яркой синевы. Красные крыши верхнего города…

Новый залп салюта, и сверху по ступеням спускаются трое.

Темершана вгляделась в лицо светлейшего чеора Кинрика. Он действительно был красив — тёмные брови, волнистые волосы, светлые, как почти у всех обитателей островов, прямой нос. Словно ваятелем выведенные линии скул и подбородка. И холодный, почти презрительный взгляд серых глаз в обрамлении густых ресниц.

Что ж, она тоже не в восторге от их предстоящего брака, так что чувство взаимно.

За левым плечом Кинрика — незнакомый пожилой ифленец. Его взгляд не прочесть, а лицо как будто превратилось в маску, на которой — лёгкая почтительная улыбка, но больше ничего. Справа ожидаемо шёл Шеддерик. Кажется, его ничего в мире не заботило, и присутствовал он здесь только из чувства долга. Но Темери догадывалась, что глава тайной управы в тот момент как раз был при исполнении. Взгляд его направлен не на прибывших гостей, а на толпу за ними, на гвардейский караул…

Кинрик безупречно поклонился. Сначала хозяину Каннегу и шкиперу Януру, а потом — Темершане. Темери, вспомнив урок Эзальты, присела в принятом на островах «женском» поклоне.

Вперёд вышел пожилой ифленец и произнёс короткое приветствие, а потом с поклоном отошёл в сторону. Темери думала, что в крепость она отправится в сопровождении Кинрика, но оказалось, традиции ифлена считают иначе.

Руку ей подал Каннег. Ифленцы расступились, пропуская их вперёд — Янур шёл теперь немного позади.

Двадцать семь ступенек, каждая помнит следы её ног.

Тёплое солнце в затылок.

Крики толпы — не то восторженные, не то угрожающие.

Люди на верхней площадке — много. Знатные ифленцы, а их большинство, в основном стоят справа, в тени. Немногочисленные мальканы вынуждены щуриться на солнце, но они есть, они, как видно, действительно живут в цитадели. Враги? Друзья? Это ещё предстояло выяснить.

Ворота распахнулись, внутри заиграла торжественная музыка.

Родной чужой дом. Чужие стены…

Она запретила себе вспоминать, ещё выше подняла голову и двинулась вперёд, в главный зал крепости. Когда-то, как говорили старики, в нём полыхал открытый очаг, а мальканские путешественники, воины и купцы держали ответ перед рэтшаром о том, в каких местах побывали, что видели, с кем и о чём смогли договориться…

Темери помнила его как основной зал для церемоний. Здесь проходили торжества в дни Ленны, праздновались рождения и свадьбы. Сейчас у дальней стены по центру, между двух тёмных каменных колонн, стоял старый трон рэтшара, укрытый ифленским флагом.