Желание Тигра (СИ) - Адьяр Мирослава - Страница 45

В пустыне все было просто и понятно. На острове теней же все, что угодно, могло пойти не по плану.

“Циасаго” означало “благословенный сумрак”, и Лис когда-то правил здесь.

Среди нас он был самым младшим. Последний сын, любимый ребенок. Медведь учил его сражаться, Филин - колдовать. В то время каждый из нас еще владел чарами. Проклятие все изменило. Лишило сил. Даже если мы найдем своих суженых, то магия не вернется. Слишком долго она спала, истончилась и развеялась пеплом, как и наша власть.

Лис всегда любил тенистые заросли и могучие деревья. Кричал, что построит свое королевство в лесной чаще, среди вековых исполинов, и никто не сможет завладеть его землей без боя.

- Я покорю Циасаго. Я стану одной из теней среди деревьев. Неуловимым королем.

Так и случилось. Какая ирония, что эта самая неуловимость сыграла Лису на руку во время восстания магов. Пережив его и получив свое звериное клеймо, он подался в наемники, а потом - и в убийцы.

Ведь всегда нужны те, кто может спрятаться в любой тени и проникнуть за любую дверь. Те, кто милосердно и быстро прирежут врага во сне так, что тот даже пикнуть не успеет.

Лис мог.

Он вообще был удачливым. И эта удача даже послала ему суженую раньше всех остальных. Вот только все пошло не так...

- О чем задумался?

Заноза подошла неслышно и встала рядом. Темные локоны были стянуты в косу, кривенькую и не очень плотную, но все-таки косу, от одного только взгляда на которую я не смог сдержать улыбки.

Мерай давно хотела научиться заплетать волосы, но сама свои кудри не отращивала. А теперь у нее появился отличный объект для тренировок. Юла еще пожалеет, что предложила ей свою голову для экспериментов.

- О брате, - ответил я честно. - Мы давно не виделись. Лис еще сильнее. изменился.

- Он показался мне грустным, - Заноза обхватила меня руками за пояс и уткнулась носом в грудь. Она вообще старалась далеко не отходить и жалась ко мне при любой удобной возможности. Гладила по волосам, по спине, скребла ноготками по рубашке, перебирала пуговицы, что-то мурлыкала под нос и ни на секунду не теряла меня из поля зрения. Будто вся нерастраченная нежность вскипела под золотистой, загорелой кожей и вырвалась наружу. Юла удивительно быстро нашла общий язык с Мерай, и дочка просиживала с ней на перилах целыми часами, рассказывая обо всем, что мы вместе успели повидать. -Потерянным. Будто он отчаялся найти что-то очень важное, но все еще не может смириться.

- Когда-то у него была суженая. Ее убили.

Заноза задумалась и несколько минут мы молча стояли, глядя вперед, на темную полосу, где должен был начинаться Циасаго.

- Он все еще ждет ее, да?

- В этом весь Лис. Он не мирится с поражением, просто не умеет. Верит, что богиня не бросит его и одарит снова, а уж Клето позаботится, чтобы в этот раз все было, как надо.

- А ты? Ты веришь, что суженых может быть несколько?

Я неуверенно пожал плечами.

- Я никогда об этом не задумывался, честно. Медведь свою любовь нашел, еще когда она даже пешком под стол не ходила. Оберегал и растил, учил сражаться, - иными словами, готовил ее ко всему, что может случиться. Их свадьба - вопрос времени, не более.

Волк, Халлтор, искал годами, но встретил свою жену только недавно. Если бы их было несколько, то хоть кого-то он должен был найти раньше. Возможно, смерть одной суженой приводит к появлению новой, но если Лис по сей день никого не встретил... хоть я и слышал, что у него там началось безудержное веселье из-за какой-то женщины. Но загадывать не стану, чтобы не спугнуть удачу.

- Ты говорил только о Медведе, Филине, Лисе и Волке. Ты у нас тигруля, - Заноза слабо улыбнулась. - А кто же оставшиеся?

- Сокол где-то на Санбу, я слышал, он там советник у местного царька. Этот остров не был частью Эронгары, свободная земля. А Ворон.

Я замолчал. Не знал, что сказать.

Ворона никто не видел уже много лет. Он просто растворился, не оставив после себя ни единого следа, ни одной зацепки, даже послания, которое могло бы сказать нам, что с ним все в порядке.

- Ворон от нас прячется, - ответил я уклончиво. - Ему вообще всегда было тяжелее всего.

- Почему?

- Он - одиночка. Мне всегда казалось, что даже среди нас Ворон никогда не чувствовал себя в своей тарелке: всегда уходил и оставался в стороне. Я даже не уверен, что он хотел бы вернуть все так, как было. Нужна ли ему суженая вообще. Возможно, именно сейчас он счастлив в своем бесконечном одиночестве.

- Звучит очень печально, на самом деле. Люди не должны оставаться одни.

- Люди должны сами выбирать, - возразил я. - Никто не спрашивал нас, хотим ли мы это проклятие, но в наших руках избавиться от него или принять его последствия. Ворон может решить, что бессмертие - это не так уж и плохо. Его право.

- Если вы теряете бессмертие, то со временем никого из его родни не останется. Кто вспомнит о нем, если потребуется помощь? Кто подставит плечо, если все братья, рано или поздно, обратятся в прах? Неужели это может быть лучшим решением?

Я нахмурился и притянул ее крепче к себе, чтобы чувствовать, как сердце, такое большое и чистое, бьется рядом со мной.

- Всегда остаются наши дети. И дети наших детей.

Заноза тяжело вздохнула, и в этом вздохе было столько печали, что мне стало не по себе.

- Память не остается. И однажды Ворон окажется совсем один, ведь никто о нем не помнит.

Между нами повисло долгое молчание. По небу лениво плыли обрывки облаков, а песок привычно шуршал под кораблем. Мерай в стороне собирала вещи и готовилась к пешему походу, что-то напевая себе под нос. Парусник придется оставить у моста, передвигаться на нем по густым лесам Циасаго - невозможно.

Я иногда оглядывался, выискивал следы темноты. Казалось, что вот она, где-то на самом краешке видимости, но стоило только сфокусировать взгляд, как видение таяло и я понимал, что обычные тени на барханах казались мне врагом. По спине бежали холодные мурашки от одной только мысли, что вот сейчас, где-то под кораблем расплескается непроглядная тьма и будет рассматривать нас тысячами глаз.

Заноза же оставалась совершенно безмятежной. Она смотрела только вперед, на полосу леса, что с каждой минутой становилась все шире, наливалась густой зеленью. У самого разлома, через который был переброшен мост, не меньше мили в ширину, стоял крохотный пограничный город, где останавливались торговцы, прежде чем двинуться дальше по пустыне или перебраться на Циасаго.

Здесь еще все было спокойно. Никто ни о чем не подозревал.

Разлом между островами - то еще зрелище. Если подойти к самому краю, то можно увидеть отвесную стену, а внизу пенится темное море, облизывая каменные уступы солеными языками волн. Однако любоваться этим не было никакого желания. Все еще слишком свежи о страшном сне, где мы с Занозой прыгнули в темную неизвестность.

- Ты готова?

Девушка подняла на меня взгляд и улыбнулась.

Было в ее лице что-то такое, отчего сжималось сердце и хотелось прижать хрупкое тело крепче и никогда не выпускать из рук. Какое-то детское, безоговорочное доверие и уверенность, что я-то ее в обиду не дам. Что спасу, что бы ни случилось.

И от этого становилось страшно.

Ведь если я не оправдаю это доверие, то не смогу потом с этим жить.

Мерай подошла и вручила нам по увесистому заплечному мешку, куда она рассортировала все, что могло пригодиться в дороге. Проверять я не стал - знал, что дочка не станет брать с собой ничего лишнего.

Потрепав ее по голове, я притянул девочку к себе, и мы застыли так на несколько волшебных секунд, когда все было спокойно и солнце светило над головой. Я бы хотел остаться в этом мгновении навечно, застыть в нем, как стрекоза в янтаре, но дорога звала вперед.

Поблескивал золотом великий мост, а впереди, где смыкались деревья великого леса, -ждала неизвестность и шанс спасти любимую.