Раз, два, три (СИ) - "Deiko" - Страница 42

— В голове не укладывается, как ты все это придумываешь…

— Не придумываю, в том-то и дело, — разводит Сережа руками. — Это не так работает. Я, приехав сюда, не ходил по дому, прикидывая «так, это хорошая зона, это плохая, теперь буду-ка я повторять определенные слова в каждом месте». Нет. Ты приходишь на новое место, где все ровно и хорошо, но потом случайно, без твоего желания и абсолютно неосознанно тебе просто ударяет в голову в конкретный момент или конкретном месте «плохо». Это как тот принцип в детстве, когда идешь по плитке и нельзя наступать на стыки между ними, помнишь? Я не знаю, почему меня так переклинило в данном случае с кухней. Может, я тут с тобой повздорил или порезался как-то, не помню, может пришло какое-то воспоминание неприятное или «плохая» мысль и все. Как в общаге, берешь рубашку, а мозг тебе подкидывает совершенно рандомную картинку со школы, как тебя избили после уроков и все, рубашка теперь «плохая», не надевается на важные события. Если надеваешь, то прикоснуться к ней надо три раза или определенным образом. А потом она перестает надеваться вообще.

— «Придумываешь» не самое подходящее слово, я не так выразился. Я помню, как у тебя это работает, — понимающе кивает Олег. Доев первый тост, он берет второй, намазывая арахисовую пасту. — Раньше ты об этом говорил куда тяжелее.

— Привык уже, — жует со спокойным видом Сережа, говорит определенно без меньшего стеснения и пауз на эту тему, чем раньше. — Наверное, поменял отношение свое к этому. Теперь напоминаю себе, что я не «конченный на всю голову, стыдно таким быть, скрывай, критикуй себя и помни, что ты неизлечимо болен» на установку «это просто болезнь, как простуда, просто со своими симптомами, что поделать, ты родился с такой нервной системой и воспитывался в неадекватных условиях, поэтому оно и сошлось, что вышло, то вышло, ничего страшного, ты справляешься». Олег, — Сережа смотрит ему серьезно в глаза. — Тебе правда не о чем волноваться. Я понимаю, что это звучит странно, возможно, как большой напряг со стороны, но тебе нет в моей голове. Я думаю, что у меня сейчас более чем адекватное отношение к ситуации и со мной все в порядке.

— Где это адекватное отношение было десять лет назад? — беззлобно усмехается Олег.

— Десять лет назад слишком трясло, чтобы додуматься до такого, — Сережа так же берется за второй тост. — Я думаю, что мне сейчас полегче, потому что я живу спокойно. Из людей, с которыми я поддерживаю контакт, только ты. А с тобой мне хорошо, — улыбается Сережа. — Плюс тишина, уют — тут спасибо тебе — свой дом на самой окраине. Другая страна, где нас никто не найдет — это вполне способствует тому, чтобы перестать дергать все вещи по три раза. Хотя местами у меня это все еще встречается. А еще цифры пять и восемь иногда. Я, кстати говорил, что цифра три у меня прочно связалась с тобой?

— Нет. Почему три?

— Ты мне как-то этот вопрос уже задавал, сидя на койке в детдоме, когда я неудачно точил карандаш. Самый честный ответ — все еще не знаю. И да, ты никогда не обращал внимание, что я почти всегда привожу по три примера или прилагательных, когда пишу или перечисляю?

— Я замечал, что ты много всего пихаешь, вместо того, чтобы сказать кратко.

— Где-то это манера речи, а где-то я действительно считаю. Три глагола, три примера, три прилагательных, — Сережа зависает. — Вот как сейчас. А еще не знаю, пропалил ли ты раньше, но я почти всегда считаю слова, когда пишу. Если короткое предложение, то стараюсь составить его из трех или пяти слов — это происходит очень быстро и на автомате, мне не приходится останавливаться и считать. Ты просто говоришь мысль, а в ней определенное количество слов. Или если же пишешь предложение длинное, то я то же самое проделываю с каждой частью от запятой до запятой.

— Как сложно тобой быть, — качает головой Олег, отпивая кофе.

— На самом деле нет. Это происходит настолько быстро и на автомате, что даже не замечаешь. Замечаешь лишь тогда, когда у тебя появилось тревожность, а ты прошел мимо нужного числа, написал четыре слова вместо трех, и не исправил. Отправляешь потом сообщение с дискомфортом. Ну ладно, это я больше универские случаи вспомнил, сейчас же я с тобой говорю все же устно, только если не пишу тебе, когда ты куда-то поехал по делам. Хотя оно все еще есть, — Сережа берет третий тост, вновь намазывая все слоями — паста, джем, бананы — последний тост твой, доедай. Тебе дискомфортно? — он чуть подается вперед и замирает, внимательно смотря на Олега. Утренний разговор выходит странным. Тема ментального здоровья Сережи давно не поднималась и теперь, когда они начали обсуждать, то как всегда закопались глубоко. Впрочем, Сережа уже знал, если Олег получит ответы на все свои вопросы, то успокоится надолго.

— Нет, мне было бы дискомфортно, если бы ты сидел сейчас напротив с желтыми линзами, — Олег видит, как Сережа неприятно морщится, но тут же делает глоток, успокаиваясь.

— У меня до сих пор в голове не укладывается, как ты провернул всю эту схему. Если бы в меня выстрелили пять раз, я бы точно не стал разбираться, что человека к этому побудило и не выяснял бы, спятил он или нет, только… — задумчиво кусает губу Сережа. — Пожалуй, только если бы речь не шла о тебе.

— Именно, Сережа. Речь шла о тебе, — негромко продолжает Олег. — К тому же, я всегда знал, что у тебя проблемы с головой, просто до последнего момента не представлял насколько. Ты так хорошо скрывал, а я был слеп, потому что просто не мог или не хотел в это окончательно поверить. Поэтому, когда поправился, еще какое-то время приходил в себя, затаившись в Питере. Гонял мысли по кругу на хуже тебя, а потом понял, что с ума сойду, если не распутаю это. Оказалось очень удачно, что я знаю Сашу.

— Да, мы с ним пару раз пересекались случайно после универа. Он такой странный, весь такой замкнутый педант.

— Я тоже с ним редко виделся после учебы, наверное, чаще все же, чем ты, но контакт держал, он действительно хороший психолог. Он, кстати, помог разгрести мне свои проблемы…

— Да, я помню про ПТСР, мне правда безумно жаль, — искренне говорит он, кусая губы сильнее.

— Это был не ты, мы уже в этом разобрались. И ты не один, кто чувствует сейчас себя гораздо лучше, — серьезно произносит Олег и Сережа, который уже выспросил все у Олега по этому поводу и приложил все усилия, чтобы вытащить Олега из этого состояния, благодарно кивает:

— Так, а потом?

— А потом он помог покопаться в проблемах твоих, — продолжает быстро Олег, пока Сережа вновь не завис на этой мысли. — Он, как любитель сложных задачек, изучил подробности твоего дела, пока ты был в тюрьме. Говорил, что даже как-то хотел поработать с тобой, но не пустили из-за Рубинштейна. Кстати, как раз-таки Саша и подкинул мне справки, где его найти. Я бы сам справился, но так вышло быстрее. Я потом показал ему дело, которое я забрал от Рубинтейна. Саша сказал, что тебя пичкали редкостной дрянью под предлогом лечения.

— Страшно вспомнить, как долго это продолжалось. У меня в голове творилось такое, что я уже не понимал, что делаю только хуже.

— Понимаю. Твое дело все еще у меня. Если захочешь, то можешь как-нибудь почитать.

— Я подумаю над этим, — Сережа задумчиво ведет пальцем по столу, вычерчивая какой-то узор, прежде чем спросить. — Я сравнительно недавно узнал о том, что ты навещал Рубинштейна и выкрал дело, но все хотел спросить… Что ты сделал с этим подонком?

— Убил. Но сначала вспомнил про самые интересные пытки, с которыми сталкивался в своей работе, — произносит Олег с равнодушным лицом, откидываясь на спинку стула.

Сережа допивает свой кофе, удовлетворенно ставит кружку на стол, а затем довольно и жутковато ухмыляется:

— Я рад. Спасибо.

Пару минут спустя Сережа убирает все со стола, пока Олег моет посуду. Как только он заканчивает, вытирает руки и поворачивается, то он тут же натыкается на стоящего позади него Сережу.

— Мы с тобой давно не трахались на кухне, — произносит он, положив Олегу руки на бедра и сжимая. — Сколько ты будешь меня динамить?