Раз, два, три (СИ) - "Deiko" - Страница 33

Аккуратно задвинув шкафчик на место, Олег устало проводит ладонями по лицу, глубоко вдыхая. Для чего столько? Какого черта происходит с Сережей теперь? Почему он ничего не сказал? Голова идет кругом, ноги подкашиваются, так что Олег делает пару шагов назад, устало падая на кровать.

— Привет, — Сережа выглядывает в дверном проеме, улыбаясь, а затем обеспокоенно интересуется, увидев, в каком состоянии Олег лежит на кровати: — Что-то случилось?

— Просто устал, — честно признается Олег, после паузы добавляет. — Я отойду минут на пятнадцать на балкон покурить.

— Хорошо, — кивает Сережа, проводив его долгим взглядом.

Олег поднимается, порывшись в карманах, достает сигареты, зажигалку, проходит на балкон, закрыв за собой дверь. Облокотившись о раму, закуривает, только сейчас осознавая, всю степень усталости.

Устал от того, сколько ему приходится на себе тянуть.

Устал от того, что заботится приходится не только о себе, но и полностью о Сереже.

Устал от Сережиных выходок и сложного характера.

Слишком тяжело.

И в то же время, Олег прекрасно понимает, что если бы Разумовский исчез внезапно из его жизни, то все бы стало еще хуже. Потому что без Сережи ничто не имеет смысла. С Сережей безумно сложно. Но только с Сережей ему всегда так безумно хорошо, спокойно и уютно. Когда от Олега все отворачивались, Разумовский всегда протягивал руку. Когда ему было одиноко, Сережа всегда был рядом. Когда Олегу была нужна поддержка, Сережа, у которого дохрена проблем и больше, всегда поддерживал и помогал найти выход. Каким бы проблемным Разумовский ни был, это был его Разумовский, у которого положительных качеств было куда больше, чем отрицательных. Сережа был яркий. Эмоциональный, живой и отзывчивый.

— Особенный, — негромко произносит вслух Олег, вспоминая свое первое впечатление о рыжем мальчишке, который, впервые увидев его, долго смотрел своими огромными внимательными глазами, стесняясь подойти. Он тогда и предположить не мог, что этот нервный мальчик, который до ужаса боялся задеть, когда показывал свои рисунки, и который ужасно стеснялся своих странностей, станет для него всем. Другом, товарищем, соседом. Любимым человеком. Зависимостью, такой же какой была болезнь для Сережи. Разумовский постепенно вливался в его жизнь, заполняя собой, стал настолько близким, что если он исчезнет, то это будет как оторвать кусок от сердца. Если бы не поддержка, помощь и близость Сережи тогда, то Олег бы не справился. А Сережа не справится сейчас без него. ОКР или еще какая хрень, они же столько прошли вместе, а значит должны и дальше справиться. Просто обязаны.

Олег вновь проводит рукой по лицу, убирая упавшие на лоб пряди. Он устал. Но это не значит, что он сдался. Или что сдался Сережа. Даже если с ним и лекарствами начинает твориться какая-то новая чертовщина. Нужно просто переждать, сделать перерыв, а там уже откроется второе дыхание.

Потушив сигарету, Олег еще немного любуется на огненно-рыжий закат за окном, прежде чем возвращается в комнату. Сережа сидит на кровати и что-то активно строчит в телефоне.

— Твоя любимая футболка с «Арией» на стуле, если будешь сейчас переодеваться, — Сережа кивает в сторону кучи вещей, брошенных на спинку одного из стульев, стоящих у двери. — Кстати, я думал сегодня в вещах прибраться, поможешь?

— Куда же я денусь.

— Спасибо, — широко улыбается Сережа. — Тебе по традицию кухню? Я пока бы пыль протер в комнате.

Олег кивает. Переодевшись, проходит на кухню, где уже ждет гора грязной посуды. Разобравшись с ней, протирает стол, смахивает пыль с полок. Пока Олег протирает поверхности, он видит, как Сережа то и дело бегает через коридор в ванную, чтобы вымыть руки. Похоже, что помощь Олега в комнате все же нужнее. Окинув кухню взглядом — вроде никакой грязи — он проходит в спальню.

Сережа успевает к этому моменту все протереть, передвинув кучу вещей в процессе. А еще успевает покопаться в шкафу, раскидав по разным кучам те вещи, которые надо погладить и те, которые в стирку. То, что нужно закинуть обратно в шкаф, тоже убрать не успел. Волков принимается складывать вещи в стопки, раскладывая по полкам. Это — его, это — Сережино. Это вообще здесь лежать не должно.

— В принципе я почти закончил, — выдает с порога Сережа, проходя в комнату. И замирает, когда видит, что Олег что-то раскладывает в шкафу.

— Ты просил постирать твой свитер с совами, — напоминает Олег, не оборачиваясь, продолжил перебирать вещи Сережи, не увидев, что Сережа испуганно замер позади него. — Он здесь? Давай помогу тут покопаться.

— Да, — отзывается Сережа. А потом, словно опомнившись, быстро подходит. — Я сам потом уберу, — как-то слишком резко проговаривает он. Опомнившись, тут же смягчается. — Потом постирается, — уже добавляет спокойнее.

Олег зависает. Сережа ведь всегда позволял стирать его одежду. Что теперь изменилось?

— Мне несложно, — пожимает плечами Олег, запуская руку в стопку Сережиных вещей.

— Да ну зачем, — отмахивается Сережа, подходя ближе. — Сейчас опять все переворошишь.

— Да я просто в ванную закину, — произносит Олег, продолжая искать. Отодвигает в сторону стопку футболок, лезет рукой дальше. Может Разумовский убрал свитер на верхнюю полку?

— Давай на потом. Я хочу отдохнуть, — произносит из-за спины Сережа и внезапно прижимается, обвив руками Олега за талию. Тот наконец-таки замирает, оборачиваясь.

Сережа прижимается теснее, кладет голову Олегу на шею.

— Те две стопки кинем в стирку, что я отложил и хватит.

Олег удивленно выгибает бровь, не отвечая — чтобы Разумовский внезапно прерывал уборку, это было что-то новое. Сережа легонько ведет носом по его шее. А затем скользит рукой по талии, выше, по руке Олега, которая все еще покоится на стопке вещей в шкафу. Проводит пальцем вдоль запястья, поглаживая.

— Обними меня, — вдруг просит Сережа. Подобные просьбы звучали от Разумовского настолько редко, что хоть в календаре даты красным карандашом отмечай. Олег наконец-таки убирает руку, задев стопку рубашек. Та кренится в сторону, открывая вид на какой-то белый предмет за ними. Может одежда, может какие-то бумаги, может еще что-то… То, что это белая маска с клювом Олег так и не видит. Не успевает рассмотреть даже приблизительно, потому что Разумовский в этот момент приподнимается на цыпочки и, второй рукой перехватив Олега за подбородок, разворачивает его голову к себе, целуя в губы. В отличие от Сережи, который всегда цепенел на пару секунд в такие моменты, прежде чем ответить, Олег реагирует мгновенно. Повернувшись, впивается в губы, приобнимая за талию, заставляя Сережу тихо простонать в поцелуй. Тот кладет руки Олегу на бедра, поглаживая. Точнее, поглаживает одной рукой, второй он скользит к двери шкафа, аккуратно ее прикрыв. На эту деталь Олег даже не обращает внимания.

Только некоторое время спустя он вспомнит, что тревожные намеки начались еще давно. Только потом уже будет осознавать, что Сережу нужно было контролировать сильнее, особенно когда он начал принимать новые таблетки. Сейчас Олег думает не о том, что нужно разобраться с новыми лекарствами. Не о том, что нужно закончить уборку или о том, что с Сережей стоит поговорить. Олег думает лишь о том, что Сережа сам его целует, сам проявляет инициативу и не отталкивает. Сережа не прерывается ни на секунду. И остальное сейчас неважно.

Разумовский целует в ответ, подставляется, тяжело дышит — не так, как в прошлый раз, испуганно и загнанно. Томно. Послушно выгибает шею, когда Олег скользит губами ниже. Негромко, но чувственно стонет, закусив губу, когда Олег оставляет на бледной коже засос. Впивается пальцами в край футболки и тянет ее на себя, когда Олег настойчиво проводит рукой по его бедру. А затем и сам скользит рукой под его майку, проводя холодными тонкими пальцами по разгоряченной коже. Легонько потянув на себя, делает шаг назад, упираясь в кровать.

— Можно? — осторожно спрашивает Олег, оторвавшись наконец от шеи Сережи и проводит ладонью по щеке. Щеки у Разумовского пылают. Глаза от лихорадочного блеска кажутся еще ярче обычного. В свете заката Олегу даже на секунду кажется, что глаза у Сережи янтарные.