Раз, два, три (СИ) - "Deiko" - Страница 23

Волков кладет руку на лоб — горячий. Перемещает ладонь на шею, нащупывает пульс — учащенный.

— Что с тобой? — озабоченно спрашивает он, уже не на шутку перепугавшись. Возбуждение как рукой снимает.

Сережа мотает головой, вцепляясь в Олега сильнее, по лбу скатывается капля пота.

— Мне надо прилечь, — бормочет он.

Олег отстраняется, легонько хлопает Сережу по щеке. Тот наконец приоткрывает глаза, встречаясь с встревоженным взглядом Олега. А затем Олег подхватил Сережу на руки — легко, похоже был все же толк от походов на бокс. Аккуратно доносит до кровати, укладывая, убирает волосы с лица.

— Сейчас принесу воды, — быстрым шагом Олег выходит на кухню.

Проблем с сердцем или с давлением у Сережи не было. Иммунитет у него был слабый, простуды и мелкие болячки липли только так, но никаких хронических заболеваний. Кроме психических.

Когда Олег возвращается в комнату, то Сережа уже повернулся на бок, подтянув ноги к груди. Дышит чуть спокойнее, Волков помогает ему сесть, придерживая за талию подал стакан воды.

— На, выпей водички, — Олег вкладывает стакан в руку Сережи, слегка сжимая.

Руки у Сережи дрожат.

Уложив Разумовского обратно, он приносит на всякий случай градусник, вновь проверяет пульс, который понемногу успокаивается. Задает еще несколько вопросов. Убедившись, что температура нормальная, и поверив увещеваниям Сережи, что скорую вызывать не надо, наконец оставляет его в покое. Идет на кухню поискать, что у них осталось в аптечке, а когда возвращается в комнату с несколькими упаковками таблеток, то Сережа уже спит.

Утро оказывается мрачным. И в плане погоды, и в плане настроения.

Сережа просыпается раньше Олега. Когда Олег проходит на кухню, Сережа уже сидит за столом мрачнее некуда: под глазами синяки, волосы собраны в неаккуратный хвост, из-под которого выбилось несколько прядей и из-за чего открывается хороший вид на следы засосов на шее. Сидит с хмурым видом, прихлебывая кофе — точнее жутко горькую бурду, по-другому заваривать Разумовский не умел.

— Как твое самочувствие? — участливо спрашивает Олег, усаживаясь за столом напротив.

— Не особо, — подавлено отвечает Сережа. Устало проводит рукой по бледному лицу, отворачивается в сторону. — Злишься на меня?

— За что? — удивленно спрашивает Олег, непонимающе нахмурив брови.

— Ну ты вроде как трахнуть меня собирался, а меня вот так накрыло, — Разумовский прикусывает губу, все также смотря в сторону.

Повисает неловкая пауза.

— Сереж, — аккуратно начинает Олег, боясь задеть или надавить. — Ты же знаешь, что стоит тебе только сказать и все. Я думал, что все в порядке.

— Я тоже думал, — тот дергает плечами. — Просто как-то внезапно. Мы так далеко не заходили.

— Если тебе было неприятно…

— Было хорошо, — перебивает его Сережа. — Просто неожиданно.

— Что именно?

— Все, черт возьми, — Сережа повышает голос, наконец поворачиваясь. Слишком резко ставит кружку на стол, отчего в тишине кухни звук кажется излишне громким. Затем снова берет ее в руки и ставит обратно. И повторяет еще раз.

— Твою ж мать, — раздраженно цедит сквозь зубы он.

Олег перехватывает его за кисть, отчего Сережа резко дергает рукой.

— Сережа, хватит.

— Не трогай меня.

— А что мне делать? — произнес Олег куда громче, чем хотел бы. — Смотреть как ты опять зациклился?

— Ага, наслаждайся, — огрызается Сережа.

Олег вновь пытается перехватить его за руку, отчего Сережа резко дергается. Кружка с недопитым кофе летит со стола, разбившись.

— Замечательно, блядь, — Сережа резко отодвигает стул, отчего тот жалобно скрипит по полу, резко вскакивает, перешагивая лужицу из кофе и осколки. — Рад теперь?

— Я-то что? — отвечает Олег в тех же тонах, что и Сережа. На Олега внезапно накатывает. — Ты сам дергаешься.

— Я чертовски от этого устал! — выкрикивает Разумовский.

— А я нет?

После криков тишина на кухне кажется оглушающей. Оба молча смотрят друг на друга, пока Сережа не разворачивается резко за тряпкой, чтобы все убрать. Все еще злящийся Олег, с тем же раздраженным видом вырывает тряпку из рук Сережи — с этого идиота станется сейчас еще себе руки изрезать.

— Пошел ты, — сквозь зубы выплевывает Сережа и, обойдя Олега, быстрым шагом выходит из кухни.

Стыдно ставится уже через пару минут. Чертовски стыдно и неловко. Олег ведь пришел извиниться, искренне поинтересоваться как самочувствие, а не срываться по пустякам.

Вытерев пол и собрав осколки, Олег прикрывает глаза и устало проводит ладонью по лицу. Ему сложно. Сереже сложно. Но это не значит, что они имеют право срываться друг на друге. Ладно, Разумовский пусть срывается, хрен с ним. Вечно шумный и эмоциональный Сережа, которому просто необходимо выплескивать на кого-то свои эмоции. Олег ведь другое дело. Он же давал себе слово.

Когда Олег через несколько минут проходит в комнату, то видит, что Сережа перебрался на балкон. На улице теплое июньское утро, чем Сережа и наслаждается — высунулся в окно, рассматривая прохожих с третьего этажа, подставил лицо солнцу, балдея с прикрытыми глазами. Олег проходит на балкон, встает рядом, так, чтобы случайно не задеть. А потом достает сигареты и протягивает пачку Сереже. Тот сначала сверлит Олега пару секунд недовольным взглядом, а потом все же берет одну, хмыкая.

— И что теперь? — спрашивает он, вертя сигарету в руках.

— Прости меня, — произносит Олег. Искренне, стараясь вложить в эти слова раскаяние. — Тяжелая неделя.

Сережа поворачивает голову, заглядывая в глаза. Вид у Олега настолько виноватый, что Сережа в конце концов смягчается.

— Очень, — кивает он после небольшой паузы. — Это все сессия.

— В том числе, — соглашается Олег. Достает зажигалку, закурив.

— А мне? — Сережа берет сигарету в рот, зажимает зубами, подается вперед. Олег протягивает зажигалку, но тот останавливает его жестом.

— Нет, давай от твоей, — приподнявшись на цыпочки, он подносит все также держа свою сигарету к сигарете Олега и делает глубокий вдох. Кончик вспыхивает оранжевым, Сережа повторяет, пока не вдыхает дым. А затем вновь отворачивается к окну, высовываясь. Олег помнил, как первые пару месяцев Разумовский не мог заходить на балкон. Почему-то ему тот казался грязным, хотя Олег при нем драил полы не один раз. В конце концов Сережа себя переборол: стал выходить туда подышать или покурить, перенес туда некоторые лишние вещи, но сидеть там подолгу, что-то рисовать или работать с ноутбуком отказывался, даже если погода была хорошая и на балконе было уютнее чем в комнате.

Это, как он помнил, тоже было из разряда навязчивых мыслей, которые Разумовский так и не переборол. Так как балкон несмотря на все чистки так и остался в его сознании чем-то неприятным и грязным, то значит и рисунки, нарисованные там, Разумовскому не нравились, и то что он программировал там тоже. Сережа неоднократно повторял, что понимает, насколько это странно и глупо, но все равно не мог от этой навязчивой идеи избавиться. Куда спокойнее было сделать что-то в комнате, чем на балконе — никаких потом неприятных ассоциаций. Удивительно, что сейчас вообще облокачивается о подоконник. А не стоит в центре, стараясь не задеть стену или раму.

Какое-то время оба курят молча.

— Если хочешь, то можешь высказаться, — аккуратно предлагает Олег. — Я не знал, что у тебя бывают панические атаки.

— Уже успел погуглить? — фыркает Сережа.

— Нет, читал до этого. Вообще с тобой стал читать много чего интересного.

Разумовский беззлобно усмехается, приподнимая уголки губ в улыбке. Вроде бы уже не злится. Или хорошо держится.

— Рад, что положительно на тебя влияю. Самообразование и все такое. Потом получишь второй диплом психолога.

— Все ради тебя, — кивает Олег, вдыхая дым. — Ты, кстати, кажется, не особо удивлен. Это же с тобой не в первый раз? Просто при мне не накрывало? — предполагает Волков. Вряд ли бы Сережа сейчас так спокойно стоял на балконе, вместо того, чтобы гуглить, что за новая чертовщина с ним происходит.