Защитница веры (СИ) - "Тэсса Северная" - Страница 66

— Отвечая на ваш вопрос, Ваше Величество, — чародей был предельно серьезен и официален, отставив в сторону привычную дружескую манеру общения, — Мария — пророчица. Причем очень сильная для человеческой девочки. Чтобы вывести ее душу из Грани и вернуть в тело, потребовались такие силы, какие я тратил в свое время на вашу супругу, да упокоится ее душа...

— Да мне плевать, кто или что она такое! — Король рыкнул на чародея, глянув поверх сплетенных перед лицом пальцев. — Эва отправляется на войну через неполные пять часов, а мы получаем пророчество, которое предвещает «угасание белого пламени в ее руке»! Она отправляется на верную смерть, это даже мне ясно!

— При всем уважении, — холоду в голосе чародея позавидовали бы горные вершины, — мы все умрем, рано или поздно. Но сказано ясно, что это может случится только тогда, когда «меч покинет хозяина», рискну предположить, что речь о мече защитника веры, вернее, теперь защитницы, что сейчас принадлежит принцессе.

— А остальное? Тьма с гор, это же явно про этого выкормыша Аримана!

— Но он все еще не пришел за ней, не так ли? — чародей флегматично пожал плечами и достал кисет, планируя набить трубку.

— Фарраль, видит Светозарная, я считаю тебя своим другом, но если ты сейчас... — начал снова заводиться Рудольф, и я поняла, что надо вмешаться. Даже если чародей с высоты своей мудрости проигнорирует все угрозы короля, то все же не стоит допускать разлада между ними тогда, когда я собираюсь покинуть столицу.

— Отец, позволь, я скажу.

Рудольф перевел на меня взгляд, помолчав несколько мгновений, а потом кивнул.

Я встала, прошлась по кабинету от стены до стены, подбирая слова и заодно давая королю время остыть. Наконец, остановилась и подняла взгляд на сидящего за столом монарха.

— Что я усвоила обо всех пророчествах — так это то, что они не всегда сбываются. Подожди! — я подняла руки перед собой, останавливая уже собравшего высказаться на этот счет Рудольфа. — Да, я явилась в «смутные времена» и принесла «пламя белое», но меч при мне, мой женишок где-то далеко, ничья «кровь благородная» еще не пролилась, да и огонь, вот он, — продемонстрировав знак на правой руке, я вздохнула, резко качнув головой.

— Я буду творить свою судьбу. Пусть пророчество будет мне предостережением, подсказкой, но не преградой. В конце концов, ты знаешь, что я должна сделать, — глядя в глаза короля, закончила я.

Сомкнув веки, Рудольф откинулся на спинку кресла и сморщился, словно от острейшей зубной боли. Он отлично понял, что я говорила о вещах более глобальных, чем примирение взбунтовавшихся аристократов.

Фарраль молчал, пристально, хоть и одобрительно, глядя на меня и пуская колечки из все-таки раскуренной трубки.

— Твоя судьба и судьба всего королевства в твоих руках, Эвелин, — наконец произнес король и поднял на меня тяжелый взгляд измученного внутренней борьбой человека. Знак на ладони вдруг опалил меня сухим жаром, словно предупреждая, Фарраль вздрогнул, и мы оба обернулись в одну сторону.

— Мария…

«Она же была в Грани!»

Мир будто полетел кувырком. Я бросилась в отчего-то распахнувшиеся двери, стрелой помчалась по коридорам, не бегом, а словно бы длинными прыжками, а в голове была лишь одна мысль, даже не мысль — молитва. Я молилась Светозарной, чтобы успеть. Там Мария и Мира, беззащитные перед чудовищем, что пришло на запах юной пророчицы!

Воздух жег легкие, сбивался комком в горле, я видела, как ко входу в мои покои сбегается стража, и, каким-то чудом, проскочила мимо них и вперед них, чтобы со всей силы, со всем гневом влепить правой рукой по щеке жабомордого, что закрывал спиной стоящую в углу Миру.

И мгновением позже удара, уже смотря в клейменную знаком божества морду твари, что с шипением разворачивалась ко мне и заносила лапу для смертельной оплеухи, я увидела, как из груди вдруг замершего и странно булькнувшего монстра высовываются добрые двадцать сантиметров сияющей стали, а потом исчезают, чтобы появиться уже в его горле.

Мой меч остался в шее хат'тазиша, упавшего на пол, орошая дерево темной, густой кровью и медленно истлевая в пепел, а я увидела Миру, правая ладонь которой выглядела так, словно женщина сунула ее в костер. Рукоять моего меча белела, раскаленная, и я была уверена, что если бы не вонь от твари, лежащей на полу, я бы чувствовала запах жареного мяса.

— Простите, Ваше Высочество, — Мира неловко опустилась в реверансе и вдруг, закатив глаза, осела на пол, а я еле успела ее подхватить. За спиной моей служанки стояла Мария, уткнувшись лицом в угол и закрыв глаза руками.

Я даже не успела набрать воздуха в грудь, как чародей уже забрал бессознательную Миру из моих рук и уложил на мою же кровать.

— Жива, цела, ожоги я вылечу, просто нервное перенапряжение, — не дожидаясь моих вопросов, озвучил все Фарраль, и я облегченно выдохнула.

«Обошлось».

В дверях мелькнул знакомый худощавый силуэт мастера меча, но внутрь Харакаш не зашел, впившись в меня пристальным взглядом. На его лице было очень странное выражение, которое я не могла понять, но он молчал, вынудив меня нахмуриться и коротко мотнуть головой, мол, уйди, не маячь тут своей испуганной мордой, все живы и целы. Еще не хватало выслушивать его нотации или, паче того, претензии к Мире!

Мастер клинка исчез, словно его ветром сдуло, а на его месте тут же появился Рудольф, создавая вокруг себя почтительную зону отчуждения. И тут я поняла, что еще немного, и сама я буду орать, применяя все свежеприобретенные в кабинете знания и приправляя их родным русским непечатным, настолько меня нервировали вся эта суета и беготня вокруг и огромное количество совершенно ненужных людей!

И, кажется, что-то отразилось на моем лице, потому как король, развернувшись в коридор, приказал всем немедленно разойтись по своим делам, а после, бросив короткий взгляд последовательно на меня, тварь на полу, чародея и снова — на меня, сказал мне, что будет ждать на завтрак в кабинете. И вышел (будь благословен этот святой человек!), притворив за собой дверь.

Я, обойдя постепенно превращающуюся в серую кучу тварь, аккуратно коснулась плеча девочки, что все еще стояла в углу. Она, вздрогнув, обернулась, а потом бросилась ко мне, порывисто обняв и уткнувшись в живот лицом.

— Мира велела стоять и не оборачиваться, — услышала я внезапно ее чуть приглушенный голос.

— Ты заговорила… — Я уже утратила сегодня силы удивляться, но отчего-то в душе стало немного легче. Голос у девочки был тот же, каким она вещала пророчество, просто мягче и куда более живой. А еще она немного картавила, но это, думаю, будет не сложно исправить.

— Да... — Кажется, сама Мария была потрясена этим фактом, но ее взгляд метнулся к лежащей на кровати Мире. — Она…

— Все хорошо, — поспешила успокоить я ребенка, — Мира практически не пострадала, только обожгла ладонь. Магистр Фарраль быстро поставит ее на ноги, но ты береги ее, пожалуйста, пока меня не будет, хорошо?

Девочка часто-часто закивала, и я, потрепав по волосам, мягко подтолкнула ее в сторону Миры, а сама подошла к пеплу, лежащему горой почти что посреди моей спальни, с торчащим из него мечом. Протянутая к рукояти ладонь ощутила лишь мягкую прохладу, невзирая на то, что я видела дрожащий воздух вокруг. Пальцы сомкнулись на оружии, и груда пепла осыпалась вниз, медленно превращаясь в полное ничто.

«Значит, ты не любишь, когда тебя берут чужие руки, даже тогда, когда это ради благой цели?»

Я убрала клинок в ножны, перевязь с которыми все так же висела на манекене, и смотрела на то, как Фарраль водит рукой над обожженной ладонью Миры. И чувствовала злость. На клинок за то, что он сделал с рукой моей боевой служанки. И на себя — за то, что, слыша, как Фарраль зовет в своих чарах Марию «из-земель-что-лежат-за-пределами», не додумалась сразу до того, что за девочкой последуют незваные гости. И на Фарраля злилась — ровно из-за того же.

Краем глаза я уловила какое-то движение на кровати и, вынырнув из мыслей, заметила, что Мира пришла в себя.