Защитница веры (СИ) - "Тэсса Северная" - Страница 59

Голова шла кругом от такого обилия информации, но я старалась запомнить все, что мне говорила Изерда, ведь это могло оказаться очень важным.

— Орлица покровительствует Серебряному народу, как мне убедить их пустить меня в свои земли?

«Помнится, Фарраль тоже говорил о том, что мне нужно овладеть силами, что проснулись в крови принцессы, и обратиться для этого именно к ним. Как это все заманчиво и не вовремя одновременно!»

Звезда издала длинную переливчатую трель и описала несколько кругов в воздухе.

«Ты можешь позвать ее. Печать другого божества помешает, но со временем ты научишься контролировать это влияние на тебя. Тогда обратись к ней. Орлица не отвергала нас, она не вмешивается в дела своего народа, но если она ответит тебе, то даже ее защитница тебе не помешает».

Интересная вырисовывается картина, ничего не скажешь. Дожить бы еще до момента, когда я освою дарованные мне божественные силы и смогу обратиться к богине Серебряного народа.

— Как мне вернуться обратно из этого места? И почему я попадаю сюда?

На этот раз Изерда молчала дольше, да и текст, появившийся над ней, проявлялся медленно и словно бы исправлялся прямо в процессе написания.

«Я не могу сказать точно, но, скорее всего, дело в том, что ты все еще тянешься к родному миру и у тебя есть силы, чтобы попытаться туда попасть. Будь осторожна, возвратиться телом ты не сможешь, только духом, но дух без тела не живет долго, и цена путешествия может оказаться слишком высока. Вернуться ты должна усилием воли. Пожелай этого, найди для себя якорь, то, что будет связывать тебя с Андарией, с твоей ролью».

Закусив губу, я переваривала услышанное. Это путешествие в грань оказалось невероятно полезным и столь же разочаровывающим. Все же я надеялась, что смогу как-то попасть в родной мир, хоть на пару минуточек. Оставалось надеяться, что категоричное отрицание этой возможности Изердой основывалось лишь на ее знаниях. В конце концов, Светозарная пообещала перенести мою мать в этот мир, что означает, что такие путешествия все же возможны.

Следующий вопрос к воплощению матери Эвелин пришел сам собой:

— Какое пророчество был последним? После чего вы погибли?

Звезда чуть померкла, острые лучи-лезвия волной прошлись по всей ее поверхности, появляясь и тут же исчезая.

«Все мои пророчества занесены в дневники. Я писала сразу после того, как выходила из транса. Последнее я не сумела записать, а теперь уже и не могу вспомнить. Возможно, что оно предрекало судьбу мира, а может быть, всего лишь изменение цен на пушнину... — Я хмыкнула, читая последние строки, что таяли в воздухе, уступая место новым: — В былые времена были те, кто мог предсказывать нужное. Видел нужные ветви, зрил в нужное время. Мне этот дар не достался, хотя мне кажется, что все же я видела нечто важное. Может быть, Рудольф записал мои последние слова».

Я медленно кивнула, почему-то ощущая невыразимую тоску в этих словах и делая мысленную пометку обязательно спросить у короля о том, что предшествовало смерти его супруги.

«Тебе нужно уходить. Я чувствую тень рядом с тобой, и пока я еще могу их уничтожать — я буду это делать. Но тебе нужно возвращаться».

Благодарно кивнув, я прикрыла глаза, пытаясь найти тот самый якорь, о котором говорила Изерда. В голове царила полнейшая каша, и мне потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться и попытаться привести в порядок бушующий там хаос. Что может быть якорем для меня?

Глубоко вздохнув, я попыталась сосредоточиться и вспомнить всех, кто в этом мире был мне так или иначе дорог. Образы Миры, Рудольфа, Марии, Альвина всплывали перед глазами, но я не чувствовала, что это именно то, что мне необходимо. Перебирая воспоминания, я вдруг ощутила, что, кажется, нашла нужное. Сосредоточившись, я представила, как просыпаюсь утром в своей огромной кровати. Как опускаюсь в исходящую паром бадью. Как после меня облачают в платье и как я надеваю корону на голову. Изерда сказала найти якорь, но разве это обязательно должен быть кто-то или что-то конкретное?

По крупицам я вытаскивала из собственной памяти свое отражение в зеркале и через мгновение почувствовала, как мир вокруг меня словно бы течет, размазывается, отпуская из своих объятий. Запах цветочного поля стал едва ощутимым, уступая другим, более приземленным ароматам. Ощутив на краткий миг полную невесомость, я от того особенно отчетливо осознала вес своего тела, лежащего на застеленном шкурами полу. У меня получилось!

Подняв голову, я увидела уже знакомую мне до мелочей комнату, а еще почувствовала, что отлежала левую руку. Мария, сидевшая до того ко мне спиной на стуле, обернулась на звуки движений и помахала рукой, показав жестами, что старалась не шуметь, пока я спала.

Сев, я размяла затекшие руки и осмотрелась — спрашивать, приходила ли Мира, не было смысла, ведь она наверняка не дала бы мне спать на полу.

— Я прогуляюсь немного, тебе принести что-нибудь? Хочешь есть или пить? — Подойдя к двери я оглянулась на свою фрейлину, но та отрицательно покачала головой и снова развернулась к столу с разложенными на том прописью и букварем. Оставив ребенка упражняться в письменности, я вышла за двери и неторопливо двинулась по коридору в сторону кухни — у меня-то все эти прогулки по междумирью аппетит еще как пробудили, так что я надеялась перехватить что-нибудь вкусненькое. Идя по коридорам, я уже привычно кивала примелькавшимся лицам слуг, в какой-то момент мне показалось, что я видела в одном из боковых коридоров мелькнувший край мантии чародея, но обсуждать с ним произошедшее в грани мне не хотелось. Думается мне, когда мой амулет будет готов, Фарраль сам об этом сообщит, а до того времени не буду его беспокоить.

На кухне все было так, как и должно быть: жарко, вкусно пахло, и все были при делах. Мое появление вначале осталось незамеченным, но стоило мне сунуть нос в булькающий на подвесе котел, как я сначала ощутимо получила половником по рукам, а потом, когда с обиженным видом принялась обсасывать измазанный чем-то вкусным палец, меня осыпали тысячей извинений и заверениями, что просто не признали в таком «необычном» костюме.

Шлепнувшая по рукам поварешкой женщина мне не была знакома, впрочем, встречаться с уже виденной мною кухаркой, памятуя о нашей первой и последней встрече, не хотелось. С серьезным лицом выслушав сбивчивые извинения прислуги, я заявила, что всенепременно прощу ее, если она нальет мне полтарелки того вкусного варева из котелка. Пожелание было исполнено практически моментально — мне тут же освободили часть стола, смахнули крошки полотенцем, постелили белую салфетку и поставили на нее небольшую серебряную тарелку, в которой исходил божественными ароматами копченого мяса наваристый гороховый суп. Поняв, что жизнь на кухне неизбежно замирает, я окинула всех строгим взглядом и сообщила, что если мое присутствие мешает их работе, то я, пожалуй, уйду и буду ждать ужина. Все сразу закопошились, возвращаясь к своим обязанностям, а я, сев за стол, взяла ложку и с удовольствием вдохнула пар, идущий от моей порции. Уже приговорив половину от нее, я заметила, что та кухарка, что наливала мне еду, смотрит на меня краем глаза, чуть удивленно и вместе с тем подозрительно. Интересно, в чем причина?

Доев и с трудом удержавшись от облизывания ложки, я оперла ее на краешек тарелки, чинно промокнула губы предложенной мне тканой салфеткой, после чего, поймав очередной взгляд прислуги, кашлянула, окончательно привлекая ее внимание.

— Что-то не так?

Повариха ощутимо смутилась, опустив взгляд в пол.

— Нет, Ваше Высочество, что вы…

— Тогда почему ты так смотришь на меня? — Я оперлась локтями на стол и положила голову на сплетенные пальцы рук.

— Вы… это еда для стражников. — Женщина нервно замяла пальцами край передника, надетого поверх платья.

— И мне нельзя ее есть? — Изогнув вопросительно бровь, я пару мгновений наблюдала за отрицательными мотаниями головой, а потом продолжила «допрос»: — Так в чем же дело? В том, что эта еда не предназначена к королевскому столу?