Защитница веры (СИ) - "Тэсса Северная" - Страница 43

Почувствовав на себе перекрестье взглядов, я зажмурилась и тихо сказала:

— Я не помню.

— Что, простите, Ваше Высочество, вы сказали? — герцог Амальский сделал полшага вперед и переспросил, видимо, не расслышав.

— Я....

— Она спала на софе, второй этаж замка, возле оружейной. Спала в обнимку с седлом, если это важно, — внезапно прозвучавший от книжных шкафов голос Элиоса произвел эффект грома среди ясного неба. Эверард, оскалившись, потребовал было от него закрыть рот и не влезать в разговоры старших, однако Рудольф велел герцогу заткнуться.

— Граф, расскажите подробнее о вчерашнем вечере.

И Элиас принялся рассказывать.

— После того, как граф Фрей и Ее Высочество возвратились со скачек, мы все вернулись в тронный зал. Принцесса Эвелин с другими дамами отошли и занялись какими-то своими делами, а через некоторое время кто-то из гостей, кажется, барон Ирвин из Ласко, предложил устроить танцы. В этот момент Ее Высочество заявила, что знает отличный танец, который не только можно исполнять всем вместе, но и таким образом отдать дань уважения и благодарности божеству, — граф замолк, переводя дух. Воздух в кабинете был достаточно сухой, и потому немудрено, что у него быстро пересохло горло. Я собственноручно налила из стоящего на отцовском столе кувшина стакан воды и подала своему внезапному спасителю. Для меня оставались тайной его мотивы, ведь сейчас он, судя по взглядам, что метал на него Эверард, явно шел против замыслов своего родителя и не мог этого не понимать.

— Танец в честь божества? — пока Элиас опустошал серебряный стакан, Марьям покосилась на меня своим фиалковым глазом. — Очень интересно, как жаль, что мы, как настоящие старики, уже покинули зал к тому моменту. Я бы с удовольствием приняла участие в таком танце!

Я кивнула, неловко улыбнувшись и пытаясь сдержать нервный смешок. Кажется, вчера мое пьяное Высочество нарушило свою первую и единственную заповедь попаданки — не творить херни, — потому как я догадывалась, какой именно танец я могла предложить свету андарийской аристократии для массового увеселения и изъявления благодарности. Все мои еврейские предки гордились бы мной, но мне, почему-то, было очень стыдно. Граф Элиас, меж тем, продолжил.

— После танца все решили играть в прятки. И надо сказать, что принцессу Эвелин нашли только по той причине, что она соизволила найтись сама. Думаю, что эту часть мой брат мог бы рассказать лучше, так как напрямую в ней участвовал... — все посмотрели на Фалько, а тот с ненавистью, сжав кулаки, уставился на брата, — но он, судя по всему, не горит желанием. После оплеухи и нескольких некуртуазных речевых оборотов, Ее Высочество, прихватив седло, покинула конюшню и направилась в зал. Там она выпила еще какое-то количество вина, познакомила нас с творчеством одного любимого ей менестреля и покинула зал, пребывая явно в растревоженных чувствах. Я последовал за ней, потому как счел, что поведение моего брата бросает тень на всю нашу семью, и переживал, что принцесса Эвелин что-нибудь сделает, хотел извиниться за случившееся, но нашел ее уже спящей на софе, там, где и говорил — на втором этаже, в коридоре возле оружейной. Вернувшись в зал, я взял с собой милорда Альвина, дабы не замарать репутацию принцессы какими-либо действиями, и мы вместе доставили ее к ее покоям. Вместе с седлом. Там нас встретила ее служанка, такая темноволосая женщина в чепчике, и забрала у нас принцессу, поблагодарив. Вот и вся история. — Элиас, сохраняя невозмутимое выражение лица, уставился в лицо короля, они изучали друг друга пару мгновений, после чего король кивнул, и граф, коротко поклонившись, вышел из кабинета, не удостоив отца или брата даже взглядом. Я очень медленно и тихо выдохнула. Очевидно, что Элиас прошел проверку на «ложь» и, практически, подтвердил мое алиби, попутно упомянув еще двух свидетелей. Судя по всему, он действительно следил за мной, в той или иной мере, но, очевидно, доносчиком был не он. Пусть Элиас и был мерзким, напыщенным и самодовольным гадом, но все же сейчас сыграл мне на руку. Только отчего-то казалось, что мне еще придется рассчитаться с ним за его благородство — не верила я в то, что он поступает так исключительно из жажды справедливости.

— Твой сын, Эверард, говорил правду, — Рудольф, все также нависая над столом, чуть наклонил голову, переводя взгляд с меня на герцога. — Или ты хочешь это оспорить?

Эверард молча и коротко дернул головой в сторону, сжав губы так, что они превратились в полоску.

— Получается, что местоположение принцессы мы определили, нашли свидетелей разной степени знатности и никак между собой не связанных, и ты забираешь свои обвинения? — Марьям, все еще стоящая рядом, приобняла меня рукой за плечи, глядя на герцога с легкой насмешкой и любопытством.

«Камышовый кот», уже взяв себя в руки, взглянул в лицо моей сторонницы и медленно кивнул.

— Я признаю свои обвинения в сторону принцессы Эвелин несостоятельными и прошу ее милости, — он впился в меня своим взглядом, а потом вдруг усмехнулся и склонил голову, словно бы признавая свое поражение.

— Я ее вам дарую, герцог.

Оташские вышли из кабинета первыми, следом, отвесив по поклону и поцеловав Марьям пальцы, вышли Михаил и Вимон. Граф Маривский, чуть помедлив, поцеловал руку еще и мне, и, наконец, в кабинете остались только я, Рудольф и герцогиня Васконская.

— Я ожидала, что произойдет какая-то гадость, но обвинение в убийстве — это уже через край! — агрессивно выбив трубку на блюдце, герцогиня принялась ее по новой забивать, а я как-то тускло поразилась ее образу жизни: пьет, курит, владеет оружием (не просто же так она его носит) лишена одного глаза и при этом — умна, хороша собой и, очевидно, вполне счастлива... вот бы мне так. Осев на кресло, возле которого до этого стоял Эверард, я закрыла лицо руками и пыталась привести мысли в порядок. Меня не покидало ощущение, что я была виновата в смерти девушки. Мог ли ее действительно убить Фалько, чтобы насолить мне? Например, по приказу отца?

— Эва, ты в порядке? — Рудольф вышел из-за стола и, положив руку мне на плечо, аккуратно его сжал. — Все позади, обвинения сняты.

— Но она мертва, отец. А если это правда Фалько? Нужно найти убийцу, нельзя же все бросить вот... вот так! — Я, убрав руки от лица, сплела пальцы поверх платья на коленях, поднимая взгляд на короля. — Ее осмотрели? Где она? Я... я хочу ее видеть.

— Ты уверена, милая? — Марьям, раскурив свою трубку, смотрела на меня сквозь сизый дымок. — Ей нарисовали невероятно широкую улыбку, в области живота. Зрелище не из приятных, поверь...

Мое живое воображение тут же услужливо нарисовало мне эту картину, и я почувствовала подступающий к горлу комок. «Вспороли живот, как какой-то дичи. И она не кричала? Или никто не услышал, ведь в замке было так шумно...» — мысль повисла, неоконченная, я, поборов тошноту, пыталась мыслить рационально.

— Ее тело уже осмотрели?

Король кивнул.

— Фарраль.

Я встала, преисполнившись мрачной решимости.

— Я хочу поговорить с ним. И... потом я вернусь, нужно обсудить это. Только никому не показывай, пока что, — я указала подбородком на принесенные мною гроссбухи и расчеты, Рудольф снова сжал мое плечо и аккуратно его погладил.

— Хорошо, я буду ждать тебя здесь. Нам с Марьям нужно еще кое-что обсудить касательно твоего отбытия.

На негнущихся ногах я вышла из кабинета короля, чуть постояла, невидящим взглядом смотря на портреты, висящие на стене, а потом, собравшись с силами, направилась в сторону башни чародея.

Фарраля я встретила по дороге к ней и, коротко описав, что меня интересует, была вознаграждена любопытным и преисполненным уважения взглядом чародея.

— Хорошего правителя должна волновать судьба его слуг, тем более, такая трагичная. Бедняжке повезло — она умерла, даже не приходя в себя. Кто-то сильно ударил ее в основание черепа, почти проломив его, и только потом взрезал ей живот, от одного нижнего ребра до другого. Осмелюсь предположить, что удар по голове был нанесен круглым, небольшим и симметричным... Пресветлая дева, Эвелин, вам нехорошо? — Фарраль заметил, что я в прямом смысле слова сползаю по стеночке, и, наконец, прервал свой живописный рассказ, подхватывая меня под локоть. Сложный жест пальцами перед моим лицом сопровождался фразой на знакомо звучащем мне языке, смысл которой я, однако, не смогла понять, и мое сознание прояснилось, а легкие словно бы наполнились свежим воздухом.