Atem (СИ) - "Ankaris" - Страница 50

— Трико Человека-паука, смотрелось бы на тебе не так несуразно, как эти очки ботаника, — сказал я, расхохотавшись.

— Если бы знал, что ты вернёшься не один, непременно послушался бы твоего совета, — прогундосил он, улыбнувшись в ответ и поздоровавшись с Эли. А затем, хлопнув Функа по плечу, пока тот что-то усердно доказывал парню, кивнул нам на выход.

70

— Чай? Кофе? Молочный коктейль? — продолжая шмыгать соплями, спросил Ксавьер. — Коктейли я мало кому предлагаю, — посмотрел он на нас исподлобья, словно мы явились в кабинет строгого директора для неприятного разговора, потому-то он и пытался скрасить беседу слащавой любезностью.

— Значит, коктейль, — ответил я. — А я воздержусь. Только не перед записью. — И Майер засуетился перед блендером. — Полдня без присмотра и уже где-то успел простыть, как так?

— Чёрт его знает, — отмахнулся он. — Такого дерьмового иммунитета, как у меня, я ещё не встречал. Прости, мой французский, — обратился он к Эли, — но другие слова не опишут в полной мере всего моего негодования.

— Мой ещё хуже, — грустно улыбнулась она.

— Тогда ты меня понимаешь. Наверное, вам лучше держаться от меня подальше. — Чихнув, выругавшись и извинившись, шлёпнулся он на своё рабочее кресло за столом, продолжив причитать: — Неделю я буду ходить, точно дряхлый старик, а потом полмесяца уйдёт на восстановление. Ещё и игру в пятницу придётся пропустить. Ты-то хоть приезжай. Так же, накануне, — сурово посмотрел он на меня, опять продолжая: — Всю скорость растеряю. У привокзальных бомжей иммунитет лучше моего…

К счастью, появившийся в дверях Даниэль своим приподнятым настроем прервал поток сетований Ксавьера. Поприветствовав всех, похвалив «похожий денёк», пошутив о схожести своего имени с именем Эли, он предложил разогреть связки, распеться, и заодно ещё раз пробежаться по тексту песни.

Так пролетели полчаса. И вот уж шесть. Комната звукозаписи освободилась, и мы направились туда. Всё шло в своём штатном режиме, мы могли бы уложиться минут в двадцать-двадцать пять. Но пока я и Даниэль стояли за стеклом у микрофонов, записывая по несколько вариаций одних и тех же строчек, как хотел того Майер, он сам занимал Эли разговорами о том, для чего на пульте необходимы все эти «кнопки, штучки, примочки».

— Давай то же самое ещё разок, — скомандовал он, вновь пуская минусовку припева мне в наушники, пуская настолько громко, что я и не пел, скорее, пытался переорать музыку

Как выяснилось позже, Ксавьер просто объяснял Эли важность «сбалансированной звукопередачи».

К семи часам песня была полностью записана, и в студию вошла очередная партия музыкантов, в сопровождении своего звукорежиссёра — Гюнтера Недича. Парни узнали меня и окружили нас кольцом кожаных курток — косух. Завязалась шаблонная беседа, затянувшаяся дольше обычного. Все мои попытки отвязаться от назойливых музыкантов оказались неудачными. С пеной у рта они рассказывали об оригинальности звучания своего альбома и предстоящем туре, интересовались гастрольными планами моей группы и возможностью совместного творчества. А их солист, тот ещё тип, принялся а капелла напевать какую-то песню из собственного репертуара, впрочем, «напевать» — слишком громкое слово для того, чтобы описать издаваемый им шум.

— Но музыка там просто забойная. Просто нужно слышать целиком, — настаивал он на том, чтобы мы задержались и оценили их «по достоинству». А потом он стал имитировать рёв гитар и битбоксить барабанный ритм. — Ну вот, тебе же нравится, — фраза была адресована улыбнувшейся Эли. — Ну нравится же, — всё напирал он на нас, отчего Эли попятилась назад, вцепившись в мою руку.

— Нравится, но нам пора — предпринял я очередную попытку положить конец разговору. Ни о каком возможном сотрудничестве речи и не могло идти.

— Стой-стой, — опять заладил безголосый панк. И тут мне вспомнились слова Ксавьера о палке, «которую нужно только ломать».

— Вот это — Ксавьер Майер, — кивнул я на него, стоящего напротив и шмыгающего носом, — наш продюсер, — все пятеро устремили свои взгляды на Майера, ожидая от того пламенных речей, будто бы я ему только что вручил статуэтку Грэмми. Однако я и впрямь без одобрения лейбла или, по крайней мере, согласования с Ксавьером нюансов любого музыкального сотрудничества, не имел права самовольно принимать подобные решения. — Вопросами сотрудничества занимается он. — Панки продолжали выжигать Майера глазами в ожидании ответа.

— Нет. Не формат, — отрезал он. — Да и петь ты не умеешь.

Воспользовавшись возникшим замешательством солиста, Эли, Ксавьер, Даниэль и я улизнули из студии, отправившись (по рекомендации Ксавьера) в какой-то этнический ресторан напротив, отмечать продуктивную работу, да и просто перекусить. Лично я уже изрядно проголодался.

71

Ресторан оказался просто отвратительным: из шестнадцати страниц меню — девять отведены под напитки, в основном, — всё спиртное. А на первых двух страницах творилась полнейшая чертовщина: фирменное блюдо — барбекю из насекомых. Дальше даже читать не хотелось, но всё-таки мы отважились взять салаты с подозрительными заправками и тапас. И пока ожидали заказ, расположившись за одним из столиков, протянувшихся вдоль длиннющего дивана, раскрашенного в цвета ярких африканских платков, Даниэль заговорил о «безумии вчерашнего дня».

— Ты был на игре? — потягивая горячий чай, спросил Ксавьер, как и я, подумав, что речь шла о футболе.

— Нет. Я о безумии, творившемся вчера в Эссене. — Мы переглянулись, пожав плечами. — У Tokio Hotel был концерт, закрытие тура… что-то такое.

— Точно-точно! — щёлкнул пальцами Майер.

— Забавное совпадение, по пути в студию мы как раз их вспоминали, — сказал я, и Эли в подтверждение моих слов утвердительно кивнула. — А в поезде так вообще все два часа проговорили о совпадениях, случайностях и судьбе с какими-то профессорами.

— Команду им, конечно, первоклассную подобрали, — продолжил свою мысль Ксавьер. — В начале лета на вечеринке в Кёльне я пересекался с Йостом, одним из их продюсеров. Он мне тогда заявил, что Universal за мной следят.

— Звучит угрожающе, — засмеялся Даниэль. — Выше Sony только они. Они правят миром музыки. Не счесть, сколько у них лейблов. Может, в будущем пойдёшь к ним.

— Ну, знаешь, — прогундосил Майер, попутно благодаря официанта, принесшего заказ, — музыкальный рынок только кажется таким пёстрым павлиньим хвостом. Фактически — всё монохромней. Когда я начинал, тоже поражался тому, какое несусветное количество лейблов разбросанно лишь по одной Германии. Но стоит изучить карту более детально, замечаешь, что все эти мелкие студии — дочерние компании чего-то более крупного. И вот уже вырисовываются зонтики соцветий, а у каждого такого «зонтика» стебель-то один, и корни его уходят в чернозём или Sony Music или Universal Music. Но, как бы там ни было, всем всё равно заправляет погода, — опять прошмыгал он соплями. — Что ж, не будем утомлять Дэниэль разговорами о работе.

— А мне и вправду интересно, — с аппетитом жуя тапас, возразила Эли, мягко улыбнувшись.

— Кстати, о погоде, забыл уточнить: где вы сегодня остановитесь? — спросил Ксавьер уже у меня. — Я могу в студии остаться, это не проблема.

— Да брось, посмотри на себя, какая студия? Тем более, у нас поезд в девять.

— Поезд? — Оправа его очков подпрыгнула от удивления.

— К сожалению, утром нужно быть на работе, — ответила Эли, а я подумал, что «сожалела» она явно не о возможном «прогуле».

— Ну и поехали бы утром. Ладно, не мне решать. Что там за история приключилась с вами в поезде?

И мы снова завели философский разговор о судьбе и случайностях, по «живости» не уступающий предыдущему, в вагоне номер «три». Однако на сей раз, мы надумали чуть иначе проверить законы де Моргана, те, о которых нам поведал Дитер Мюллер.

— То есть, — начал Даниэль, когда мы уже покинули ресторан и стояли перед мраморными ступенями, у подножья которых возвышались две пальмовые колонны, обвитые жёлтыми гирляндами, — мы должны сделать что-то такое, чтобы с нами заговорил «случайный прохожий»?