Atem (СИ) - "Ankaris" - Страница 43

— Прости, я…

— Пошли! — спрыгнув с подоконника, хлопнул он меня по плечу. Всего лишь пара глотков коньяка, а в горле стоит тошнотворный ком самопрезрения. — «You need coolin’, baby, Iʼm not foolin’», — пританцовывая, Ксавьер пропел строчки песни Led Zeppelin, вызвав своим приподнятым настроем во мне очередной приступ тошноты.

И я уже знал, куда мы направлялись. Но не догадывался, что именно затеял Майер. В подобном я ещё никогда ни с кем не соревновался. Притащив дополнительную ударную установку в одну из свободных комнат звукозаписи, мы оборудовали наш персональный музыкальный ринг. Правило предельно просто: зеркально отражать действия друг друга. Начали с нехитрых упражнений — никто не сбился. Счёт по нулям. Раунд два. Добавляется кардан и базовые сбивки. Счёт по нулям. Раунд три. Полиритмия. Мой ход: четыре к трём между малым и бас-барабаном и восьмые на хай-хэте. Меняю инструменты, чётко отбивая на каждую четвёртую шестнадцатую — Майер не отстаёт и ловко перестраивается, затем отвечая четвёртыми к седьмым.

— Твою мать! — И я не успеваю отсчитать грёбанную шестнадцатую. — Не смей! — говорю, направляя на него палочку, словно я какой-то очкастый Гарри Поттер, но насмешливая гримаса озаряет лицо Ксавьера.

— Хочешь чего-нибудь джазового? — предлагает Майер. И мне следовало бы отказаться, заранее осознавая своё фиаско, но я утвердительно киваю.

Простейший свинговый ритм даётся с лёгкостью. Но тут Майер решает сыграть его в предельном темпе. И я вновь слышу погрешности в своём исполнении. Ксавьер не реагирует, лишь усложняет бит: добавляя перекрёстный удар по малому барабану на четвёртом бите, после чего и вовсе плюёт на джаз и на какой-то блэк-металлической, запредельной, скорости долбит тридцать вторыми. Я уже не играю, поражённо наблюдаю, за тем, как он превращается в пулемётную машину. Последний удар сотрясает пластик и, следом за вырвавшимся звериным рыком, Майер яростно швыряет палочки о стену.

— Ты родился с метрономом вместо сердца!

— Вместо души, — саркастически парирует он, вытирая рукавом выступившие на лбу капли пота. — В этом наше с тобой различие. Ты — поэт, я — музыкант.

— Как эти понятия могут быть взаимоисключающими?

— Не каждому футболисту дано стать тренером, и не каждый тренер — техничный игрок в прошлом. Говоря о барабанах, чем джаз отличается от рок музыки? Импровизацией, — не дожидаясь ответа, поясняет он. — В джазе её чуть больше. Попроси меня написать партию для одной из твоих песен, и я убью на это вдвое больше времени, чем ты сам, несмотря на то, что все партии до безобразия элементарны. Мне обязательно захочется добавить кучу разных сбивок, отчего песня потеряет целостность. Дай мне послушать всего раз какой-нибудь трек с несложным ритмом, и я воспроизведу его со стопроцентной точностью. К счастью, я вовремя это осознал, поступив на звукорежиссуру. Для меня не составит особого труда определить все «изъяны» песни, чтобы довести её «до ума», но вот сам «с нуля» не создам ничего выдающегося, а заурядного хватает. Даниэль дал ответ, — прочитав пискнувшее в телефоне сообщение, сказал он, а моё сердце болезненно сжалось. — Вокалист группы, что ты слышал утром, — осторожно уточнил Ксавьер, вероятно, заметив вмиг переменившееся выражение моего лица. — Он разделяет твоё желание. Завтра всё обсудим. Вот ещё одно доказательство твоей созидательной, лиричной натуры.

— Хм?

— «И я молча согласился», — процитировал он меня же, рассказывающего ему о просьбе Эли. — Тебе обязательно необходимо всё драматизировать, романтизировать. Ты — не ты, если не пребываешь в состоянии сентиментальной меланхолии. Это — твоё счастье.

58

Покинув студию за полночь, вымотанные утренней игрой и четырёхчасовым драм-сейшеном, мы проснулись только к обеду и отправились в излюбленное Ксавьером кафе. Вертлявой официантки сегодня не оказалось, поэтому во время обсуждений планов на день нам никто не надоедал. На три часа у меня была назначена встреча с Даниэлем, в ходе которой нам предстояло согласовать условия сотрудничества и определиться с днём записи. Альбом я слышал целиком, поэтому, что касается песни, — меня устроил бы любой из предложенных им вариантов.

Даниэль оказался приветливым рыжеволосым парнем, высоким, немного полным, и с такой же, как и макушка, медной бородкой. Мы долго говорили о его творчестве, и он не скрывал своей радости от предстоящей совместной работы. Для ещё толком-то никем неизвестной группы моё имя являлось хорошим промо-ходом. Я же получал удовольствие и вдохновлялся музыкой отличной от нашей собственной. Группа Даниэля писалась на независимом лейбле в Эссене, поэтому Майер настоял на том, чтобы трек вышел ещё и отдельно от альбома в качестве сингла на правах GUN. Ближайшее свободное время в студии было завтра и в понедельник вечером, остальные часы — расписаны по минутам. Выбор пал на понедельник, матч «Бохума» против «Вольфсбурга», являющийся основной причиной моего приезда, пропустить я не мог. За «Волков» я болею с самого раннего детства, с той поры, когда мы с семьёй ещё жили в Вольфсбурге. Однако побывать на матчах любимой команды не всегда удавалось.

Остаток дня мы провели в студии, занимаясь финальным микшингом дебютного альбома Даниэля. А где-то около восьми телефон Майера взорвался пронзительной мелодией, заставив нас сию секунду оторваться от работы, а Ксавьера — ещё и расплыться в самодовольной ухмылке. «Отличные новости», «просто отличные новости», — неустанно повторял он, соглашаясь с кем-то и машинально кивая головой. Ещё несколько раз произнеся «отличные новости», он повесил трубку и, повернувшись ко мне, загадочно улыбнулся.

— Дай угадаю — отличные новости?

— Через неделю, в понедельник, снимаем клип! — Ксавьер восторженно хлопнул в ладоши. — Я договорился с ребятами из Sony. У одной группы намечается серьёзная съёмка: со множеством разных планов, сменой декораций, костюмов и тому подобным, так что, пока они будут суетиться, между дублями успеем отснять вас. Вам всего-то нужно пару минут покривляться перед камерой с инструментами, дальше просто-напросто вклеим кадры из фильма.

— И чем эта новость так хороша? — всё ещё не понимая его восторга, пожал я плечами.

— Тем, что мне придётся оплатить только работу по монтажу видео. Все прочие расходы: дорогу, трансфер, аренду помещения, съёмку, свет, гримёров — покроет Sony, а не GUN. С финансово-отчётной точки зрения они провернут это как один клип.

— То есть, по большому счёту, это отличная для тебя новость? — рассмеялся я.

— Угу, — продолжил он сиять улыбкой. — Думаю, даже обойдёмся без отеля, остановитесь у твоего брата, — то ли спросил, то ли утвердительно заявил он. — Не забудь сообщить Лео, а то останетесь без барабанов.

— Съёмки будут в Мюнхене?! — Я был уверен, что мы отправимся в Берлин. Мюнхенский офис Sony не занимался отечественными группами. Но неожиданностью для меня стало вовсе не место дислокации, а незапланированный визит к семье. При встрече с которой я испытывал чувства идентичные тем, что вчера описал Ксавьер.

— Я надеялся, что вы вернётесь уже тем же вечером. Однако если вам придётся застрять там на пару дней, я могу организовать и отель.

— Не нужно. Остановимся у брата, — сказал я, и мы снова с головой погрузились в музыку.

Возможность подобной совместной «работы» мне выпадала крайне редко, оттого я всегда воспринимал её как своеобразную стажировку, на которой мог повысить свои навыки аранжировщика-самоучки. К тому же, оборудование Gun Records существенно отличалось от той техники, коей располагала наша домашняя студия, тут оно — дорогостоящее и более профессиональное. Да и чему поучиться у Майера мне действительно было.

«Девять!» — резанул по ушам чей-то бодрый голос. В комнате появился седовласый мужчина в старых потёртых джинсах и чёрной рок-н-ролльной футболке, обтягивающей шарообразное пивное пузо. Вольфганг Функ — основатель GUN. Ксавьер являлся его правой рукой ещё со времён существования Supersonic Records. Именно Вольфганг руководил карьерным продвижением Майера, и именно он настоял на том, чтобы Sony усадили Ксавьера на его президентское место. Сам же Функ, не справляясь с напряжением и нагрузкой, давно планировал «выйти из шоу» музыкального бизнеса. Его официальная отставка должна была состояться в начале декабря. Но, посчитав, что бумаги — лишь формальность, Функ передал бразды правления Майеру несколькими месяцами ранее. От полного отстранения дел лейбла Функа удерживали контрактные обязательства перед группой, над альбомом которой он потел ещё с октября. И сейчас он собирался тут засесть и заняться сведением их сингла.