Немецкие подводные лодки во второй мировой войне - Дёниц Карл - Страница 7

• Предыдущая
• 7/25
• Следующая

Сентябрь 1939 года — 1 марта 1940 года.

3 сентября 1939 года Англия объявила войну. В 13.30 был получен приказ германского морского командования: «Немедленно начать боевые действия против Англии». В тот же день командующий западной группой военно-морских сил адмирал Зальвехтер, командующий флотом адмирал Бём и я собрались на совещание на командном пункте в здании радиостанции в Нейэнде под Вильгельмсхафеном. Атмосфера беседы была напряженной. Мы понимали, что означала война с Англией, знали, что силы этой морской державы почти неистощимы, и хотя вначале они развертываются медленно, зато чем дальше, тем с большей силой будет давать себя знать их превосходство. Особенно сильно был озабочен серьезностью положения командующий флотом адмирал Бём. 4 сентября английские самолеты произвели свой первый воздушный налет на шлюзы и корабли, находившиеся в гавани Вильгельмсхафена. Самолеты шли на бреющем полете, с «большим шиком» и гибли, не добившись сколько-нибудь заметных успехов. Офицеры-подводники наблюдали за налетом с борта находившейся в Вильгельмсхафене плавучей базы подводных лодок. Успех наших зенитчиков настроил всех оптимистически. В начале войны наша задача состояла в том, чтобы как можно эффективнее использовать имевшиеся незначительные силы для борьбы с одной из самых могущественных морских держав. В оперативном отношении я подчинялся непосредственно штабу руководства войной на море, который давал указания, руководствуясь общими интересами ведения войны. В начальный период войны, пока немецкие подводные лодки действовали в Северном море, право давать мне указания имел также командующий группой «Вест» военно-морских сил, который отвечал за ход операций в Северном море перед штабом руководства войной на море. Оценка обстановки позволяла предположить, что в первый период войны противник вынужден будет значительную часть судов, следующих в Англию, направлять поодиночке, ибо на организацию системы конвоев требовалось время. Отправляющиеся в Англию суда нейтральных стран также должны были следовать поодиночке. В этой связи считалось вероятным, что англичане попытаются осуществить общее патрулирование на больших участках Северного моря и в районах западнее Англии, стремясь вынести его как можно дальше на запад. Эту задачу с наибольшим эффектом могла решить английская авиация. Патрулирование легкими морскими силами было менее вероятным. Исключение составляли прибрежные районы и подходы к портам, особенно в узлах морских коммуникаций. Учитывалось, что оборона конвоев, по всей вероятности, будет осуществляться входящими в их состав эскадренными миноносцами и эскортными кораблями вроде корветов и вооруженных рыболовных судов, а вблизи побережья — также и авиацией. Подводные лодки были обязаны вести войну согласно правилам призового права. Эти правила соответствовали условиям заключенного в 1936 году в Лондоне протокола о правилах ведения подводной войны. Как уже указывалось, подводная лодка должна была действовать как обычный надводный корабль: сначала остановить и обыскать торговое судно, независимо от того, вооружено оно или нет. Если же условия призового права допускали потопление судна вследствие его национальной принадлежности или характера груза, подводная лодка должна была предварительно обеспечить безопасность команды. При этом считалось, что спасательных шлюпок самого судна недостаточно. Согласно призовому праву обязательному досмотру не подвергались: 1. Торговые суда, следующие в охранении боевых кораблей или прикрываемые авиацией. 2. Торговые суда, участвующие в боевых действиях или оказывающие сопротивление досмотру. 3. Транспорты с войсками, поскольку они действуют в интересах противника, принадлежат к его вооруженным силам и поэтому могут рассматриваться как боевые корабли. Содержание боевых приказов, которые получали подводные лодки в начале войны, соответствовало этим условиям призового права. Поэтому задача состояла в том, чтобы, оценив обстановку и учитывая ограничения, налагавшиеся призовым правом, использовать имеющиеся подводные лодки с максимальным эффектом. Это можно было осуществить лишь в следующих формах. Атака одиночных судов С этой целью подводные лодки развертывались в отдельных операционных районах западнее Ирландии и Великобритании. Поскольку действия против одиночных судов разрешались в рамках призового права, районы боевых действий назначались не вблизи побережья, а далее на запад. Подводные лодки, по возможности, должны были действовать вне дальности действия патрульной авиации противника. В Северном море подводные лодки получали боевые задания тоже в рамках призового права и действовали главным образом против нейтральных судов, в основном скандинавских. Эти суда, следуя или от мыса Скаген, или из Бергена и пересекая Северное море, стремились достигнуть восточного побережья Англии. В ходе действий против одиночных судов мы пришли к выводу, что противник всеми способами пытается пресечь боевую деятельность наших подводных лодок против торгового судоходства, хотя она велась в рамках призового права. Были отмечены следующие мероприятия противника: а) Осуществлялось авиационное патрулирование, причем не только над прибрежными районами, но и над районами Атлантики, находящимися далее к западу. Английское адмиралтейство направило в эти районы авианосцы, чтобы обезопасить их от подводных лодок. Патрулирование авианосной авиации поставило подводные лодки в очень невыгодные условия: им разрешалось действовать против торговых судов только в надводном положении. 17 сентября 1939 года на видимости подводной лодки «U-39» казался авианосец «Арк-Ройял», который она и атаковала. Подводная лодка выпустила по противнику три торпеды с магнитными взрывателями, однако взрыватели сработали преждевременно, и торпеды взорвались, не достигнув авианосца. Так командование германских военно-морских сил лишилось возможности достигнуть крупного успеха. Мало того, подводная лодка при этом была уничтожена. 19 сентября 1939 года подводная лодка «U-29» атаковала находившийся в ее операционной зоне авианосец «Корейджес». Ей повезло больше: торпеды взорвались вовремя — и авианосец пошел ко дну. После этих двух случаев английское адмиралтейство решило, что охранять отдаленные районы с помощью авианосцев — удовольствие слишком дорогое, и оттянуло из Атлантики все авианосцы. Эта мера, конечно, сильно облегчила подводным лодкам действия против торгового судоходства. б) Очень скоро командиры подводных лодок стали доносить, что суда, обнаружив подводную лодку, дают об этом оповещение по радио. При встрече с подводной лодкой в эфир передавались сигнал «SSS» и координаты судна. Как правило, после этого появлялись английские самолеты или военные корабли, что вынуждало подводную лодку уходить под воду и отказываться от атаки торгового судна. Суда всегда подавали в эфир один и тот же необычный сигнал (не «SOS», а «SSS»), и это рассеивало сомнения в том, что они подаются на основании изданного английским адмиралтейством обязательного приказа, которым торговые суда включались в систему оповещения. Это противоречило Лондонскому протоколу о действиях подводных лодок, который исключал участие торговых судов в военных действиях. Скоро в наши руки попали и соответствующие приказы английского адмиралтейства (приложение II). в) 6 сентября 1939 года одна из подводных лодок («U-38») в первый раз подверглась артиллерийскому обстрелу с обнаружившего ее торгового судна. Через две недели английское информационное бюро опубликовало в качестве примера, достойного всяческого подражания, сообщение о том, что торговое судно обстреляло подводную лодку и обратило ее в бегство. 26 сентября первый лорд адмиралтейства объявил о вооружении английских торговых судов для борьбы с подводными лодками. Тем самым было официально подтверждено начавшееся вооружение артиллерией английских торговых судов. 1 октября 1939 года английское адмиралтейство призывало по радио таранить германские подводные лодки. Это пытались делать и нейтральные суда. Об одном из таких случаев доносила действовавшая в Северном море подводная лодка «U-3». В радиограмме сообщалось о задержании шведского судна «Гун»: «Капитан судна на борту подводной лодки. Бумаги не в порядке. 36 тонн взрывчатых веществ якобы для бельгийского военного министерства. Однако судно находилось в 15 милях южнее Линдеснеса, следуя курсом 280 градусов. Во время подготовки призовой команды судно резко переложило руль и, дав полный ход, пыталось таранить подводную лодку. Лодка уклонилась от тарана, лишь дав дизелям максимальные обороты. После этого призовая команда потопила судно». («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 3 октября 1939 года.) г) В ночное время все суда шли без огней, то есть как военные корабли. И подводной лодке трудно было определить, кого она обнаружила, торговое судно или военный корабль. Ей приходилось сближаться с обнаруженным объектом, чтобы рассмотреть его. Если судну приказывали застопорить машину, пользуясь прожектором, то ответные проблески слепили подводную лодку и снижали ее боеспособность, в то время как противник получал точное представление о месте подводной лодки. Если на задерживаемом судне имелась артиллерия или если оно оказывалось судном-ловушкой, подводная лодка могла быть уничтожена внезапным огнем артиллерии противника. К мероприятиям противника, усложнявшим действия против торгового судоходства в рамках призового права, прибавились ограничения со стороны германского командования. Поводом для таких ограничений послужило потопление германской подводной лодкой «U-30» английского пассажирского парохода «Атения», которое произошло в самом начале войны — 4 сентября 1939 года. Судно без огней следовало зигзагом необычным курсом. Командир подводной лодки решил, что это вспомогательный крейсер, и пустил его ко дну. Вечером того же дня подводные лодки получили приказ: «По указанию фюрера воздерживаться от всяких враждебных действий против пассажирских судов, даже если они следуют в конвое». Этот приказ ставил пассажирские суда в исключительное положение, поскольку при следовании в конвое их потопление разрешалось международным правом. Исключение было сделано и для французских судов. 3 сентября 1939 года подводные лодки получили приказ: «Франция с 15.00 считает себя в состоянии войны с Германией. Применять оружие лишь для самообороны, даже при действиях против торговых судов». 6 сентября 1939 года подводным лодкам было дано новое, подтверждающее первый приказ распоряжение: «Обстановка в отношении Франции все еще неясна. Германским подводным лодкам применять оружие лишь для самообороны, даже при действиях против торговых судов противника. Опознанные французские суда не задерживать. Всячески избегать инцидентов с Францией». Согласно этому приказу с французскими судами обращались даже лучше, чем с любым нейтральным судном. В соответствии с призовым правом нейтральное судно можно было задержать, досмотреть, а в случае обнаружения недозволенного фрахта — конфисковать или даже потопить. Согласно же приказу от 6 сентября 1939 года командир подводной лодки обязан был попытаться установить, что судно, которое он собирался задержать, не французское, так как французское судно он не имел права задерживать. Это было очень трудным, а зачастую просто невозможным делом. В ночное же время и в тумане подобные действия вообще исключались. Все эти приказы возлагали на командиров подводных лодок чрезмерно большие обязанности по классификации и опознаванию судов перед каждой атакой и очень большую ответственность. Кроме того, из-за них подводная лодка нередко подвергалась большой опасности, так как, опознавая судно, она вынуждена была находиться на перископной глубине дольше, чем это было желательно, и рисковала быть обнаруженной. Поскольку подводной лодке было вменено в обязанность устанавливать национальную принадлежность судов, ночью ей часто приходилось затягивать атаку, находясь в опасной близости от противника, хотя быстрые изменения обстановки требовали немедленных действий и использования благоприятного момента. Запрет в отношении французских судов был отменен лишь в конце сентября. На все эти мероприятия штаб руководства войной на море отвечал крайне осторожно, хотя они нарушали саму основу Лондонского соглашения о правилах ведения подводной войны. Целым рядом приказов распоряжения, ограничивающие подводную войну, постепенно были отменены. Все началось с разрешения применять оружие против судов, которые использовали радиосвязь при встрече с подводной лодкой, следовали без огней или имели вооружение. Потом последовало разрешение атаковать любое опознанное вражеское судно (в ответ на отданное английским судам распоряжение таранить подводные лодки). И завершились приказы объявлением районов боевых действий, включавших вначале лишь частично, а с 17 августа 1940 года — все воды вокруг Британских островов. В районах боевых действий разрешалось атаковать суда без предупреждения. Следует подчеркнуть, что германское военно-морское командование с самого начала скрупулезно придерживалось международных правовых постановлений Лондонского протокола, и несоблюдение их с нашей стороны стало иметь место лишь после того, как эти постановления были нарушены самим противником. Внесение всех этих изменений и издание соответствующих приказов подводным лодкам, регламентировавших боевые действия против торговых судов, входило в компетенцию штаба руководства войной на море, действовавшего в контакте с министерством иностранных дел и государственным руководством. По сравнению с американскими и английскими распоряжениями, касающимися ведения боевых действий подводными лодками, форма, в которой они отдавались в Германии, была политически весьма сдержанной. Так, в начале апреля 1940 года английским подводным лодкам, действовавшим в проливе Скагеррак, был отдан приказ в дневное время топить без предупреждения германские суда, а в ночное время — все суда. Этот приказ шел гораздо дальше, чем германские приказы, и английские подводные лодки топили здесь даже нейтральные торговые суда, следовавшие ночью со всеми огнями. (Доклад Черчилля в английской палате общин 8 мая 1940 года.) Точно так же США одновременно с объявлением войны Японии 7 декабря 1941 года объявили весь Тихий океан зоной военных действий и начали неограниченную подводную войну. Совершенно очевидно, что США заходили в своих мероприятиях дальше немцев и проявляли в политическом отношении гораздо большую беззаботность. (В ясных и лояльных показаниях адмирала США Нимица на процессе в Нюрнберге 11 мая 1946 года говорилось: «В интересах оперативного руководства войной против Японии Тихий океан был объявлен зоной военных действий. Командующий военно-морскими силами 7 декабря 1941 года приказал вести против Японии неограниченную подводную войну».) Как командующий подводными силами, я периодически получал от штаба руководства войной на море приказы: в каких формах, исходя из политической обстановки, следует вести подводную войну. Постепенно эти приказы освободили меня от ограничений Лондонского протокола, что целиком и полностью соответствовало моим желаниям и рапортам, поскольку постановления Лондонского протокола из-за несоблюдения их судами противника ставили подводные лодки в очень опасное положение. Разумеется, следовало выполнять все приказы штаба руководства войной на море. Тем не менее Нюрнбергский трибунал возложил всю ответственность за проведение подводной войны на командующего подводными силами. Однако принимая во внимание тот факт, что в Англии еще в мирное время для торговых судов были изданы инструкции, которые лишали их статуса торговых судов, а также издание во время войны в США и Англии инструкции по ведению подводной войны, Нюрнбергский трибунал осудил меня отнюдь не по обвинениям, выдвинутым против осуществлявшейся Германией подводной войны. В результате действий против торгового судоходства германских подводных лодок в рамках призового права и целого ряда приказов за период с 3 сентября 1939 года по 28 февраля 1940 года было потоплено 199 судов водоизмещением 701 985 рег.-бр.тонн. (Согласно Роскиллу) Неограниченные действия против конвоев Опыт мирного времени говорил о том, что действия против конвоев будут эффективными. Поэтому в первые месяцы войны неоднократно делались попытки организовать группы из нескольких подводных лодок и применить отработанную на учениях тактику нападения на конвои. Еще 19 августа 1939 года на выходившие в море подводные лодки предусмотрительно посадили командиров 2-й и 6-й флотилий. При атаках конвоев они должны были помогать мне управлять «стаями». В реальной обстановке дело происходило следующим образом. В первой половине октября должны были вступить в строй девять подводных лодок. Казалось, представилась возможность, которой с нетерпением ждали с самого начала войны. 1 октября 1939 года я сделал следующую запись в журнале боевых действий командующего подводными силами: «Обстановка характеризуется тем, что мы располагаем незначительным числом подводных лодок. Противник стягивает торговые суда в конвои, поэтому нельзя считать целесообразным рассредоточение лодок на большой площади. Задача состоит в том, чтобы перехватывать конвои и уничтожать их, действуя группами подводных лодок. Поиск конвоев в открытом море затруднителен. Подводные лодки следует вводить в действие в районах, где коммуникации имеют естественную привязку. Такие условия имеются юго-западнее Англии и в Гибралтарском проливе. Боевые позиции Великобритании выгодны том, что пути подхода к ним коротки. Морские районы близ побережья интенсивно патрулируются благодаря наличию большого числа береговых баз. В данное время года здесь можно ожидать неблагоприятных метеорологических условий. Гибралтар невыгоден тем, что пути подхода к нему длиннее. Но поскольку пути, по которым идут сюда подводные лодки, пересекаются торговыми коммуникациями, можно ожидать успешных действий и в этом районе. Преимущество Гибралтара — в большей плотности коммуникаций. Метеорологическая обстановка здесь ожидается более благоприятная, чем на севере. О патрулировании, которое здесь может осуществляться только из Гибралтара и Касабланки, по имеющимся немногочисленным донесениям, известно, что оно поддерживается лишь в самом проливе. Я решил направить подводные лодки действовать на коммуникациях, проходящих через Гибралтар. План. Успех будет зависеть от сосредоточения и неожиданности нападения подводных лодок. Они, вступая в строй в различные сроки, поэтому выйдут из баз в разные дни и вначале займут район юго-западнее Ирландии, который по числу потопленных кораблей до сих пор считался наилучшим. Когда все подводные лодки соберутся в этом районе, командующий подводными силами отдаст приказ на дальнейший переход, причем в зависимости от обстановки он может отдать его несколько раньше или несколько позже. Командир действующей в Атлантике группы будет находиться на борту „U-37“. Если ему покажется, что обстановка в Гибралтарском проливе не обещает больших успехов, он может развернуть подводные лодки вдоль испанского и португальского побережий, несколько дальше от баз противника, хотя такое расположение лодок пересекает лишь коммуникации, идущие в меридиональном направлении». Однако на деле получилось иначе. Шесть подводных лодок выбыло из-за особых заданий, задержек на кораблестроительных заводах и вследствие потерь. В совместных действиях против конвоев, начавшихся 17 октября, приняли участие только три подводные лодки, которые потопили три или четыре судна. Больших успехов помешала добиться нехватка торпед. Одна из лодок, израсходовав все торпеды, вынуждена была возвратиться в базу, а оставшиеся две лодки потеряли контакт с конвоем, который находился под прикрытием авиации. Подобные попытки предпринимались во второй половине октября и в начале ноября. И каждый раз для перехвата и совместной атаки конвоев в открытом море не хватало подводных лодок. Все это говорило о том, что требовался резерв, за счет которого можно было бы усиливать удар на направлении главного удара. Поэтому решили пока что высылать подводные лодки в Атлантику только поодиночке, причем сразу же, как только они были готовы к походу. Лишь летом 1940 года оказалось возможным начать совместные действия. На этот раз они привели к значительным успехам. Так, в октябре 1940 года за два дня совместных действий было потоплено 38 судов из трех конвоев (согласно Роскиллу). Так или иначе успехи, достигнутые в начале октября 1939 года, несмотря на небольшое число подводных лодок в группе, которая атаковала конвой западнее Гибралтара, доказывали, что подводные лодки способны вести бой с конвоем. Кроме того, сделали вывод, что с подводной лодки нельзя осуществить надежного тактического руководства атакой конвоя. Да этого и не требовалось. Если командир соединения уходил из района, патрулируемого авиацией противника, чтобы управлять подводными лодками соединения, находясь в надводном положении, то конвой оказывался вне дальности видимости, и командир соединения не мог оценить обстановку в районе прохождения конвоя. Если же командир оставался вблизи конвоя, то подводная лодка, с которой он управлял соединением, оказывалась в тех же условиях, что и остальные, — подвергалась воздействию сил и средств противолодочной обороны. К тому же при нехватке подводных лодок нельзя было позволить себе такую роскошь, как отвлекать одну из лодок от участия в боевых действиях для выполнения особой задачи в качестве подводной лодки командира соединения, если это не было действительно необходимо для успеха атаки. Кроме того, командир соединения был крайне необходим в тылу: ведь требовалось обучать новые команды и подготавливать подводные лодки, вступавшие в строй. Целый ряд факторов говорил против управления соединениями с подводной лодки. В то же время опыт показал, что, находясь на берегу, можно успешно осуществлять управление подводными лодками, атакующими конвой. Управление подводными лодками в основном состояло в том, что я сообщал командирам обстановку, насколько она была мне известна из различных источников информации; сопоставлял донесения командиров подводных лодок и вносил поправки, если в этих донесениях имелись неясности и противоречия; наводил отдельные лодки или группы лодок на противника; назначал лодки для поддержания контакта с противником и сменял их, если они теряли контакт. Таким образом, управление лодками со стороны командира соединения осуществлялось лишь до момента атаки и прекращалось с ее началом, когда каждый командир подводной лодки начинал действовать самостоятельно. От его умения, инициативы и настойчивости зависел успех или неуспех операции. Командир нес на себе всю тяжесть боя, поэтому победа считалась завоеванием командира и команды подводной лодки. Вот почему при обучении командира подводной лодки главное внимание обращали на то, чтобы выработать у него самостоятельность н инициативу. Знание театра военных действий и способность «вживаться» в обстановку, которая складывалась где-то в Атлантическом океане, с моей стороны, превзошли все ожидания. После каждой операции командиры подводных лодок делали мне лично обстоятельные доклады. Эти доклады, отдельные донесения по специальным вопросам, которые представлялись соответствующим офицерам штаба командующего подводными силами, и записи в журналах боевых действий позволили мне в течение всей войны воссоздавать общую картину обстановки на море. Когда же начиналась операция, штаб командующего подводными силами на основе донесений и радиограмм сближавшихся с конвоем подводных лодок быстро оценивал обстановку в районе прохождения конвоя противника. Введение специальных условных сигналов, которыми пользовались для передачи донесений подводные лодки, сблизившиеся с конвоем, было очень полезным, так как вследствие краткости сигналов противник либо не мог совсем запеленговать передающую их подводную лодку, любо пеленговал неточно. Если обстановка представлялась недостаточно ясной, командный пункт по радио требовал у командиров подводных лодок уточнения данных и через полчаса получал ответ. Когда же приходилось принимать очень важные решения, требовавшие детального знакомства с отдельными элементами обстановки, одному из командиров подводных лодок назначалось специальное время для радиотелефонной связи, в течение которого командующий лично, пользуясь кодом, вел переговоры с командиром подводной лодки. Это позволяло получать исчерпывающие данные, необходимые для принятия того или иного решения. Но к такому виду связи прибегали только в исключительных случаях. Как правило, офицерами оперативного отдела штаба подводных сил и специально назначаемыми офицерами по операциям против конвоев являлись командиры подводных лодок, имевшие достаточный боевой опыт и участвовавшие в атаках конвоев. Следует заметить, что начальник штаба подводных сил отличался трезвостью суждения — чертой очень важной для правильной оценки обстановки. Эти меры должны были создать (в той степени, в какой это достижимо) единство духа и мысли между командующим, находившимся на берегу, и командирами подводных лодок, которые действовали против конвоев в море. Надо сказать, что во время войны все очень высоко ценили такой обмен мыслями и взглядами между действовавшими силами и штабом. Постановка мин подводными лодками Из-за небольшого числа подводных лодок и приказов, ограничивших их боевую деятельность, я очень невысоко в начале войны оценивал наши шансы на успех в борьбе с торговым судоходством. Поэтому прилагались усилия к тому, чтобы, по возможности, наносить урон противнику в его территориальных водах, то есть в пределах прилегавшей к побережью трехмильной полосы. Боевые действия должны были вестись на подходах к портам и в узлах коммуникаций. Для этой цели имелось два типа донных мин: ТМ-В с боевым зарядом 400-500 кг, пригодная для постановки на глубинах 25-30 метров, и ТМ-С (с начала 1940 года) с боевым зарядом 100 кг, пригодная для глубин до 35 метров. Взрыватель этих мин срабатывал под действием магнитного поля судна в тот момент, когда оно проходило над миной. Оба типа мин отличались удачной конструкцией. Международное право допускало постановку мин в территориальных водах без предварительного предупреждения. Кроме того, при ведении боевых действий вблизи побережья противника возрастали возможности для применения торпедного оружия по его боевым кораблям. Постановка мин подводными лодками вблизи портов и в узлах морских коммуникаций вблизи побережья, то есть на небольших глубинах, в условиях сильных приливно-отливных течений и непосредственной близости от противника, требует от командиров подводных лодок большого мастерства и хладнокровия. И за эти действия они заслуживают самой высокой оценки. На первых порах идея залезать подальше в пасть врага показалась всем чересчур смелой. Командиры подводных лодок считали, что мои приказы, подготовленные в мирное время на случай мобилизации, вряд ли осуществимы. Однако были проведены почти все запланированные минные постановки. Противолодочная оборона противника в первые месяцы войны находилась еще в стадии организации. Подобных постановок было 34. За исключением подводных лодок «U-33» и «U-16», потопленных соответственно в заливе Ферт-оф-Клайд и перед Дувром, все остальные лодки выполнили задачу и без повреждений возвратились в базы. Постановка мин в Северном море проводилась малыми 250-тонными подводными лодками, которые из-за своих небольших размеров были словно специально предназначены для «ползания в норах». До 1 марта 1940 года германские подводные лодки поставили мины в следующих пунктах: На западном побережье Великобритании: залив Лох-Ю, залив Ферт-оф-Клайд, Ливерпуль, Суонси, Бристольский залив, мыс Норт-Форленд. На английском побережье пролива Ла-Манш: Фалмут, Портленд, Веймут, Портсмут, Дувр. На восточном побережье Великобритании: Инвергордон, Данди, залив Ферт-оф-Форт, Блайт, Ньюкасл, Хартлпул, банка Иннер-Даусинг, банка Ньюарк, мель Кросс-Сайд, Лоустофт, мыс Орфорд-Несс, мыс Данджнесс, Кромарти, Грейт-Ярмут, Хофден, банка Норт-Хиндер, мыс Фламборо-Хед. Что касается успехов, которых мы достигали минными постановками, то на основании радиограмм, перехваченных вслед за постановкой мин, у нас за время войны сложилось мнение, что они были эффективными. Так, несколько районов вблизи Ливерпуля были объявлены английским адмиралтейством опасными для плавания. Причем эти данные были получены спустя всего лишь несколько часов после того, как «U-30» провела в этих районах весьма удачную постановку мин на мелководье. Из сообщения адмиралтейства было видно, что на минах подорвалось несколько судов противника. В конце концов англичанам пришлось временно закрыть Ливерпуль — самый большой и важный порт на западном побережье Англии, предназначенный для приема импортных грузов. Другими способами англичане, видимо, не надеялись избежать дальнейших потерь судов. Радиограммы, перехваченные с тонувших и поврежденных судов, показывали, что заграждения, поставленные перед другими портами и в узлах коммуникаций, также были эффективными. По английским данным, за время второй мировой войны на немецких минных заграждениях погибло 115 судов общим тоннажем 394 533 рег.-бр. тонн (согласно Роскиллу). В этих успехах есть доля и германских эскадренных миноносцев, которые зимой 1939/40 года совершали ночные вылазки для постановки мин у английского побережья. Описывая боевые действия, которые велись непосредственно у вражеского побережья, нельзя не упомянуть об операциях, нацеленных в основном против боевых кораблей противника. К ним прежде всего относится прорыв «U-47» в гавань Скапа-Флоу. Эта операция заслуживает более детального рассмотрения в силу особых обстоятельств ее планирования и проведения. С самого начала войны я неоднократно возвращался к мысли об организации прорыва подводных лодок в Скапа-Флоу. Меня, правда, сдерживали воспоминания о неудаче, которая постигла две подобные операции во время первой мировой войны, а также большие технические и навигационные трудности прорыва, обусловленные прежде всего чрезвычайно сильными течениями в районе Скапа-Флоу. Например, в проливе Пентленд-Ферт скорость течения достигает 10 узлов. А так как максимальная скорость подводной лодки в подводном положении, да и то лишь в течение короткого времени, составляла только семь узлов, то это означало, что она могла оказаться во власти течения. Само собой разумеется, подходы к этой важнейшей базе английского флота были прикрыты сетями, минными заграждениями, бонами и затопленными судами и охранялись сторожевыми кораблями. Искушенные в таких делах английское адмиралтейство и командующий английским флотом, базировавшимся на метрополию, не сомневались в эффективности этих мер и в том, что английские корабли, стоявшие в гавани Скапа-Флоу, находились в полной безопасности. Эта операция казалась самой отчаянной из всех операций, связанных с прорывом в базу противника. Помнится, я сидел в штабе за картой бухты Скапа-Флоу и уже в который раз ломал себе голову над этой проблемой. Неожиданно мой взгляд остановился на офицере штаба. С уверенностью, не оставлявшей места каким-либо сомнениям, он произнес: — А я все-таки думаю, что можно найти способ туда проникнуть. Эти слова явились тем последним толчком, который побудил меня серьезно заняться бухтой Скапа-Флоу. Решение должно было зависеть от результата моих исследований. Еще в первые дни войны я затребовал материалы по Скапа-Флоу, которые были подготовлены штабом руководства войной на море на основании имеющихся сведений. В них указывалось расположение предполагаемых заграждений на подходах к бухте. 11 сентября 1939 года от 2-го воздушного флота был получен аэроснимок, на котором были сняты корабли, находившиеся в бухте Скапа-Флоу, в районе севернее острова Флотта и в проливе между островами Суита и Райс. Очень ценные данные о течениях, маяках и системе обороны базы содержались также в докладе командира «U-16», который, выполняя задание, побывал в районе Оркнейских островов. Он, например, считал, что проникнуть в бухту Скапа-Флоу можно через пролив Хокса, если боновое заграждение случайно будет открыто. Мы затребовали от 2-го воздушного флота возможно более точные аэроснимки отдельных заграждений на подходах к бухте. 26 сентября они поступили к нам и оказались отличного качества. Дешифровка аэроснимков позволила сделать следующие выводы: «а) Прорыв через пролив Хокса вряд ли возможен, а через проливы Суита и Клестрейн-Саунд — бесперспективен ввиду обнаруженных там заграждений. б) Пролив Холм был перегорожен лишь двумя, по-видимому, затопленными судами, лежавшими поперек фарватера в проливе Кёрк, и одним судном, лежавшим у северного берега. К югу от этого судна тянулся до Ламб-Холма свободный проход шириной 17 метров. Глубина его постепенно уменьшалась с 7 метров, переходя в мель. К северу от затопленных судов также имелся небольшой проход. Оба берега пролива почти необитаемы. С моей точки зрения, ночной прорыв в этом месте во время прилива возможен. Главная трудность лежала в области навигации». («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 15 октября 1939 года.) В итоге было принято решение попытаться предпринять прорыв. Мой выбор пал на командира «U-47». Тщательно изучив оперативные данные и трезво оценив их, Прин взялся за решение задачи. О том, что планируется операция, я сообщил только главнокомандующему военно-морскими силами, но даже и ему был сделан лишь устный доклад, из-за которого мне пришлось ехать в Берлин. Для успешного осуществления замысла необходимо было соблюдать величайшую скрытность. Наиболее благоприятной для проведения операции была, по-видимому, ночь с 13 на 14 октября: оба прилива приходились на темное время и было новолуние. Подводная лодка Прина вышла из Киля 8 октября. По моему указанию на нее погрузили только торпеды G7е. Мин не брали, потому что предстояло нанести удар по целям, вероятность встречи с которыми не вызывала сомнений. 14 октября в 11.00 поступило сообщение англичан о потоплении линейного корабля «Ройял-Оук». Предполагалось, что это явилось следствием атаки подводной лодки. А 17 октября лодка Прина возвратилась в Вильгельмсхафен. О своих действиях он доложил следующим образом: «Прорыв в бухту и отход, хотя и были связаны с известными трудностями, оказалась возможными — через пролив Холм. Возле затопленных судов очень мало места, сильнейшие течения; при отходе лодка шла против течения, имевшего скорость 10 узлов. В проливе Холм дозора не было. Из всего флота на рейде Скапа-Флоу оказались только „Рипалс“ и „Ройял-Оук“. С первого захода попадание в носовую часть „Рипалс“. Зарядил еще две торпеды, второй заход, в „Ройял-Оук“ — три попадания. Через несколько секунд корабль взлетел на воздух. Лодка тотчас же начала отход. После выхода из пролива Холм наблюдался интенсивный поиск. Из района Скапа-Флоу были слышны взрывы глубинных бомб. Сильное полярное сияние поднималось до зенита, и его свет сильно мешал». («Журнал боевых действий штаба подводных сил», 17 октября 1939 года.) Было ясно, что после этой неудачи в Англии тщательно исследуют и полностью перекроют все бреши, которые можно использовать для прорыва. На это время очистят Скапа-Флоу и переведут флот метрополии в другую базу. По моим предположениям, для этой цели были пригодны бухты Лох-Ю, Ферт-оф-Форт и Ферт-оф-Клайд. Против кораблей, стоявших здесь, были организованы новые операции подводных лодок. На этот раз подводные лодки брали с собой главным образом мины, так как нельзя было рассчитывать, что в момент прорыва подводных лодок здесь обязательно будут находиться английские корабли. Линейный корабль «Нельсон» получил тяжелое повреждение, наскочив на мины, поставленные у входа в бухту Лох-Ю подводной лодкой «U-31». Сразу же после постановки минного заграждения в бухте Ферт-оф-Форт подводной лодкой «U-21» было получено сообщение о том, что крейсер «Белфаст» подорвался на мине и получил повреждения. Операция в заливе Ферт-оф-Клайд, к глубокому сожалению, закончилась г

• Предыдущая
• 7/25
• Следующая