Солнце...вода...песок... (СИ) - Беляцкая Инна Викторовна - Страница 16

Помещение вновь преобразилось. Теперь это была просторная светлая комната, практически без мебели. Роберт по-прежнему сидел за роялем, только это был уже совсем другой рояль и он совершенно не походил на инструмент, который только что видела Дженни. Только по черно-белым клавишам Дженни поняла, что это все еще рояль. Он был черным, закругленным с простыми широкими линиями. Через прозрачную верхнюю крышку инструмента Дженни могла видеть струны и молоточки внутри. Левая стена комнаты была стеклянной и выходила на террасу, которая тоже показалась Дженни знакомой. На Роберте была просторная светлая одежда, но платье все еще оставалось на Дженни.

— Тебе идет это платье, улыбнувшись, сказал Роберт.

— Роберт, что это за музыка, это было так красиво.

— Скрябин. Гениальный музыкант и мистик, намного опередивший свое время. Это одно из ранних произведений, но уже здесь присутствуют отголоски его будущего стиля.

Роберт снова коснулся клавиш и заиграл. Он касался пальцами клавиш так нежно, как будто гладил живое существо. Музыка была грустная и удивительно прекрасная.

Когда мелодия стихла, Дженни восторженно сказала: — Ты потрясающий пианист, даже представить не могла, что ты так играешь...

— Не думала, что пилот может играть на рояле? — спросил Роберт с легкой улыбкой. — Я получил весьма разностороннее образование. А музыка...  Мне было пятнадцать. У меня случились полгода...  В которые я...  скажем так, был весьма ограничен в своих передвижениях...  Но из-за этого имел избыток свободного времени. Тогда я и начал музицировать, много читал, увлекся историей...  — Роберт посмотрел на Дженни и вздохнул, — Я хотел так много рассказать, показать тебе...

Он поднялся, обхватил Дженни за талию и снова щелкнул пальцами. Вокруг них закрутился туман. Когда туман рассеялся, Дженни поняла, что они стоят посреди комнаты, интерьер, которой все время меняется. Вот, только что они находились в этом просторном светлом зале, а сейчас — в старомодной квартире прошлого века, и вот теперь — снова в комнате со свечами. Свечи гаснут, мебель затягивает паутиной, стены разрушаются на глазах. Теперь, они в старинной башне. Холодно, вместо окон — небольшие отверстия, вырубленные в камне. У стены очаг, в нем горит огонь. Еще мгновение, и они на холме. Внизу темнеет густой первобытный лес, в котором не ступала нога человека...  И еще видно озеро. В спокойной глади воды отражается неестественно огромная, темно желтая луна. А в небе горят чужие звезды...

— Как ты это делаешь? — спросила Дженни. — Мы, что путешествуем, во времени?

Он покачал головой. — Что такое время, Дженни? Оно относительно...  Нет больше времени...  Прошлое, настоящее, будущее — всего лишь иллюзия...  Здесь только ты и я и ничего более...  — ответил Роберт и как-то странно посмотрел на Дженни.

Пещера. Дженни почувствовала холод, в глубине что-то блеснуло...

— Нет, — резко сказал Роберт, почти вскрикнул. Окружающее пространство мгновенно изменилось. Они снова оказались в просторной комнате с роялем.

— Что это было, Роберт? — недоуменно спросила Дженни.

Он молчал, только хмурился.

— Прости Дженни, я немного увлекся, — наконец ответил Роберт.

Он отступил и снова сел за рояль, задумчиво поглаживая клавиши.

— Если не хочешь говорить, может быть, ты мне еще что-нибудь сыграешь? — попросила Дженни.

Роберт вновь заиграл. На этот раз это была другая музыка. Немного таинственная, но, в тоже время, проникновенная, светлая и величественная. И прозрачное стекло рояля вдруг отозвалось на его игру вихрем цвета.

— Эх, Дженни, как же вы смогли это все потерять? Это какой-то парадокс. Вы потеряли, а мы сохранили...  — Роберт снова вздохнул.

— Где мы сейчас? Я уже видела это место...

Роберт нахмурился. — Нет, Дженни, ты никак не могла его видеть. Это мой дом на Тарре. — Роберт печально улыбнулся и покачал головой. — Хотелось бы мне, чтобы это было моим будущим...  — Но я была здесь, — возразила Дженни. Она указала рукой на стеклянную стену. — Это ведь выход на террасу и оттуда видно море и...  — Дженни пыталась вспомнить. — Флаер, там еще был флаер...

4

Очнулся Роберт на стуле. Глаза удалось открыть не сразу. Веки тяжелые, будто налитые свинцом. Голова нестерпимо болела. Дальнейшие попытки пошевелиться ни к чему не привели. Действие наркотика еще не закончилось, и тело практически не слушалось. Руки заведены за спину и крепко стянуты. Роберт чувствовал веревки, туго впившиеся в запястья. Ноги ему тоже связали. Однако...  Мало того, что обкололи всякой дрянью, так еще и обездвижили...

Он находился в просторной комнате, вернее кабинете. Ну да, правильно, кабинет. Это сюда приказывал привести его генерал. Последнее, что он слышал перед тем, как отключиться.

Кабинет производил малоприятное, скорее гнетущее впечатление. Полукруглое окно, до пола, по-видимому, выходит на балкон. Штор нет. Обстановка простая, почти аскетичная. Мебели мало, но та, что есть, вся какая-то угловатая, громоздкая. У окна, но не вплотную — большой деревянный стол с массивной столешницей. Совершенно пустой, не считая старомодной лампы из серого, тусклого металла. Спинкой к столу, развернуто тяжелое кресло. Напротив стола, у стены — книжные полки, однако, вместо книг — папки. Полное отсутствие техники, даже примитивной.

Сам хозяин кабинета вальяжно расположился в кресле и с интересом, даже с предвкушением, разглядывал своего пленника, словно в ожидании интересной игры. Роберт поймал на себе его спокойный изучающий взгляд. Генерал производил двоякое впечатление. Властный, надменный, по всей вероятности, жестокий. Да, только жестокий человек мог так запугать свое окружение. Но, в тоже время, весьма незаурядный. Умное, породистое лицо образованного человека. И этот взгляд с хитрым прищуром. Генерал чем-то напомнил ему Малколма и их давнишнее противостояние...

«Вот как оно получается...  Малколм...  Пожалуй, вам удалось от меня избавиться...» — горько подумал Роберт. Как же он устал от подобных игр.

Генерал с наслаждением курил сигару, время от времени, выпуская кольца сизого дыма.

Доктор в комнате тоже присутствовал. Ссутулившись, словно сжавшись, он стоял у окна, и старался казаться как можно менее заметным. Выглядел доктор виновато и растерянно. Позже Роберт понял, что это его обычное выражение лица.

— Очухался? Сейчас посмотрим, что ты собой представляешь, — сказал генерал с хищной улыбкой и, повернувшись к доктору, спросил, — Док, он уже в состоянии говорить?

Нет, пока нет, мой генерал, еще минут пятнадцать, — торопливо ответил доктор. — Но он все чувствует...

— Это хорошо, что чувствует, — перебил его генерал.

Он встал. Приблизившись, взял Роберта за подбородок и резким движением поднял его голову, заглядывая в глаза.

— Ты вздумал уничтожать мои флаеры. Вывел из строя моих элитных солдат. Но тебе это мало помогло. Твой корабль улетел без тебя.

Генерал отпустил руку, голова Роберта безвольно упала на грудь. Затем, быстрым движением надавил болевую точку у Роберта на шее, наблюдая, как темнеют его глаза.

— Какая замечательная реакция, — воскликнул генерал. — Цвет глаз тебя выдает. Я склонен предположить, что ты можешь управлять своим телом, блокировать боль. Однако всегда найдется препарат, лишающий тебя такой возможности. За те несколько дней, что ты здесь, мы успели тебя изучить. У Дока весьма неплохая лаборатория с широким исследовательским потенциалом. Я ведь ни в чем ему не отказываю. И ты для него просто находка. Я правильно говорю, Док?

— Да, да, конечно, — поспешно ответил доктор. Он не знал, куда девать руки и все время теребил рукава халата, пока говорил.

— Итак. Подытожим. — Продолжил генерал. — Твои люди тебя бросили. Да, бросили. Бежали как последние трусы. Они даже не пытались тебе помочь...  Теперь ты в моей власти. Можешь мне поверить, ты дорого заплатишь за все.

Генерал глубоко затянулся и выпустил кольцо дыма Роберту прямо в лицо. Непроизвольно Роберт закашлялся. Подвижность потихоньку возвращалась. Он судорожно сглотнул и облизал пересохшие губы.