Князь Двинский (СИ) - Башибузук Александр - Страница 24

Крепкая зараза, но мозги сразу ставит на место. Очищенный древесным углем самогон тройной перегонки, изобрел в основном для медицинских целей. С обеззараживанием ран в Средневековье совсем плохо, раны прижигают каленым железом, а со спиртом, шансов на выживание больше. Хотя и ненамного.

Только собрался приложиться еще, как ожил Отто.

- Сир... – едва ворочая языком, забормотал шваб. – Тут такое дело...

- Что еще?

- Я о Конраде...

- И чего ты хочешь? – я понял о ком ведет речь Отто. В плен вместе с немногими ганзейцами попал их предводитель, Конрад фон Зельдер, швабский риттер благородного сословия. Но этот, в отличие от остальных, бился до последнего, даже когда остался один. Подобная стойкость и храбрость подкупала, поэтому я приказал взять его живым. И взяли, довольно своеобразно. Дружинники Ярославского ловко накинули арканы и свалили германца с ног, ну а дальше навалились остальные.

- Мы вместе... того, шпоры получали... – шваб покосился на баклажку со спиртом и судорожно сглотнул. – И вместе потеряли. Эту историю вы знаете.

- Короче.

- Возьмите его на службу, сир, – взмолился фон Штирлиц. – Не пожалеете. Достойный воин и благородный дворянин...

- Ты за него ручаешься?

Шваб запнулся и после недолгого молчания твердо ответил:

- Нет, сир, ручаться я могу только за себя. Но вы все равно присмотритесь к Конраду, не пожалеете.

- Хорошо, подумаю... – отрезал я. И действительно подумаю. Вчера служил врагу, а сегодня служишь мне, вполне обычная ситуация для Средневековья. Хотя нюансов тоже хватает.

Но все это уже завтра или послезавтра. А сегодня спать. Глотнул еще самогона, устроил под головой седло, укрылся попоной и мгновенно улетел в обволакивающую темноту.

Ночь пролетела как один миг. С рассветом мы двинулись в путь, а к вечеру уже были в Холмогорах.

Настроение немного поправилось, зато свирепо разболелась голова – последствия вчерашних возлияний давали о себе знать. Больше всего хотелось похлебать горяченького, попарится всласть в баньке, а потом залечь под теплый бочок к Александре. Или Забаве. Или к обеим сразу.

Мысль о том, что благоверные втихомолку крутят любовь, опять испортила настроение. И твердо решил сегодня же со всем разобраться. И дело не в любовной связи, а в том, что я дико ненавижу, когда мне пытаются запудрить мозги. Если обманывают в одном, обязательно обманут в другом. Дело времени. А такое надо пресекать на краю.

Но сразу приступить к намеченному плану не получилось. Народ уже заполонил улицы, ждал нас, так как еще вчера, я послал гонца с известием о победе над супостатом.

Пришлось изображать триумфальное возвращение. Впереди я на лихом коне, при развернутом личном стяге, далее повязанные попарно пленные, а затем уже войско при парадном строе. Раненых и мертвых везли на волокушах, далеко позади, дабы не смущать людей. Правда вой начался еще до того, как они появились, родичи старались высмотреть своих при прохождении дружины, а когда не увидели, сразу все поняли. Ну... это тело такое. Как уже говорил, бескровных битв не бывает. А если и бывает, то я в них не участвовал.

Далее была торжественная встреча; супруга при параде с дитем на руках, поклоны, слова благодарности от общественности, молебны во избавление сразу от двух конфессий и прочая торжественная хрень. Пока отбывал, разозлился еще больше и уже едва сдерживался, чтобы под горячую руку кого-нибудь не порешить.

Уже в резиденции, Александра дала волю чувствам. Упала на грудь, заливаясь слезами и запричитала:

- Так боялась, боялась...

Я молча постоял, подождал пока она успокоится, а потом сухо бросил:

- Супца мне куриного, да погорячее, настойки на калгане, а потом баню...

- Ты чего это? – Александра обиженно уставилась на меня. – Али жене не рад?

- И сама в мыльню явишься... – продолжил я, пропустив ее слова мимо ушей. – Да Забаву прихватить не забудь.

- А ту, зачем? – оскорбленно вскинулась Сашка. – В уме ли ты, Ваня?

- Ты меня услышала... – уже на пороге, бросил я. – И поостерегись ослушаться...

Ни суп, ни настойка в рот не полезли. Наскоро перекусив, я отправился в баню, по пути шугнув челядных девок, вознамерившихся, не иначе по наущению Сашки, меня парить. Сам разделся и потихоньку потягивая родовой напиток, принялся ждать.

Скрипнула дверь, через минуту в предбаннике появились Александра и Забава. Обе мрачные, друг на друга не смотрят, на меня зыркают, как на врага народа.

- Чего стоите, заголяйтесь, парить меня будете... – вдоволь наигравшись в молчанку, строго приказал я.

Сашка с Забавой мимолетно переглянулись и дружно завыли, обильно заливаясь слезами.

- Мне за кнут взяться?

Не переставая горько рыдать, обе женщины потянули с себя сарафаны. Разделись и целомудренно прикрывая руками свои прелести, застыли как статуи.

Окончательно выйдя из себя, я рявкнул:

- Хватить дурочек из себя строить! Знаю я все, заразы эдакие!

- Это что ты знаешь, Вань? – не поднимая на меня глаз, осторожно поинтересовалась Александра.

- Все! При мне шипите друг на друга как змеи, а без меня спите вместе, целуетесь, да любовь крутите. Совсем стыд потеряли, бесстыдницы.

- Кака така любовь? – Александра вытаращила на меня глаза. – Сдурел, Ваня?

Забава нервно хихикнула и зажала себе ладошкой рот.

- Все, пришел моему терпению конец! Где кнут... – я зашарил взглядом по сторонам. – Шкуру спущу!

- Ой-ой, все скажем... – Забава с Сашкой дружно отпрянули к двери. – Виноваты, ой виноваты...

- То-то же... – я сразу отмяк. – Итак, слушаю. Да с самого начала; как дошли до такой жизни, поему скрывались и так далее.

- Да, подружки! – запальчиво начала Александра. – А как по-иному? Ты же не знаешь, как оно было? Шлялся по бабам чужим у себя в Европах, ирод, пока я здесь едва Богу душу не отдала. Кто меня и Ванечку выходил? – Сашка ткнула рукой в Забаву. – Она! Она, недаром, что сама едва ходила, ночами рядом со мной сиднем сидела. С ложечки отпаивала. О том, что она Ванечку выкормила, я уже тебе говорила. Как мне после всего, к ней относиться? Вот и прикипела, почувствовала душу родную, почитай за сестру приняла. А то, что ты в нее удом тыкаешь, дык пущай, в том она не виновата. Опять же, знаю, что любит тебя всей душой, как я.

- Подожди... – уверенности во мне вдруг поубавилось. – Это понятно, ну а как насчет... ну, спать вместе, целоваться...

- Ой, дурень ты дурень... – Александра уперла руки в бока. – Побойся Бога, срамник. Ну было, по-сестрински. Вот, смотри... – она обняла Забаву и звонко чмокнула ее в губы. – Что тут такого? И спали вместе, сказки друг другу рассказывали. А ты что подумал?

- А я говорила тебе... – Забава прыснула. – У этого охальника только одно в голове.

- И не стыдно? – Сашка осуждающе покачала головой.

- Не особо, – честно ответил я, и подпустив в голос смущения буркнул: – А чего скрывались?

- Оттого и скрывались! – торжественно сообщила Забава. – Что ты, Вань, сразу бы нас обеих склонять к непотребству начал бы. А оно нам надо?

- Опять же, – добавила Александра. – Неча людишкам знать, что жена с аманаткой дружатся, дабы разговоров лишних не было.

- Так, значит, нет?

- Нет!!!

- А может разочек? А?

- Глаза выцарапаю! – зловеще пообещала Александра.

- От тела отлучу! – в тон пригрозила Забава.

- Ну хоть попарьте вдвоем...

- Сам парься! – дружно заявили дамы.

- А я там кровь проливал, со смертушкой под руку ходил. Эх... рублю ворога, а сам думаю, как же там мои любимые. А вы...

- Врешь поди? – Сашка переглянулась с Забавой.

- Вот те крест!

- Ну, разве только попарить... – пряча глаза согласилась Забава.

- О срамном и не думай!.. – поддакнула Александра.

- Вот и ладненько. Идите ко мне мои хорошие. А поцелуйтесь еще разок. По-сестрински...

- Ванька! Срамник ты эдакий...

- Грешно же...

- Во-от...