Штольманна. После свадьбы всё только начинается...(СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна - Страница 60

  - Это та самая девица, коя прямо в первую брачную ночь овдовела?

  - Господи, опять об убийствах за столом, - не выдержала Мария Тимофеевна, всплеснув руками, - лучше бы новую пиесу обсудили. Тимофей Сергеевич пиесы писать стал, весьма увлекательно, смею заметить.

  - Лучше бы он письма с газетами в срок доставлял, - пробурчал Виктор Иванович, слегка, совсем чуть-чуть, ревнуя супругу к молодому и талантливому дарованию, обладающему прямо-таки диавольской привлекательностью в глазах затонских дам.

  Мария Тимофеевна неодобрительно глазами сверкнула и ответила звенящим от возмущения голосом:

  - Тимофей Сергеевич по службе никаких нареканий не имеет, а тебе, Виктор, стыдно клеветой заниматься! Слухами да домыслами у нас господин Ребушинский занимается!

  - Нам пора, - Анна поспешно сложила салфетку, выпорхнула из-за стола, - надеюсь, получится с Юленькой и Аглашей встретиться.

  Анна Викторовна не любила, когда родители ссорятся, они ведь оба такие славные и так искренне любят друг друга, а потому норовила сбежать, как говорил дядюшка, ещё на предупредительных залпах. Яков Платонович, коего семейные ссоры тоже не прельщали, мешкать не стал, поблагодарил за завтрак, поцеловал Марии Тимофеевну руку, тем самым укротив её воинственный пыл и последовал за супругой.

  На улице Анна Викторовна глубоко вздохнула, огляделась со смесью восторга и удивления, и повернулась к мужу, озарив его сиянием голубых глаз и тёплой улыбкой:

  - Куда направимся?

  - Зависит от того, чего мы хотим, - Яков улыбнулся, - если Юлию с её подопечной встретить, то в сторону вод целебных двигаться надо, а если давних знакомцев повидать, Антона Андреевича, Александра Францевича и других, то, соответственно, по местам их служб.

  Анна даже губку с досады прикусила. Хотелось всего и сразу: и Юленьку увидеть, и Аглашу проведать, убедиться, что она оживает после перенесённого потрясения, и с Антоном Андреевичем поздороваться, он ведь славный, сколько раз помогал, да и в способности её поверил гораздо раньше, чем сам Яков. А ещё очень хотелось бы навестить доктора Милца, убедиться, что допрос с пристрастием, коий учинил ему Уваков, не оставил последствий пагубных. Ещё очень хотелось, хоть это и неприлично, узнать, как дела у Лизы из дома терпимости, девушка-то она хорошая, хоть и слабая, и вздорная порой. А ещё очень хотелось найти Ермолая и не просто поблагодарить, даже в ноги поклониться ему за спасение Якова. Ведь если бы не егерь, кто знает, как оно всё сложилось бы. Анна зябко передёрнула плечами, крепче руку мужа к себе прижала, опять вспомнив ту убийственную тоску, в коей пребывала после исчезновения Штольмана. Да, начать надо с Ермолая, ему первый визит и особый почёт.

  Анна Викторовна повернулась к мужу:

  - А давай навестим Ермолая, егеря Елагиных?

  Яков Платонович чуть принахмурился, обдумывая, как лучше задумку жены в жизнь претворить. День только начался, так что, вполне можно успеть засветло добраться до Елагинских владений. К самой хозяйке заезжать не обязательно, Яков очень хорошо помнил сторожку, в которой отлёживался первое время, пока его не перевезли в скит. Вопрос: найдёт он путь к сторожке? Найдёт, Ермолай, было дело, весьма обстоятельно рассказывал, как до него добраться, так, на всякий случай. Опасно сие? Да не особенно, за всё время службы в Затонске самым страшным зверем, коего Штольман встречало, был человек, а они в лесу не так уж и часто водятся. Опять же верный револьвер всегда с собой, да и трость, в схватках проверенная, тоже. Единственное, что останавливает, пешком до леса топать далеко и долго, нужно коляску брать. Можно, конечно, и верхом, но Яков Платонович после того, как тринадцатилетним мальчишкой под копыта коня угодил, лошадей недолюбливал. Да и колено, тогда повреждённое, к верховым прогулкам не располагало.

  - Хорошо, поедем к Ермолаю, - тщательно всё взвесив решил Штольман, только коляску возьмём.

  Анна широко улыбнулась и поцеловала мужа в щёку, совсем как в самом первом их совместном деле, когда они ревнивицу Ульяну Тихоновну Громову изобличали. Только в отличие от того, первого поцелуя, в этот раз Яков привлёк жену к себе и в ответ тоже поцеловал, возблагодарив, в который уже раз, судьбу за столь дивный дар, о коем он и мечтать не смел. В окно за супругами посматривали Мария Тимофеевна и Виктор Иванович, уже примирившиеся и обнимающиеся. Пётр Иванович, дабы сердце завистью да тоской не бередить, отошёл к буфету и стал там, спиной к окну, потягивая наливочку вишнёвую, благо Мария Тимофеевна сего не видела, а значит, и не гневалась.

  ***

  Коляска, в коей отправились к Ермолаю Яков Платонович и Анна Викторовна чуть покачивалась на булыжниках, коими вымостили по приказу городского головы улицы Затонска. Анна, да и Штольман тоже, с интересом смотрели по сторонам, узнавая знакомые, памятные сердцу улочки и дома, а то и открывая для себя что-то новое, появившееся в городе совсем недавно.

  - Ой, Яша, смотри, - Анна затормошила мужа за рукав, - "Затонский телефграфъ" в новое здание переехал!

  - А магазейн Осипова на прежнем месте, - Яков Платонович скользнул взглядом по пожелтевшей от времени или табачной пыли вывеске.

  - А там, смотри, смотри, Юленька! - Анна Викторовна вскинула руку, приветствуя подругу и прижавшуюся к её руке испуганную худенькую, чем-то похожую на мышку, девушку.

  Юлия Романовна также заметила Анну и Якова, приветливо замахала, осторожно обходя разлившуюся прямо посреди дороги большую лужу, в коей крошечными корабликами плавала шелуха подсолнечника. Возможно, графиня свой обходной манёвр завершила бы и вполне благополучно, но перепуганная Аглаша испуганно дёрнулась от лошадиного ржания, потянув за собой и Юлию Романовну. Кокетливый, на высоком каблучке, ботик графини Берестовой, последний писк парижской моды, зацепился за камень, нога дрогнула, Юлия взмахнула руками в тщетной попытке удержать равновесие и чувствуя, как неизбежно валится в холодную грязную лужу. Яков Платонович, не дожидаясь, пока коляска остановится, выскочил из неё, спеша на помощь графине, но его опередил среднего роста мужчина, одетый по столичному сдержанно. Незнакомец легко подхватил Юлию Романовну за талию и буквально перенёс её через коварную лужу, причём совершил сей манёвр так непринуждённо, что даже самые злые языки ни в чём не смогли бы его упрекнуть.