Черное копье - Перумов Ник - Страница 9

Изрядно пообчистив караульню, они постарались устроиться как можно удобнее. Своих пони они отвели в узкую ложбину, закрытую от ветра, и наскоро соорудили им из подвернувшихся под руку жердей хоть какой-то навес. К вечеру всё было готово, и они перебрались на свой наблюдательный пункт.

– Если Олмер пришлёт отряд и мы сможем его выследить, что же делать с этим Эрднаром, вразуми меня Дьюрин, – пробормотал Малыш, поудобнее устраиваясь на одеялах и натягивая до носа меховой капюшон.

– Не тащить же его с собой?

– Но и не бросать же здесь, – откликнулся Торин. – Тогда уж лучше убить сразу.

– Если он останется жив, то при первой возможности выдаст нас Олмеру или его людям, – вздохнул Фолко. – И тот по крайней мере узнает о нашей погоне.

– О погоне он уже и так знает, – буркнул Торин. – Он знает, что трое каких-то проходимцев, скорее всего гномов, напали на его людей, захвативших пограничный пост. И хорошо, если он не припомнит, кто мы такие!

– Уже ж говорили об этом, – заметил Фолко. – Малыш говорил. Если он вспомнит Сиранону…

– Да, но там были хоббит и гном, – медленно и со значением сказал Торин. – А тут трое, два гнома и третий… да, пожалуй, ты сейчас запросто сойдешь за молодого тангара, Фолко! Ты изрядно подрос за последнее время, не с легкой ли руки Древоборода? Так что, если эти спасшиеся донесут Олмеру, что на них напали трое гномов, с чего это ему вдруг придёт в голову Сиранонская дорога? Уж скорее он подумает на кого-нибудь из Одинокой горы…

– А не кинется туда? – забеспокоился Малыш.

– Руки коротки, – усмехнулся Торин. – Ты ж это знаешь не хуже меня. Гору не возьмёшь ни с налета, ни осадой. Ему нечего там делать.

– Отпустить – нельзя. Оставить – тоже нельзя. Тащить с собой?

– Разве что на своей спине? Пони-то все заняты! – возразил Малыш.

– Есть лошади у коновязи, – заметил Фолко.

– Погодите, кажется, я придумал, вразумил-таки меня Дьюрин! – вдруг подскочил Маленький Гном. – А что, если отвезти его в Одинокую гору и попросить тамошних гномов, чтобы они выпустили его… ну, не раньше чем года через два, а? У меня там есть знакомцы, вдобавок и Дори должен быть там!

– Но как же тогда следить за Олмером? – засомневался Торин.

– Можно будет разделиться, – предложил Фолко. – Скажем, Малыш везёт пленника к горе, а мы с тобой скорым шагом идём вслед за отрядом этого, именуемого Эарнилом. Потом можно будет назначить место встречи.

– В степи? – хмыкнул Торин.

Но тут вновь хлопнул себя по лбу Малыш, припомнивший укромное место далеко на юго-востоке отсюда, в самом последнем отроге Железного угорья. Торин тщательно записал приметы и подходы; было решено, что они будут дожидаться там Малыша, а если он почему-то задержится или им придётся выступить раньше времени, они будут указывать направление, рисуя на земле большие стрелы при каждом повороте.

Условившись и договорившись обо всём, они перетащили из караульни к себе в пещеру Эрднара. Благодаря снадобьям гномов рана уже меньше беспокоила его, но взгляд был по-прежнему полон страха и ненависти.

День кончался. Длинный, очень длинный день постепенно угасал, с востока ползла густая чернота мартовской ночи; здесь, на дальнем севере Средиземья, весна наступала поздно, и пока не было заметно ни малейшего её признака. Ночью пошёл снег. Малыш безмятежно спал, Фолко поддерживал огонь, а Торин, навернув на себя всё, что было у них тёплого, и, уподобившись какому-то древнему диковинному зверю, пошёл наблюдать за округой. Луна давала немного света, но они надеялись, что различить движение конных на снегу всё же смогут.

Тянулись медленные часы. Вернулся иззябший Торин, на его место отправился Малыш; Фолко же, не обращая ни на что внимания, упал на застеленные одеялами камни и тотчас уснул как убитый.

Под утро его растолкали друзья. Наскоро поев, хоббит подполз к краю пещеры. Из-за горизонта только-только показался краешек огненного диска, но лучи его уже окрасили розоватым снега внизу под ними. Задувал лёгкий ветерок; морозец покусывал за щёки. Взгляд Фолко медленно скользнул к западу от затянутого белёсой мглой северного края необозримых равнин, и хоббит едва подавил крик – там, за грядой оплывших холмов, сейчас казавшихся окаменевшими волнами снежного моря, в воздухе вились едва различимые отсюда чёрные точки птиц. Вчера их не было; что это могло означать?

Торин с размаху бросил в лицо несколько пригоршней жёсткого снега, чтобы поскорее проснуться; даже всегдашний соня Малыш вскочил, как подброшенный.

– Вороньё… – хрипло произнёс Торин, непроизвольно стиснув топор и бросив быстрый взгляд в глубину пещеры, где заворочался было Эрднар. – Малыш! Быстро к нему и, если он пикнет, приколи немедленно!

– Что это значит, Торин? – слабым голосом прошептал Фолко, всё ещё боясь признаться себе, что их трёхмесячная погоня окончилась и они вот-вот встанут лицом к лицу с Врагом.

– Вороны вьются над лагерем войска Олмера, – с мрачной решимостью ответил гном. – Там много, очень много падали, если я хоть что-нибудь смыслю в происходящем. Собираем мешки! Надеваем брони! Сейчас или никогда!

Само войско они увидели часа через два. На гребне холма медленно выросла фигура верхового, за ней – ещё одна. А потом через седловину, чуть севернее от этих двух фигур, полились ряды конных. Хоббит считал их, однако когда он дошёл до пятидесяти, то сбился – ещё одна колонна появилась из другого межхолмья, ближе к скалам. Нет, не отряд, не несколько десятков – всё войско Олмера шло к ним, и по мере приближения хоббита охватывало всё большее удивление – он видел державшие чёткий строй отряды конницы, усталой, утомлённой, но далеко не обессиленной; вытягиваясь из-за холмов, всадники прибавляли шага, выгибаясь длинной дугой; двадцать или более того наездников перешли на рысь, направляясь прямиком к башне!

– Так, – хищно щуря глаза, как обычно в минуту опасности, прошипел Торин. – А вот эти уже за нами.

Малыш сидел над съёжившимся в страхе Эрднаром с обнажённой дагой возле горла пленника; лицо Маленького Гнома не выражало ничего, кроме свирепой решимости. Торин и Фолко переползли повыше, так, чтобы видеть двор караульной башни.

Всадники Олмера тем временем перерезали дорогу, ведущую снизу к воротам; главные силы всё ещё выходили на равнину; на глаз всадников было не меньше пяти тысяч.

– Ничего себе, сколько же он сумел вывести! – изумлённо прошептал Торин. – Но, разрази его Дьюрин, где же он сам, упади на него наковальня? Ты не чувствуешь его часом, а, Фолко?

Фолко чувствовал. Он не мог указать пока точно место этого человека в рядах его неостановимо движущейся конницы, но явственно ощущал его присутствие. Словно серый бьющийся клубок, стучащее сердце, дающее жизнь и силу окружающему его телу, – так ему представилось появление Олмера. Хоббит открывал глаза – и вновь видел лишь ряды всадников.

Тем временем воины северного войска уже окружили башню, ворвались во двор… Спустя короткое время они, очевидно, осмотрев башню и убедившись, что там никого нет, стали карабкаться на окрестные склоны, один вскочил в седло и поскакал к проходящим в отдалении отрядам.

При виде взбирающихся по камням воинов Фолко и Торин обнажили было оружие; однако искавшие не пошли далеко. Покружив по ближайшим распадкам, они повернули назад – то ли их сбил с толку нетронутый после ночного снегопада покров на всех тропинках, то ли они были убеждены, что их тут никто не будет ждать, – спустя короткое время все они уже скакали обратно к главным силам.

Хоббит вновь зажмурился. Его внутреннему взору предстала удивительная картина – каждый воин в рядах сотен Олмера казался ему маленьким лоскутом тусклого пламени, в обрамлении которых бился и трепетал упругий клубок серой силы. В глубине его горел яркий багряный огонёк; и отблеск его был виден во всех остальных лоскутах таинственного огня. Фолко нащупал на груди кинжал и открыл глаза. Мутные глубины крестовника прояснились, они горели тревожно-алым пламенем; синие цветы на клинке наливались внутренним сиянием; казалось, они начинают двигаться… Зловещие, смутные предчувствия шевельнулись в душе Фолко, но ни уловить, ни прояснить их для себя он не смог.