Глазастая, ушастая беда - Донцова Дарья - Страница 3

– Лишний раз в городок не поеду. Автобус то ходит, то ломается. Туда доберусь, а обратно он не поедет. И Сережка всегда в магазине игрушки выпрашивает, усвистывают денежки. Если что случится, присылай телеграмму.

– Да что может произойти? – рассмеялась Лара. – Все у нас отлично, не волнуйся.

Ольга допила чай.

– Чернослив на месте, но на этот раз они про мед забыли. Несчастье случилось в августе. Девятого у Сережи был день рождения. Мы с ним утром поехали в магазин, купили ему подарок, пару тортов. Сын позвал деревенских друзей в гости. Я позвонила Ларе, она весело так воскликнула: «У нас все отлично, позови Сергуньку». Подруга поздравила мальчика, пообещала, что подарок от нее он получит в конце августа, когда в Москву вернется.

Булкина отвернулась к окну.

– Кто мог знать, что это наш последний разговор!

– Все в порядке? – спросил официант, подходя к столику.

– Нет, – резко ответила дама.

– Чернослив там точно есть, – сказал юноша.

– Насчет этого не спорю, – нахмурилась Ольга, – а где мед?

– При мне его клали! – заверил парень.

Ольга взяла пустой бокал, плеснула туда напиток и протянула парню.

– Попробуйте.

– Нам запрещено брать угощенье от гостей, – запротестовал официант.

– Управляющего сюда! – прошипела Ольга.

– Ой, ну зачем, – испугался парень, – сейчас выпью.

– Поздно решил, – побагровела Булкина.

Я молча наблюдал за тем, как развивались события. Вскоре Ольге Михайловне подали новый чайник с напитком, и к нему комплимент от заведения – блюдо с печеньем. Моя потенциальная клиентка сделала глоток из чашки и кивнула.

– Теперь порядок. Понимаете, Иван Павлович, если я плачу деньги за чай, то это должен быть именно чай, а не непонятно что. А вот если я прошу напиться бесплатно, тогда буду благодарить и кланяться даже за сырую воду. Ну да мы отвлеклись от основной темы. Вернулась я в Москву двадцать девятого августа. Сережа у меня был готов к школе, я купила ему все в торговом центре под Москвой. Там народу не было, а ассортимент обширный. И, конечно, я позвонила Ларе, но никто трубку не брал. Я занервничала, побежала к ней. Путь был недолог, мы жили в соседних домах. Поднимаюсь на ее этаж. Мама родная! Дверь опечатана. Я чуть в обморок не упала. Начала звонить соседям. Слева жила Нина, но ее дома не оказалось. Справа Вера Павловна, пожилая совсем, она теперь уже давно на том свете. Она открыла дверь. Я кричу:

– Тетя Вера!

Она в ответ:

– Вы кто, я плохо вижу!

Кое-как мы с ней потолковали. Но бабка ничего не поняла, у нее и с глазами, и со слухом была беда. Единственное, что она сообщила: к Ларисе приезжала милиция. Несколько дней опера туда-сюда ходили. И все умерли.

Я ничего не поняла. Кто умер? Милицейские?

– Нет, – говорит бабуля, – Лара и ее дети. Все покойные.

Представляете мое состояние?

Ольга Михайловна взяла печенье.

– Я упорная, поэтому помчалась в милицию и все выяснила. Но лучше бы мне правду никогда не знать!

Ольга содрогнулась.

– Побеседовала я со следователем. Он рассказал, что случилось. Алик заплакал, Тата подошла дать ему соску, увидела, что братик обкакался, решила его помыть. Благое намерение! Но, как известно, ими дорога в ад вымощена. Девочка раздела ребенка, ополоснула и уронила. Прямо на пол! Много ли крошке надо? Перелом основания черепа. Когда Лариса выяснила, что произошло, она стала бить дочь, ударила ее по голове, попала в висок. Тата рухнула навзничь. Понимаете? Лара решила, что убила дочь, и выпрыгнула из окна. Квартира была на пятом этаже. Шансов выжить ноль.

Собеседница умолкла, а меня охватило недоумение.

– Мальчик умер, девочка тоже, мать погибла, кто же рассказал следователю, что произошло?

– Алик и Тата остались живы, – объяснила Булкина, – девочка и сообщила все следователю. Злого умысла в ее действиях не было, она просто хотела помочь матери и не удержала ребенка. У вас есть дети?

– Я не состою в браке, – ответил я.

Ольга Михайловна улыбнулась.

– Если бы у меня была дочь, я могла бы открыть на вас охоту. Мужчина, который считает, что дети появляются на свет только в законном браке, нынче большая редкость. Вот такая печальная история. Лариса всегда отличалась импульсивностью и катастрофическим мышлением. Приходим мы на урок, учительница внезапно объявляет:

– Сегодня пишем сочинение.

Все спокойно берут листочки, Лару трясет, как мокрую курицу в проводах, она бледнеет, потеет, у нее дрожат пальцы, она лепечет:

– Я получу два! Мать меня убьет! О сочинении не предупредили. Я не справлюсь. Останусь на второй год!

Заведет себя так, что голову теряет, и, конечно, получает плохую оценку. Лариса хорошо себя чувствовала, только если ее жизнь шла согласно ею составленному расписанию. Любое отклонение вызывало у нее панику, истерику. До смешного доходило. Идем мы один раз с ней по улице, видим кинотеатр, я говорю:

– Ларка! Смотри, билеты есть, пошли на сеанс.

У нее на лице испуг.

– Нет, нет!

Я в изумлении спрашиваю:

– Почему?

Ответ был великолепен:

– Мы собрались в субботу в кино идти, а сегодня среда.

Я смеюсь:

– Лариска, вдруг в выходной мест не окажется и в очереди стоять придется. А сейчас в кассе никого, время есть. В субботу чем-нибудь другим займемся.

Но Лара тупо бубнит:

– Нет.

Я ее трясу:

– Объясни причину отказа.

Подруга в слезы:

– Неужели непонятно? Мы решили пойти в субботу. Я морально настроилась, все распланировала. Сегодня не готова идти в кино.

Ольга Михайловна открыла сумку.

– Скажи она мне: «Я не причесана, сниму шапку, а на голове шалаш», тогда никаких споров. Да масса причин есть для отказа: голова болит, неохота в душном зале сидеть, нет денег на билет. Это понятно. Но когда «морально не подготовилась», честное слово, это смешно. Ну и картина, которую тогда Лара увидела в ванной: голого Алика на полу, как она решила, мертвого, Тата рыдает, она ударила девочку, та рухнула как подкошенная не для слабонервных. И сильная духом женщина от такого спятить может. Это жуткий стресс. Добавьте к этому неспособность Лары противостоять даже незначительному изменению в жизни, и станет ясно, почему она покончила с собой. Тата осталась жива, Алик тоже. Ларе бы подождать приезда «Скорой», но она, как всегда, ударилась в панику и кинулась к окну, упала у входа в подъезд, а там были люди. Они сразу бросились в квартиру Лары. Дверь оказалась не заперта, в ванной нашли детей без сознания. Я потом хотела взять их к себе, ходила в опеку, но из-за того, что я состояла тогда на учете в туберкулезном диспансере, мне отказали.

– Это серьезная болезнь, – заметил я.

Ольга Михайловна махнула рукой.

– Случилась ошибка. Я ничем таким не болела. Явилась в опеку, а мне инспектор сказал:

– У вас есть сын, но нет мужа. Детей Гранкиной двое. Вы станете многодетной матерью. А материальное положение у вас шаткое, постоянной зарплаты нет. Сегодня есть клиенты, завтра их не будет. Сомневаюсь, что вам отдадут ребят. Но собирайте документы, можете попытаться.

И я стала бегать по инстанциям. В психоневрологическом и кожном диспансерах справку о том, что я на учете не состою, выдали без писка. А в туберкулезном вдруг заявили:

– Вы больны.

Ольга сдвинула брови.

– Мне пришлось несколько месяцев добиваться правды. Я с трудом выяснила, что в регистратуре допустили ошибку. Я Ольга Михайловна Булкина. А у них была больная Ольга Михайловна Булакина. Тот, кто оформлял карточку, букву «а» пропустил. И как вам это?

– Безобразие, – оценил я ситуацию.

– Еле-еле удалось их косяк исправить, – вздохнула собеседница, – но детей мне не отдали.

– Вы не подошли из-за материального положения, – догадался я. – Но, наверное, вы стали общаться с ними, когда они выросли.