А ты не такой? (СИ) - "Ne Ta" - Страница 47

– Иди, я буду ждать тебя у камина.

Когда через некоторое время Яна вышла в одном полотенце, она увидела белую «шкуру» на полу у огня. На ней полулежал ее краснокожий индеец, прикрытый лишь другим покрывалом. Он похлопал по месту рядом с собой.

– Иди ко мне. Целый день прошел, я соскучился.

Яна подошла, опустилась на колени, не отрывая взгляда от Мартина. Он видел в ее глазах восхищение, желание, любовь. Хотел ли услышать эти слова? Наверное, хотел. Но для него было гораздо важнее то, что она переехала к нему. Это стоило любых речей.

Яна протянула руку к его лицу, провела пальцем по контуру, потом дотронулась до губ, которые у Мартина были большими, мягкими. Она не уловила момент, когда он обхватил ее палец губами и лизнул его, глядя черными глазами прямо в душу. У нее полыхнуло под кожей – огонь, горячий и быстрый, пробежал к груди, заставляя ее напрячься, и сосредоточился в самом низу. Яна приблизилась к его губам. Мартин выпустил ее палец, ожидая ее дальнейших действий. Она нежно коснулась его, шепча между поцелуями слова:

– Я… так… скучала… без… тебя… Я… хочу… сегодня…сама…

Мартин резко вдохнул воздух. И лег на спину.

– Я весь твой.

Она просунула руку под его покрывало, чтобы убедиться, что на нем нет ничего из одежды.

– Я сейчас, – прошептала она и куда-то ушла.

Но очень быстро вернулась, неся в руке какую-то вазочку.

– Мартин, закрой глаза.

Он повиновался. И теперь его зрением стал каждый нерв, каждая клеточка и слух. Он понял, что Яна сбросила с себя полотенце.

Вдруг он протянул ей руку, привлекая внимание.

– Что?

– Где мелкий бандит? Я не хочу, чтобы он бросился тебе на ногу.

– Дуся его измотала, он спит, даже ротик открыл, – ее шепот слышался все ближе.

Легкое дыхание коснулось его груди, потом Мартин почувствовал ее горячие губы, ласкающие его кожу.

– Так хочется тебя схватить, сжать, подмять под себя, – он говорил с закрытыми глазами, сжав пальцы, – подчинить…

Ее прерывистый выдох обжег ему кожу.

– Как это – подчинить?

– Потом узнаешь, хрусталинка моя…

– Ладно…

Влажные дорожки рассыпались по его плечам, подбородку… Становилось не выносимо жарко…

Вдруг… ледяное касание оплавило шею и медленно поползло вниз, на грудь.

Мартин зашипел сквозь сжатые зубы:

– Янка! Что ты делаешь?.. Не сдержусь…

Вслед за ледяным кубиком по телу расцвели отметины, сжигающие напрочь выдержку…

– ЯНА…

Его шепот больше походил на немой крик.

– Я здесь. Ты сам разрешил.

Послышался звук разрываемой фольги, и ее аккуратные плавные движения, раскатывающие защиту по его готовому органу. А ему так хотелось, чтобы она забыла!..

– Я могу тебя хотя бы трогать? Можно открыть глаза?

Она слышала нетерпение в каждом звуке.

– Скоро…

Мартин почувствовал, как она садится на него, тихо ахает и медленно опускается, по сантиметру вбирая в себя. Их общий стон заставил Мартина открыть глаза: Яна сидела, откинув голову назад и выгнув спину, опираясь руками на его бедра. Она замерла в предчувствии той самой сметающей все страсти. Хотелось продлить это скольжение, чтобы потом взлететь на гребне волны!

Мартин чуть двинул бедрами – ответом ему был протяжный стон. Яна не смотрела на него, она была где-то далеко. И ему это не нравилось – только с ним, глаза в глаза. Он положил ей руки почти на талию и сильно толкнулся вперед.

– Смотри на меня.

Яна тут же выпрямилась, взглянула на него, уперлась руками в грудь, слегка сжав пальцы.

– Я здесь, с тобой, мой Орка…

И сжала мышцами его внутри себя. Она уже поняла, что это имя действует на Мартина, как хлесткая плеть. Яна хотела, чтобы он отпустил тормоза!

– Нет, пока рано, – прошептал он, понимая, чего она хочет, и сдерживая себя железным усилием воли.

Она снова сжала его, получив встречный толчок и первую молнию по телу. А потом все закрутилось: разряды и импульсы играли и били по всему телу. Нарастающие судорожные движения передавались от нее к нему.

– Вот оно! Вот! Мартиииин…

Ее тело выгибалось, стоны, всхлипы, вскрики, и его громкий протяжный стон… Держась за руки, в водовороте ощущений, взрывов, полета…

Яна, все еще сидя на нем, легла Мартину на грудь, пытаясь усмирить дыхание.

– Это всегда так будет?

– Это – только начало. Будет лучше, намного…

Они так и уснули на полу, под одним покрывалом, как в прерии у костра.

А утром их разбудил Кит, который решил залезть сверху на эту непонятную кучу. Его коготки чувствовались даже через покрывало. Пришлось срочно вставать…

Яне было непривычно в столь свободном пространстве: ее квартира была в три раза меньше. Но Мартин вел себя так, словно она здесь всегда жила, и это ее дом. Напряжение быстро растаяло. Уже на кухне, за столом он начал говорить, улыбаясь своим воспоминаниям:

– Я же тебе не рассказал, как я вчера вывозил кота и твои вещи под неусыпным контролем соседки с первого этажа.

– Да ты что?! Она к тебе приставала? Или, как всегда, из окна шпионила?

– Слушай. Я за один раз все не вынес. Ты знаешь, думал, она вывалится в окно, как только я вышел из машины. Без тебя! Ключи ты мне дала, а ей-то это неведомо. Я спокойно открыл дверь подъезда – бедная женщина готова была носом окно прорезать, но ей все равно под таким углом было плохо видно. Поднялся на лифте, собрал самое необходимое, коту сказал, что переезжаем, и понес вещи в машину. Представь: двери лифта открываются на первом этаже: вот она – стоит, руки в боки. И смотрит на меня, будто я вор. Мимо нее пройти – все равно, что через КПП без пропуска. Встала прямо в дверях и не выпускает. Меня смех разобрал, но как-то неудобно потешаться над пожилым человеком. Она: «Куда это ты(!) с Янкиными вещами пошел? А ее мать знает? А вдруг ты ее убил и следы заметаешь?» Я, конечно, все понимаю: бдительность, время такое, человек человеку волк и т.д., но, когда она последнюю фразу сказала, мне стало не до смеха. «Убил» – страшное слово. Видимо, мои глаза в этот момент выражали весь ужас мира, потому что она сказала: «Ой…», чуть присела и мелкими шажками удалилась к себе в квартиру. Мне показалось, что ей срочно куда-то захотелось. Больше она не выходила, поэтому мы с Китом спокойно погрузились и поехали по магазинам. Но нос этой соседки так и торчал в окне.

– Вот ведь! Всю жизнь за всеми следит, доносит, сплетничает. Нервы измотала всему двору! Должно быть только так, как она считает правильным. Но даже тогда, она все равно будет задавать свои вопросы. А куда вы вчера ездили с этим бандитом?

Они продолжали разговаривать, уже одеваясь в коридоре.

– Корм ему купили, сиденье специальное – будем учиться ходить в туалет по-человечески, игрушки разные для развития котенка, витаминки, шлейки для прогулок. Дом ему присмотрели многоуровневый, с верандой, когтеточкой, спальней. Там все натуральное, чтобы аллергии у него не было.

– Боже мой! Что ты говоришь? И неужели ты веришь, что с ним можно куда-то выйти?

– Вчера он со мной ходил, сидя в домике, а в выходной поедем к моим родителям – там уже надо на поводок его сажать.

– Стоп-стоп. Это так, между делом, ты мне сообщаешь, что мы едем к твоим родителям?

– А что тут такого? Познакомитесь. Мы же теперь вместе. Навсегда. Да?

Мартин посмотрел ей в глаза, ожидая ответ.

– Да, навсегда, – выдохнула совершенно счастливая Яна.

Он прижал ее к себе, гладил волосы, дышал чуть чаще обычного. Потом чуть отодвинул, чтобы посмотреть в глаза, и сказал:

– Ты моя. Поняла?

Она кивнула, все шире улыбаясь.

– Я только твоя. Но и ты – только мой!

– Будь уверена.

Кот крутился под ногами, видимо, предполагая выезд.

– Нет, ты остаешься, – сказал ему Мартин. – Дом охраняй!

Янка хмыкнула, опасаясь, как бы не пострадал охраняемый объект от самого охраняющего.

Дальше день покатился своим чередом: работу, вне зависимости от любви, никто не отменял.