Сказка о том, как Герда бежит за Каем (СИ) - "cup_of_madness" - Страница 32

— Профессор Трелони, у меня выпала Умеренность с двойкой кубков! Что бы это могло значить? — спросила Парвати, отвлекая учителя.

— О, милая моя, буду ли я права, если скажу, что ты решила сесть на диету? Очень сильное физическое изнеможение!

— Да, профессор! — девушка втянула в себя воздух так резко, будто меньшее, что Трелони предсказала, — это конец света.

— Почему у кого-то диета, а у меня вечные неприятности? — хмыкнул Поттер еле слышно.

Гермиона перевела на него понимающий взгляд, ведь было ясно, что вопрос риторический.

— Я не хотела бы увлекаться, но если вы говорите про изнеможение… — тараторила Патил, и Грейнджер закатила глаза.

— Не переживай, Парвати, Прорицания — это самая неточная ветвь магических знаний, — покачала головой Гермиона, удивляясь такой драматичной реакции. Трелони в этот момент отвлеклась на разъяснение гадания на камнях для слизеринцев.

С прошлого года чувство уважения к этому туманному предмету у Грейнджер не увеличилось.

— Интересно, что у тебя выпадет, Гермиона, — Лаванда убрала блондинистые волосы за уши и, явно получая от этого какое-то издевательское удовольствие, вытащила наугад одну карту из колоды и положила её на книгу по хиромантии. — О, Мерлин!

Чёрный жнец на коне и в доспехах будто и не предвещал такого восклицания ужаса от однокурсницы, если бы не вовремя замеченная надпись внизу карты. «Смерть».

— Я… Я не хотела ничего такого… — затараторила Лаванда, тут же растеряв свою спесь и пытаясь быстрее убрать с парты карту.

— Нет-нет, оставь, дорогая, — Трелони вновь повернулась к ним, услышав шум.

Гермиона таращилась на злосчастную картонку, не понимая, что ей следует чувствовать по этому поводу. Я ведь не верю в эту чушь, верно?

— Аркан Смерти вовсе не означает таковую на самом деле, — снисходительно улыбнулась Трелони, и Гермиона ощутила, как Рон выдохнул. — Эта карта знаменует скорые перемены в жизни, чаще всего стремительные.

— Супер, — безынициативно кивнула Грейнджер и уже думала откинуться назад и последовать примеру Гарри, который почти спал, однако увеличенные линзами глаза профессора обратились к ней. Трелони вытащила ещё пару карт из колоды.

— Ох, милочка, — Гарри тут же оживился и перевёл на Гермиону могу-поспорить-она-не-видит-ни-черта-хорошего взгляд, — карты говорят, что в этом году вы встретите настоящую любовь.

Весь класс, который до этого занимался перешёптываниями друг с другом и откровенным валянием дурака, притих, навострив уши. Совершенно точно дело было в том, что Трелони давно не предсказывала чего-то, что не должно закончиться трагической смертью. Гермиона, ошарашенная не меньше других, подняла брови вверх.

— Вот как, — протянула она.

— Сильные, очень тяжёлые чувства, — покачала головой Трелони, всматриваясь в карту.

— Что, Грейнджер, — услышала Гермиона голос Малфоя сзади, — соплохвосты всё же найдут, с кем спариться?

Гермиона скривилась, бросив на него взгляд, и отвернулась, тем более, что неудачную шутку слизеринца оценила лишь Паркинсон, а все остальные были слишком увлечены чуть ли не первым положительным предсказанием учителя. К тому же девушке, с которой у неё сложились не самые тёплые отношения ещё с прошлого года.

Трелони взяла в руку ладонь Гермионы, и гриффиндорка заметила, что ногти у профессора окрашены в зелёный лак, переливающийся под бликами света.

— Но она разобьёт вам сердце. Много раз, — закончила своё предсказание Сивилла.

— Ну, конечно, — расплылся в ироничной улыбке Рон, и весь класс отпустило.

— Как сердце вообще может разбиться «много раз»? — Гермиона выдернула свою руку, скептически глядя профессору прямо в глаза. Какая чушь несусветная.

— Не удивляюсь вашему скептицизму, дорогуша, ведь, признаться честно, как только вы переступили порог моего кабинета, я сразу же отметила, насколько блеклая у вас аура, — поджала губы Трелони, театрально вздыхая. — И подобные истории, — она указала ярким маникюром вниз на россыпь карт, — как раз часто случаются с девушками, чья душа сухая, как листья пергаментов, которые вы так обожаете. Ведь любовь — это волшебная субстанция, а вы… будто неприспособленный сосуд.

От такой наглости у Грейнджер приоткрылся рот. Просто невероятно.

— Вы сравнили меня с… — у неё всё ещё не было слов от возмущения. — Нет, с меня хватит.

Истерический смешок вырвался из груди девушки. В следующую секунду она подхватилась с разноцветной подушки и, пройдя пару шагов, открыла люк и исчезла, даже не оглянувшись.

— Кажется, кому-то нужно попить чайку с ромашкой, — услышал Драко голос Блетчли, пока Трелони обменивалась со своими любимыми ученицами мнением о произошедшем.

Малфой всё ещё смотрел на место, которое освободилось после ухода Грейнджер. Она вела себя странно. Точнее, не то чтобы он знал, как девчонка ведёт себя обычно. Сейчас грязнокровка стала кем-то, вроде подопытного зверька его сознания, которое оно почему-то решило замечать. Походы на вечеринки, слежка, остроты, которыми Гермиона сыпала… Скорее всего, она всегда была кем-то подобным, но в этом году будто сам дьявол решил довести Драко до ручки, сталкивая их, подводя обстоятельства так, чтобы он видел это. Малфой, чёрт возьми, видел. И это его раздражало.

— Крам положил на неё глаз, — произнесла Паркинсон. — Я видела, как они говорили на вечеринке и после. Поверить не могу, что из всех девиц он выберет грязнокровку. Ну, я имею в виду, серьёзно?

— Ты что, веришь в эту чушь? — скривился Драко, взглядом указывая на шар, который предположительно должен был предсказывать будущее.

— В прошлом году она предсказала мне болезнь, — пожала плечами Паркинсон, — и сбылось.

— Салазар, Пэнси, она предсказала её в феврале, — закатил глаза Малфой. — Тогда очередь к Помфри за зельями от простуды стояла такая, что можно было подумать, Снейп свихнулся и в этот день решил поставить высшие баллы за экзамен всем пришедшим в больничное крыло.

Раздражение уже знакомой волной потянулось по венам слизеринца, и он закрыл глаза, насильно переставая думать обо всём, что имело хотя бы отдалённо красно-золотой цвет. Прямо как галстук Грейнджер.

***

Когда чёрный филин влетел в гостиную, Драко поднял брови от удивления. В комнате почти никого не было, что не странно, потому что в среду около полуночи все разбредались по кроватям раньше обычного. В каком-то роде среда была самым тяжёлым из дней недели. Даже хуже понедельника.

Малфой отпустил птицу, в нетерпении разрывая конверт. Ну, наконец-то. Аккуратные витиеватые буквы, точно выведенные рукой отца, тешили его всего пару секунд.

Драко,

Мы с матерью очень гордимся твоим участием в турнире. Для нашей семьи это большая честь. Мы всенепременно ожидаем твоей победы. Надеюсь, участие никаким образом не скажется на успеваемости.

Отец.

P.S. Тетя Мариан недавно была в гостях у твоей матери и снова нахваливала Нарциссу за то, что она дала тебе имя Драко. Так что передаю её слова и, конечно же, поздравления.

Малфой уставился на письмо, будто оно было дерзким первокурсником, посмевшим сказать ему что-то в ответ. Он перевернул конверт, чтобы удостовериться, что написанное точно пришло из Мэнора, хотя почерк Люциуса он узнавал безошибочно. Какого хера?

Ни одного сраного объяснения, на которое парень рассчитывал, никакой чёртовой обрисовки плана действий. Ни-че-го. Кому нужны ёбаные поздравления?

Драко ещё раз перечитал письмо и злобно фыркнул, потому что постскриптум звучал как какое-то сумасшествие. Какая к чёрту «тетя Мариан»? Он впервые видел это имя и вообще впервые видел, чтобы отец описывал что-то подобное. Его письма очень редко состояли из шести предложений. Мама могла исписать несколько пергаментов о происходящем дома, обязательно упоминая покупку новых «распрекрасных бокалов», и то, как её навестила подруга, у которой дочь его возраста «чудесная девушка, обучена манерам, нужно будет вас познакомить». Это всё походило на какую-то шутку или издевательство, словно Люциус решил его разыграть. Если бы у него вообще было чувство юмора.