Белоснежка (СИ) - "Леди Катрина" - Страница 80

Чимин чувствовал себя так, будто его загоняют в угол. Альфы рядом. Чужие. Инстинкты вопили бежать, сражаться до последнего, а тело, наоборот, тянулось вперед, к ним. Его словно разрывали на части, тянули в разные стороны, и это сводило с ума. Лучше бы они все ушли.

— Мы уходим, — поднял руки доктор Ли, отступая и настойчиво утягивая за собой Сокджина и Намджуна.

Чимин игнорировал омегу, как только мог, и лишь на краю сознания мелькала мысль, что все происходящее неправильно, что Джин не враг, что нельзя на него нападать, что они с Юнги лишь друзья.

Когда все вышли, Чимин не стал убирать нож. Так у него в руках было хоть какое-то оружие, чтобы защититься. Слабый внутренний голос тихо спрашивал: «От кого защищаться?» — но Чимин не мог ничего ответить на это. Ему казалось, враги кругом.

— Что с ним, доктор? — раздался недалеко голос Сокджина. — Он… он смотрит на меня с такой яростью. Я не понимаю, что сделал не так.

— Хорошо, что вы позвонили мне, а не стали сами исправлять ситуацию. Дело не в вас, а в вашей сущности. Сейчас любой омега будет восприниматься им, как конкурент в борьбе за альфу. Я уже говорил вам, что в моменты обострения Белоснежками управляют в большей степени животные инстинкты.

— Но это пройдет? — с сомнением спросил Намджун.

Чимин хмыкнул и царапнул ножом поверхность стола.

— В обычных обстоятельствах ему бы хватило простого физического контакта с альфой, банальных прикосновений. Но у него на самом деле вязка с господином Мином, — тяжело вздохнул доктор.

— Я же говорил вам! — воскликнул Намджун.

— Но как? — Сокджин явно не желал в это верить. — Юнги никогда не допустил бы сцепки! Это исключено!

— Не могу вам ничего толком сказать. Нужно взять анализы у обоих и проверить их совместимость еще раз. В моей практике подобного не было.

Чимин пропускал все слова мимо ушей, все, что его волновало, — это запах Намджуна. Доктор, наглотавшись подавителей, пах слабо, а вот второй альфа был отличной мишенью. Чимин ощущал в себе острую необходимость обворожить альфу.

— Намджун? — Обеспокоенный голос Сокджина уже действовал на нервы. — Что такое?

— Вам лучше уйти, — понял все доктор.

— Что? Почему? — Сокджин все еще верил, что Белоснежка — невинный одуванчик. Чимин коротко хохотнул.

— Его запах, — хрипло произнес Намджун. — Я… я лучше подожду внизу.

— Намджун!

— Оставьте. Запах Белоснежки раскрывается полностью, и на это сложно не реагировать любому альфе.

— Но вы…

— Мне по инструкции положено принимать сильные подавители, как врачу. Но даже я чувствую запах омеги.

— И что нам теперь делать? Ему станет хуже?

— Без альфы — да. Будет только хуже. Давайте выйдем и поговорим снаружи.

Хлопнула дверь.

Чимин от злости всадил нож в столешницу. Замечательно. Просто замечательно.

Внутри что-то зудело, и будто маленьким острым ножом перерезали нервные клетки. Боль не сильная, но терпеть ее сложно. Находиться в замкнутой кухне было уже невыносимо, поэтому Чимин выбрался в просторную светлую гостиную и открыл окно. Он заметил, как его стало потряхивать после каждого сокращения мышц. Он не хотел думать о словах доктора, уговаривая себя перетерпеть. Ничего не случится, нужно просто переждать.

К нему никто не возвращался. И Чимин даже не мог точно определить: рад этому факту или нет. Он стянул с себя футболку, запах которой стал раздражать. Чужой альфа. Со злостью отшвырнув ее от себя, Чимин опустился на мягкий ковер перед телевизором. Захотелось взять что-нибудь в рот. Чупа-чупс, например. Или пальцы.

Чимин попробовал сунуть в рот свои пальцы. Ощущения были какими-то странными. Влажно и странно. Поняв, что именно делает, Чимин едва не отвесил себе пощечину.

— Я схожу с ума, — хохотнул он в пустоту комнаты.

Сколько он так просидел на полу комнаты, было непонятно. Чимину казалось, что целую вечность, но лучше не становилось, а вот отчаяния становилось все больше. Безнадежность и злость окутывали его с ног до головы и душили, душили, душили. Чимин старался не шевелиться, потому что малейшее движение усиливало потребность, но и неподвижность угнетала. Поэтому когда он почувствовал знакомый запах с порога квартиры, то решил, что у него уже начались галлюцинации.

Юнги.

Ему так сильно хотелось притянуть Юнги к себе, что он буквально почувствовал, как что-то вырывается из него, ломая последние преграды.

— Если ты не будешь контролировать свои эмоции, на твой запах сбегутся альфы со всего дома.

Юнги перешагнул порог гостиной. Чимин вскинул голову и посмотрел на него. Осунувшийся, бледный, едва живой. Он стоял, опираясь на косяк, и выглядел потухшим, сгоревшим, горсткой осколков, наспех склеенных обратно.

Они снова притащили Юнги, чтобы помочь.

— Убирайся, — потребовал Чимин, отвернувшись.

Он не хотел видеть альфу. Не хотел снова использовать его, чтобы пережить новый этап.

— Мне сказали, что ты умудрился связать себя со мной, — произнес Юнги, стоя на месте.

Чертов Сокджин с Намджуном!

— И что?

— Я могу помочь.

— Ты мне противен, — повернувшись к альфе, ядовито выплюнул Чимин. — Белоснежка.

На лице Юнги все та же каменная маска, но Чимин заметил, как дернулась жилка на его шее. Он не хотел делать больно, но не видел другого способа прогнать альфу.

— Так как я был Белоснежкой, то знаю, как проходят этапы взросления, — спокойно произнес Юнги. — И могу помочь.

— И сколько ты берешь за ночь?

Чимину было противно от самого себя и грязных слов, слетающих с языка. Но в какой-то степени Юнги и правда вызывал отвращение. Знание, каким образом он получил черный цвет волос, никуда не исчезло.

— Не переживай, твои родители смогут расплатиться, — так же жестко ответил Юнги.

Черт возьми, почему он все еще здесь?!

— Что, под омег ложишься тоже? — Чимину хотелось задеть, прогнать, растоптать.

— Да.

Лучше бы соврал. Лучше бы не знать ничего, чем представлять Юнги с другими омегами в унизительных ситуациях.

— И много у тебя было клиентов-омег?

— Достаточно.

Слезы все-таки скатились по щекам. Предатели. Чимин хотел сделать больно другому, а в результате больно почему-то самому.

— Я знаю, что тебе противно. Это нормально, Чимин, — произнес Юнги. Его голос мертвый, в нем никаких эмоций, в нем нет больше жизни. Холодный, сухой, собранный. И от этого плакать хочется еще больше. — Но у тебя нет особого выбора.

— Может, тогда ты закончишь то, что начал, и сдохнешь? — резко бросил Чимин. — Тогда я смогу найти себе нормального альфу, а не шлюху.

— Нет.

— Что так? Вдруг жить захотел? Из-за какого-то придурка с дурацкой кличкой Шаман нормально, значит, резать вены, а чтобы мне помочь — нет? — взвился Чимин. Те дни, когда он сидел у палаты Юнги и ждал, снова напомнили о себе.

— Прекрати, Чимин.

— Не хочешь слушать — убирайся! — Чимин поднялся на ноги. — Ты столько времени дурил мне голову, позволил думать, что у тебя был любимый Белоснежка. Черт, да я, как дурак, ненавидел Чонгука, думал, что тебя заставили, не верил ему, угрожал. А он-то оказался единственным нормальным альфой!

— Прекрати, — вновь процедил Юнги.

— И не подумаю! — выкрикнул Чимин. — Я ненавижу тебя! Ненавижу! Ты позволил им все это сделать с собой! И это ты мне говорил, что Белоснежки не созданы для утех? Серьезно? Как ты смел мне вообще говорить подобное, когда сам был жалкой подстилкой?!

Чимин, поглощенный бушующими эмоциями, не сразу заметил, как посерело лицо альфы. Только когда Юнги резко втянул в себя воздух и схватился за сердце, Чимина ударило осознанием того, что Мин только из больницы, что он еще слишком слаб. Злость смыло страхом за альфу. Но Юнги быстро справился с собой, распрямился и снова взглянул на него. Он без сомнений расстегнул куртку и, сняв ее, стал избавляться от больничной рубашки.

— Хочешь сделать мне больно? — Юнги шагнул ему навстречу, и у Чимина коленки стали подгибаться. Он не хотел этого. Не хотел так. Но альфа, свой альфа, рядом. И мозги как-то в кашу. — Не надо. Хуже просто некуда, — выдохнул Юнги и резко, не давая и слова сказать, притянул к себе за шею и впился в губы жестким поцелуем.