Легенда старинного баронского замка
(Русский оккультный роман, т. XI) - Прибытков Виктор Васильевич - Страница 4

Стол опять двинулся в противоположную от Поля сторону, в этот раз с большим треском и не менее как на поларшина. Баронесса вздрогнула. Снова настало затишье. Поль, не веривший медиумическому свойству явлений, не выдержал скуки, откровенно зевнул и извинился. Вдруг стол значительно наклонился в его сторону и так и остался в наклонном положении.

— Если движение это происходит с помощью мускулов, вы одни могли произвести его, — сказал сэр Гарлей.

— Я ровно ничего не делал, никакой силы не употреблял, руки мои лежат совершенно спокойно, смотрите, — возразил Светловский.

Стол, не опускаясь до пола, три раза наклонился в противоположную от Поля сторону.

— Эти три наклона означают, что сообщающаяся с нами разумная сила подтверждает ваше заявление.

— Как так? не понимаю.

— Очень просто. Вообще у спиритуалистов принято признавать число три за утвердительный знак, а один за отрицательный. Пять же наклонов или стуков будут означать требование азбуки. Согласны вы на это условие? — прибавил путешественник, обращаясь как бы к столу.

Последовало три наклона, сопровождаемые тремя легкими тресками в столешнице.

— Хорошо ли мы сидим?

Один наклон, вместе с которым стол опустился на пол, сильно застучав.

— Кто должен пересесть, графиня?

Стол приподнялся опять и беззвучно наклонился в ее сторону три раза.

— Она должна сесть возле m-r Поля?

Три наклона в ту же сторону.

— А я напротив его?

Три наклона и при последнем стол опять со стуком опустился на пол. Места переменили, и сэр Гарлей продолжал:

— Кто наш медиум, графиня?

В столешнице раздалось пять слабых, но совершенно отчетливых стуков.

— Слышите, mesdames, это очень замечательное явление для первого сеанса. Стуки в столешнице не всегда появляются и после нескольких сеансов. Я заключаю из этого, что между нами находится очень сильный медиум.

Два стука.

— Что это значит? Не один, а два медиума?

Стол опять приподнялся и три раза беззвучно наклонился в сторону баронессы, и тотчас же вслед за наклонами в столешнице раздались пять частых и довольно резких стуков.

— Собеседники наши нетерпеливо требуют азбуки, — пояснил сэр Гарлей. — Какую же азбуку должен я говорить, русскую?

Один стук.

— Латинскую?

Три стука.

— Я начинаю.

По стукам, раздававшимся на некоторых буквах, сложилось слово Поль.

— Видите, я угадал, вы мед… — заговорил сэр Гарлей, но речь его была прервана частыми, нетерпеливыми стуками в столешницу, и он опять принялся за азбуку.

Сложилось слово Мари — имя баронессы.

— Так и я медиум? — воскликнула она.

Три стука и затем, после очень короткого промежутка, целый ряд все усиливающихся стуков, не менее двадцати, между тем как стол приподнялся очень высоко и оставался в наклонном положении.

— Это что значит? — спросила графиня.

— Полагаю, не что иное, как указание, что медиумическая сила прибывает; нам, некоторым образом, показывают, что они в состоянии сделать.

Три утвердительных стука, и потом стол опустился на пол почти беззвучно. Все затихло минут на пять.

— Это всегда так бывает, как бы приливы и отливы силы.

— Когда стуки возобновятся, — сказала графиня, — я бы желала спросить, в виде проверки правдивости их ответов, будет ли успех в задуманном мною деле, и пускай скажут, но только иносказательно, для меня одной понятным образом, в каком именно деле?

Поль подозрительно посмотрел на кузину: ему вошло в голову, что дело это сердечное, и он остался очень доволен ответом сэра Гарлея.

— Не могу посоветовать вам этого вопроса, графиня, ведь это было бы нечто вроде гаданья, а серьезные спиритуалисты не позволяют себе спрашивать о будущем и вообще делать вопросы, касающиеся земных интересов, и даже не верят предсказаниям произвольным, без вопроса с их стороны. Нам не дано знать будущего, предсказаниями занимаются шаловливые личности между сообщающимися, чтобы морочить суеверных и легковерных среди нас.

Послышались три довольно сильных стука и опять все притихло.

— Слышите, слова мои подтверждаются и нашими невидимыми собеседниками.

— Так каким же образом можно убедиться, что они говорят правду и, вообще, проверить их? — спросила баронесса.

— Только не гаданьем, а вот вам один из способов проверки. Если б было названо имя какого-нибудь отшедшего родственника или друга вашего, потребуйте от него доказательств своей тождественности с названным лицом, каких-нибудь подробностей из его земной жизни, неизвестных медиуму. Бывали случаи, когда сообщались такие даже никому из присутствующих не известные подробности, и по проверке оказывались справедливыми.

В эту минуту стол опять задвигался то в одну, то в другую сторону, потом наклонился к баронессе и начались стуки.

Сосчитав их пять, сэр Гарлей принялся за азбуку. Водворилось глубокое молчание, прерываемое частыми единичными звуками. Графиня, не снимая левой руки со стола, правой записывала указываемые буквы. По мере слагавшейся речи, лицо ее принимало все более и более серьезное выражение.

— Что такое, Вера? — не утерпел спросить Светловский.

— Не мешай, очень интересно.

Стуки вдруг переменили направление, из стола перешли в резной деревянный шкаф, находившийся на другом конце комнаты. После нескольких таких стуков Поль вспыхнул.

— Я должен сознаться, — сказал он, обращаясь к сэру Гарлею, — что я подумал в эту минуту, не вы ли ухитряетесь как-нибудь стучать в стол. Надеюсь, вы простите мое невольное недоверие, все это так чудесно!

Путешественник ответил ему снисходительной улыбкой. Вдруг стуки прекратились.

— Вы помешали, m-r Светловский, — укоризненно сказала баронесса.

— Нет, речь закончилась. Слушайте, Мари, она относится к вам.

— «Мари должна исследовать легенду своего замка и помочь страждущим душам успокоиться. Тогда они перестанут тревожить живущих», — прочитала графиня.

— Но как же я это исполню, я боюсь! — воскликнула молодая женщина.

Опять пять стуков, и по азбуке сказано:

«Азбуку надо написать и молча указывать на нее».

Сэр Гарлей поспешил исполнить требование в своей книжке и, вырвав из нее листок, подал его графине вместе с карандашом.

— А вы одолжите мне шпильку, я буду указывать ею по буквам.

Стуки тотчас же возобновились и в этот раз перешли в стул, занимаемый Полем. То были какие-то особенные, дребезжащие звуки, и не единичные, а целыми группами в три-четыре стука. Сэр Гарлей приостановился с азбукой.

— Как это странно, — сказал Поль, — я чувствую, как содрогается всякий раз спинка моего стула.

— Сообщающаяся сила особенно старается убедить вас в ее неподдельности, — ответил ему путешественник с той же снисходительной улыбкой. — Верите вы теперь?

— Верю поневоле, хотя и не хотелось бы. Неужели же я сделаюсь спиритом? Это черт знает что такое! — воскликнул молодой человек.

В ответ на его восклицание раздались в стуле графини пять обыкновенных стуков. Сэр Гарлей начал молча указывать на азбуку, хозяйка пристально следила и записывала.

«Не черт, а мы знаем, и вы можете узнать, если захотите серьезно вникнуть в дело», — прочитала она, сильно удивленная. Никто не успел еще сделать замечания, как стуки возобновились на этот раз в спинке стула баронессы, и она вздрагивала при каждом стуке. Продолжались они очень долго; наконец, графиня прочитала законченное сообщение:

«15 июня, ровно в 10 часов вечера, час катастрофы, Адольф и Мари должны сесть в кабинете за столик. Треска не будет, шагов она в кабинете не услышит. Им откроется грустная исповедь предков; и они узнают, что нужно сделать для успокоения страждущих душ. До тех пор не надо ничего говорить старому барону».

Баронесса сидела бледная, не переводя дыхания.

— Я никогда не осмелюсь, — прошептала она.

На стенных часах пробило половина первого. Сэр Гарлей встал.

— На первый раз довольно, пора отдохнуть, а баронессе успокоиться, да и m-г’у Полю тоже. Посмотрите, как вы побледнели, неверующий юноша.