Слово чести - Демилль Нельсон - Страница 20

• Предыдущая
• 20/164
• Следующая

– Я сказал вам, почему, – ответил ван Аркен. – Я не думаю, что мистер Тайсон живет спокойной жизнью. Я тоже человек, я понимаю, каково ему сейчас.

Берг сорвался:

– Повестка по почте будет так же уместна, как медицинское освидетельствование вашей последней сексуальной партнерши.

Лицо ван Аркена, покрытое пятнами и красными прожилками стало еще краснее. Генерал готов был выскочить из комнаты. Казалось, он напряг все силы, чтобы его голос не дрожал.

– У нас достаточно материала для обвинения. Мы предпринимаем шаги, чтобы вынести наши подозрения в суд, или мы прекратим это дело. Но не забывайте, что если мы повернемся спиной к двум сотням жертв, как, вероятно, Тайсон сделал в свое время, мы будем так же виновны, как и он. – И добавил угрожающе: – До запроса конгресса мы можем рассчитывать на явку в суд.

Берг шумно выдохнул:

– Я лично поговорю с президентом о всех деталях нашего совещания.

– Почему вы не попросите президента как главнокомандующего, – голос ван Аркена звучал достаточно ровно, – подписать приказ о возвращении Тайсона в армию? В этом случае было бы меньше оснований для возражений, чем при обычном армейском призыве.

Берг повысил голос:

– Генерал, вы чертовски хорошо знаете, что президент не хочет этого делать. Это дело чисто военное, и мы все с этим согласны. Поэтому давайте оставим президента в покое. Предстоит суд по делу об убийстве, а не международный скандал, верно? А теперь, как вы думаете, сколько времени у вас уйдет на то, чтобы посадить Тайсона снова в седло?

Ван Аркен резко вздохнул:

– Не могу предсказать. Все зависит от того, как рьяно будет Тайсон отмахиваться от повестки.

Траскотт добавил:

– Он может отмахиваться от нее вплоть до Верховного суда.

Берг сел на свое место. Неужели, подумал он, отсрочка призыва в армию и суда такой скверный поступок. Как правило, на это давит исполнительная власть и передает дело в судебный округ.

Казалось, что Траскотт угадал, о чем думал Берг:

– Мы можем связаться с адвокатом Тайсона или непосредственно с ним самим. Иногда прямой контакт оказывается лучшим. Если мы сообщим ему или его адвокату, что призыв в армию связан с продолжением расследования, это поможет нам узнать хотя бы в общих чертах, как он намерен... отреагировать.

Берг, не мигая, смотрел на ван Аркена.

– Будь я на месте адвоката Тайсона, – добавил Траскотт, – я бы убедил его пойти на сделку. Я бы попросил... ну, кое о чем в прокуратуре в обмен на получение повестки в армию. – Он повернулся к ван Аркену. – Что бы вы предложили?

– Ничего.

– Вы бы предложили ему, – сказал Берг, – легкий трибунальчик, не правда ли? – Он задумался о настоящих причинах, заставляющих ван Аркена неотступно следовать намеченному курсу. Берг бился над обуревавшей генерала идефикс и насаждаемой им философией, и на поверку выходило, что этот человек оказывался стойким моралистом и блюстителем правопорядка. Он вел довольно аскетический образ жизни, не был женат, жил в казенном доме. Поговаривали, будто у него всего два цивильных костюма: один летний шерстяной, другой зимний тоже шерстяной, и оба синие.

Берг встал.

– Ну что ж, джентльмены, прежде чем окончить нашу встречу, я бы хотел прокомментировать положение вещей. Общество в какой-то мере разделяет чувство вины с вооруженными силами. Поэтому, если мы затеем слушание дела в трибунале, осудим и лишим свободы Тайсона, не надо надеяться, что нас будут считать национальными героями.

Ван Аркен поджал губы.

– Я не гонюсь за популярностью. И мне не нужно общественное признание.

– Давайте не будем из-за этого ломать голову. – Траскотт повернулся к Бергу. – В основном генерал прав, и вам необходимо доложить об этом президенту. Укрыватели больше не в чести. Я скорее сделаю что-нибудь не очень уж заслуживающее одобрения, чем предстану перед судом за тайный сговор.

Берг кивнул в знак согласия.

– Я не предлагаю никого укрывать. Я предлагаю взвесить: чего больше принесет трибунал стране – добра или зла.

– Если мы не можем сейчас определиться, то нашей системе грозит провал, – сказал ван Аркен. – А я думаю, что нет большего вреда для государства, основанного на законности, чем провал его правоохранительной системы. Я считаю, что если мистер Тайсон находился бы сейчас в этой комнате и объективно отнесся к создавшейся ситуации, то он наверняка согласился бы со мной.

Берг улыбнулся.

– Бенджамин Тайсон борется за свою жизнь, и он не может быть объективным в этой ситуации. Он ставит свою страну и правительство в весьма неловкое положение. И я не виню его. – Берг взял свой кейс, гладкой кожей поблескивающий на солнце. – Это дело откроет старые раны, которые закровоточат пуще прежнего. Эта война, будь она неладна, вернется снова в дом. Господи, помоги нам! – Берг направился к двери. – Встреча переносится.

Во вторник в 7 часов 30 минут утра Бенджамин Тайсон вошел в здание гольф-клуба Гарден-Сити, неофициально называемого мужским клубом. Здание это возвели в 1899 году, и в этот же год было решено закрыть сюда доступ для женщин. Чуть позже дом перестроили и расширили. Сегодня здание представляло собой уникальный и совершенный по красоте образец организации для мужчин. Женщин тем не менее приглашали раз в год сыграть партию в гольф, хотя мало кто удостаивался такой сомнительно высокой чести.

Тайсон обвел взглядом комнату для отдыха и увидел нескольких игроков в кости, собравшихся за кофейным столиком. Он миновал длинную стойку бара, вошел в обеденный зал, потолок которого напоминал своды кафедрального собора, кивнул на ходу нескольким знакомым, сидевшим за утренней чашечкой кофе, и устремился к двери, выходящей на заднюю террасу.

Филипп Слоун расположился за небольшим круглым столом под тенью огромного в голубую полоску зонта и читал газету. Тайсон сел напротив. Слоун поздоровался и налил Тайсону кофе из оловянного кофейника.

– Спасибо.

Бен заметил, что в наряде Слоуна, явно подготовившегося к игре, имели место три основных цвета плюс оранжевый. Тайсон огляделся вокруг. Мужчины в ярких костюмах для гольфа исполняли скучный ритуал с мячом и клюшкой. Сто лет назад эти необъятные акры[8]земли ледникового происхождения занимал стрелковый клуб Картерет, куда приходили пострелять в голубей и убивали порой до тысячи птиц. А время от времени члены охотничьего клуба Мэдоу-Брук галопировали по этому пространству, гончие брехали, рога зазывно трубили.

Тайсон обожал гольф, а не охоту на лисиц или стрельбу по птицам. Однако у него возникало смутное чувство, что эти «Елисейские поля» освящены столетним гедонизмом и что, несмотря ни на какие социальные изменения, просветившие мир и очертившие границу американской демократии, эти несколько акров оставлены для джентльменов, желающих размять свои телеса. По крайней мере, до того времени, пока не наступит следующий ледниковый период.

Слоун оторвался от газеты и только тут заметил, что его приятель не в спортивной форме.

– Я думал, что ты сыграешь со мной раунд?

– Нет. Мне нужно успеть на восемь сорок две. Так что давай к восьми тридцати закругляться.

Слоун казался разочарованным. Потом он внимательно оглядел Тайсона:

– Какое у тебя сейчас положение там?

Тайсон подлил себе еще немного кофе.

– Где?

– На твоей работе.

Тайсон пил кофе маленькими глотками. Он заметил, что женщины в разговоре касаются элементов его семейной жизни, а мужчины обычно расспрашивают о работе. Почти никто не интересовался состоянием его души.

– Трудно сказать. Фил. С одной стороны, мы имеем известную всем родительскую опеку со стороны японских друзей, а с другой – японскую производительность. Я не очень производителен в эти дни. Вдобавок к этому их навязчивые идеи: приличия, внешний вид и так далее. Я смущаю их. – Он улыбнулся и добавил: – Как бывший самурай, опорочивший себя, я должен найти достойный выход из положения. Но американские менеджеры еще не переняли японскую некрофилию.

• Предыдущая
• 20/164
• Следующая