Слово чести - Демилль Нельсон - Страница 16

• Предыдущая
• 16/164
• Следующая

– Я не согласен с тем, что это разбирательство должен взять на себя лично министр обороны. Следствие должны вести непосредственно судебные органы вооруженных сил.

Фрейзер Дункан кисло улыбнулся.

– Я бы порекомендовал, чтобы министр обороны пристально следил за ходом следствия, а сам передаю вахту службе генерального прокурора.

Тут заговорил Питер Траскотт.

– Средства службы генерального прокурора, как обычно, доступны правительству в интересах справедливости. Вопросы стратегии находятся в компетенции вооруженных сил и главнокомандующего.

Берг кивнул. Можно, думал он, прибегнуть к этому прецеденту. Как только выявятся нарушения «Кодекса военных законов», сразу срабатывает механизм по устранению этих нарушений. Но из-за того, что дело само по себе уникально и необычно, до судебного заседания должно быть принято много субъективных решений.

Берг собрал свои документы.

– Предлагаю отложить заседание, а дома взвесить все «за» и «против» и провести самокритичный анализ своих действий. – Он встал. – Мы вновь встретимся, чтобы обсудить межведомственные связи. Как бы там ни было, имейте в виду, что мы имеем дело не с абстрактными юридическими проблемами или проблемами общественных отношений, а с людьми, в частности с человеком по имени Бенджамин Тайсон, который может и не дожить до скамьи подсудимых. А ведь он несет максимум ответственности, и, если его осудят, смерть на электрическом стуле решит его судьбу. До свидания.

Дэвид заглянул в кухню, где за длинной стойкой сидел его отец. Тот пил кофе и что-то читал.

– Я иду спать, – сказал Дэвид.

Тайсон взглянул на кухонные часы – почти одиннадцать. Марси вот-вот должна прийти из магазина. Вечер стоял теплый, и Бен сидел босиком, без рубашки, в шортах из обрезанных джинсов.

Дэвид поинтересовался:

– Что ты читаешь?

– Да вот просматриваю копии вырезок из газет и журналов. Взял из библиотеки. Личные отчеты о сражении при Хюэ.

– Мы сейчас проходим это. Я имею в виду Вьетнам. По истории.

Тайсон улыбнулся.

– Помню на втором курсе мы только добрались до Эйзенхауэра, когда тот отправил морскую пехоту в Ливан.

Дэвид подвинул стул и сел напротив отца. Тот отложил фотокопии в сторону.

– Как у тебя дела в школе?

– Все в порядке.

– Насколько я слышал, дела обстоят иначе.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе приходится выдерживать шквальный огонь?

Дэвид виновато посмотрел на отца.

– Я улажу это.

– А ты сможешь?

– Ты всегда учил меня самому решать свои проблемы. Помнишь, когда я был совсем маленьким, ты выговаривал мне за рев. Больше я не приду домой заплаканным.

Тайсон окинул взглядом сына.

– Но ведь это совсем другое дело. Это моя вина. Ты можешь пожаловаться мне.

– Я не жалуюсь. Все не так уж плохо. Некоторые ребята... и девчонки... стали даже дружелюбнее.

Тайсон кивнул.

– Я переживаю то же самое. Но все же будь начеку.

– Я знаю.

Бен понял, что видит сына в ином свете. Давид был одним из тех мальчишек, которые считали своего отца лучшим человеком в мире. В наши дни это редкость. Об этом не говорят, и никто это не доказывает и не опровергает. Просто независимо ни от чего в их семье это переходило из поколения в поколение – Бен так же благоговел перед своим отцом.

– Хочешь пива?

Дэвид колебался, затем подошел к холодильнику и вытащил две бутылки. Открыв, одну протянул отцу, другую поставил перед собой и сел за стол.

Отец и сын выпили. Бен сейчас вспомнил Джина Конроя, едва знакомого человека, подошедшего к нему в клубе. Он извинился за поведение своего сына Дерека в отношении Давида. Тогда впервые Тайсон услышал о существовании такой проблемы. Однако он знал, что-нибудь в этом роде должно было случиться: в детях бродит потенциальная жестокость. И Тайсон не переставал себя спрашивать, не вдаваясь в подробности, мог бы Дэвид когда-нибудь быть бойцом роты «Альфа». Временами он надеялся, что его сын унаследовал эту жестокость, если нет, ему не выжить в этом мире.

– Взрослые обманывают почти каждое новое поколение молодежи, заставляя умирать за них и их идеалы. Ты понимаешь это?

– Думаю, что да.

– А я не хочу, чтобы ты боролся за меня. Я говорю, к примеру, о Дереке Конрое.

Дэвид разглядывал наклейку на бутылке.

– Я никому не дам спуску за клевету.

– О'кей. Пока ты защищаешь себя, снося личные оскорбления или что-то вроде того. Но не защищай моючесть.

– Почему?

– Я только что объяснил тебе. Взрослые надувают молодежь, впутывая их в свои разборки.

– Ты не надуваешь меня.

Разве нет? Процесс взросления, думал Тайсон, уносит с собой частичную потерю невинности – символа детства. Это время, когда неопытное существо получает сильное моральное потрясение от слов или действий самого близкого человека. Пора, решил Тайсон, Дэвиду узнать, что его отец невиновен. С этим знанием Дэвид вырастет и сможет бороться за настоящего, а не за придуманного Бена Тайсона, если, конечно, выберет эту стезю.

– Я хочу рассказать тебе то, чего никто из моего взвода не знает. Я расскажу тебе, как смогу, что же случилось в госпитале Мизерикорд. О'кей. Прежде всего ты должен знать, что Пикар написал в своей книге в основном правду. Мой взвод перекрошил больше сотни мужчин, женщин, детей. Самый молодой боец моего взвода был ненамного старше тебя. Его звали Симкокс, и я видел, как он расстрелял медсестру такого же возраста, как и он сам. Хочешь, чтобы я продолжал, или хватит?

Дэвид закусил нижнюю губу. Наконец он выдавил:

– Нет. – Он поднялся со стула. – Это неважно. Я знал, что все это правда. Мне безразлично. Я иду наверх.

– И натянешь одеяло на голову?

– Я не хочу слышать это, папа.

Тайсон кивнул.

– О'кей. Ведь ты понимаешь, в том, что люди говорят и пишут обо мне, по крайней мере, часть правды. Понимаешь также, что тебе это ничем не грозит. Тебе нечего стыдиться. Ты – Дэвид Тайсон, и ты независимый человек.

Дойдя до кухонной двери, Дэвид обернулся.

– А как же насчет того, что люди говорят о маме?

Этот вопрос застал Тайсона врасплох. Он больше настроился на обсуждение массового убийства, чем на предмет прошлого Марси.

– Прошлая личная жизнь мужчины или женщины никого не касается, кроме них самих. Твоя мать не причинила вреда ни одной живой душе, и никто не имеет права обидеть ее или даже попытаться оскорбить меня или тебя через нее. Не реагируй ни на какие выпады.

Дэвид ответил:

– Я должен быть честным с тобой, папа. Не о тебе говорил этот засранец Конрой, а о маме.

Тайсон вдохнул поглубже.

– Бред.

– Мне бросают в шкаф раздевалки мерзкие записки. Папа, если ты хочешь поговорить со мной о чем-нибудь, поговори со мной о всей этой чуши, которую несут про маму.

– Мне нечего сказать. Большая часть – ложь.

– Разве?

– Да. Иди спать. Уже поздно. Мы еще поговорим.

Дэвид кивнул.

– Спокойной ночи.

Он вышел. Тайсон отпил пива. Боже мой,думал он, мир этого ребенка раскололся на части. А он даже не показывает этого.Дэвид оказался намного крепче. Последние недели учебного года и трудности, навалившиеся так неожиданно, – справится ли он со всем этим.

Бедный Дэвид. Бедная Марси. Бедный Бен.

~~

Марси поставила сумку с продуктами на кухонную стойку. Бен все еще сидел на стуле и читал, держа в руке чашку с кофе. Он сказал, не поднимая глаз:

– Привет. Уже вернулась?

– Нет, я еще в супермаркете.

– Хорошо. – Он зевнул и перевернул страницу.

Марси всплеснула руками.

– Это какой-то рок. Даже странно. Знаешь, там у кассы. Я на обложке «Америкэн инвестигейтор». Ты мне веришь? Сбылась мечта домашней хозяйки.

Тайсон оторвался от документов.

Выкладывая содержимое сумки, она продолжала:

– Они прикрыли мне лобок черной лентой, а грудь оставили как есть. Кому это нужно? Ведь верно?

• Предыдущая
• 16/164
• Следующая