Монстр (СИ) - "Moroving" - Страница 60

Она нашла своего рыцаря… — улыбнулся я воспоминаниям и показал головой. Показал им эту картину где Симон просто запнувшись упал на Луизу, и они поцеловались. Обычная случайность, с далёкими последствиями. — Да… у паренька на роду было написано стать героем. Поменялся мир, а его судьба так и не изменилась… хотя я и стараюсь поддерживать их и приглядываю за их приключениями. Ну так кто же этот рыцарь?

— Дядя Симон! — выкрикнули дети.

— Верно! Её рыцарем стал Симон… это один из воинов мира Гурен. Будучи её маленьким… не как маленьким, метр с кепкой. — хихикнул я, дети хихикнули со мной.

Показал этого мальчика с его странными очками на голове и с буром в руках, он был чумазый, щуплая фигурка… в которой читалась не уверенность в себе. — Он стал первым пилотом ганзена, а это я напомню мех только с лицом по середине туловища и именно во рту лица располагается кабина пилота. — новая иллюзия и я показываю, что имею в виду, дети узнали эти штуки… мы стали использовать ганзэнов в качестве дронов, их подвижность поражала, а создать для них авто пилот не составило труда и самые простые модели занялись именно груза переноской и ремонтом, зачем всё делать магией если это можно сделать вот так? Вот и мы не стали ударятся в крайности и просто дополнили их конструкцию и по факту сделали дронами которых можно использовать в довольно широком спектре. — Да… лень это великая штука. — хихикнул я. — Но вернёмся к Симону.

Он стал первым человеком, которому удалось запустить ганзэна, он стал символа объединения зверолюдей и человека, они вместе восстали против Спирального короля, который и создал расу зверолюдей. После того как он стал её рыцарем, а по простому её фамильяром. Да-да. — покивал я с умным видом на вытянутые лица детей. — Заклинание до сих пор действовало и первый кто её поцелует стал бы её фамильяром. — новая иллюзия с вытянутыми лицами Симона и Луизы, когда я сказал им об этом. — Признаюсь, честно для меня это тоже стало не хилым таким сюрпризом… — я снова поднял палец вверх. — Я не боюсь признавать, что я ошибся и не боюсь признать более умного и опытного, но между умом и невежеством очень тонкая грань и стараясь казаться умнее чем вы есть на самом деле не переходите черту дозволенного. — обвёл взглядом всех детей. — Я не знал, что её заклинание до сих пор активно и расслабился, когда она была в моём мире и хоть скорее всего её просто не хватило бы сил меня подчинить, но сама возможность такого была.

Не бойтесь признавать свои ошибки ведь именно благодаря ошибкам мы продолжаем развиваться именно благодаря ошибкам мы продолжаем жить. Да даже моя жизнь и всё это. — я распахнул руки и показал на всё. — Всё это результат одной ошибки… не бойтесь экспериментировать, но никогда не забывайте, что мы с мамами тоже за вас переживаем и нам очень неприятно видеть вас поранившимися. — я посмотрел на маленьких экспериментаторов. — Запомните… мы ведь беспокоимся за вас.

Вот ещё одна хохма, векторы тоже результат ошибки! — дети ахнули. — Да-да, именно так в свою бытность я старался хоть как-то использовать старые навыки из другой жизни и в итоге создал векторы. Они стали одной из моих особенностей, хотя первое время они расползались и не хотели не в какую стабилизироваться. Сколько я с ними намучился, но плюсов было больше минусов, и я упорно старался из закрепить. Как видите они не только закрепились, но и стали наследством что передалось вам, мои дорогие дети.

Ну да ладно продолжим историю… можно сказать Луиза и Симон нашли друг друга, как бы это не смешно не было, но они оба герои своих миров только вот Симон успел раскрыть свой потенциал, который находится под неуверенностью. Стальной стержень был у него и именно та сталь в душе позволяла ему выживать раз за разом. — я показал, как лицо Симона постепенно принимает решительный вид и как он превращается из неуверенного парнишки в уверенного молодого парня.

— В то время как Луиза за стальными доспехами скрывала маленький стержень, который может сломаться в любой момент. — новая иллюзия и я показываю, как Луиза спорит с кем-то и как уходит с гордо поднятой головой, но приходя в свою комнату слёзы скатываются с её лица.

— Парень, не уверенный в себе, но со сталью в сердце и девушка, уверенная в себе, но та, кто может сломаться в любой момент. Они стали дополнять друг друга… Симон стал её поддержкой, которой так не хватало Луизе, а сама Луиза стала доспехами что прикрывали Симона…

…они вместе вернулись в её мир, совершенно не подозревая что за те несколько лет что прошли для них и того полгода что прошло в её мире многое изменилось, — светловолосая девочка с птичьими чертами лица, которые не портили детское личико стала тянуть свою несколько когтистую руку, желая задать вопрос. Я кивком разрешил ей задать вопрос что мучил детское сознание.

— Почему полгода? — спросила девочка.

— Разница во времени между мирами, бывает довольно ощутимой. Для нас пройдёт несколько лет, а для них лишь полгода. — ответил я на вопрос. Обвёл всех детей взглядом и отметил про себя что у детей больше нет вопросов. — В таком случае продолжим…

…За полгода в её мире началась… война. Сначала вспыхнуло восстание на Альбионе это летающий остров. А затем восстание постепенно перебралось и на материк… Генриетта — принцесса Тристейна. — сформировал образ королевы, пышный наряд и маленькая корона на её голове, тёмно-фиолетовые волосы до шеи и синие глаза которые смотрят на мир с добротой. — Подруга детства Луизы. Должна была стать женой принца Альбиона тем самым скрепив договора и стать залогом ненападения как с одной стороны, так и с другой, но… этого так и не случилось.

Враги были как внутри обоих королевств, так и с наружи. Пока все решали, что делать с Альбионом враги внутри государства активировались и провели много актов направленных на ослабление королевской семьи. — я показал с высоты птичьего полёта как, вспыхивают пожары и как армии словно волны схлёстываются друг с другом, показал, как выгорают величественные замки, как уничтожаются простые деревни. Как дети и женщины смотрят в след за своими мужьями и сыновьями, отцами и братьями… они смотрят им в след, кто-то машет рукой, кто-то плачет… кто-то и вовсе падает на колени и в беззвучном крике рыдают.

Перед детьми пронеслась почти вся картина того как именно формируется армия. А затем настлал черёд показать, как армии схлёстываются. Я показывал картину как она есть… без прикрас. Как брат убивает брата и как вроде соседи, которые не раз делились своими припасами радостно кидаются друг на друга. Как вражеская армия выходит на деревни из которых ушли все мужчины… как эта деревня превращаются в пепелище.

Я не показывал, что случается с женщинами и не показывал, что делают с детьми. Но я не мог показать по-другому… иллюзии сменяли друг друга, и я показывал детям прелести войны.

— Война… война никогда не меняется… разумные для государства лишь ресурс. — сказал я… возможно не стоило так это показывать, на лицах детей отвращение и брезгливость… они не видят в этом красоты и очарования… подвиги рыцарей без прикрас вызывают лишь рвотные позывы, здесь нет красоты, это именно война. Пускай я не показываю особо кровавые места, но это не мешает детям с живой фантазией додумывать эти места.

— Мы не люди и война для нас — это лишь метод получения душ. Без прикрас и без баллад, подавших эти приключения рыцарей в нужном свете всё превращаются в грязь… грязь которая для нас предоставляет много душ для нашего мира. Возможно вы спросите почему я показываю вам всё так, а не приукрашиваю, пытаясь придать очаровании этой бойни. — дети посмотрели на меня, а я со всей серьёзностью смотрю на них. — Я хочу, чтобы вы не питали иллюзии и имели всегда своё собственное мнение, вы пока этого возможно не поймёте, но извратить всё можно просто, подав через свою точку зрения. Слухи что переходят из уст в уста изменяются как своим смыслом, так и действием…

…История про убийство может стать, историей про не разделённую любовь… всегда проходя через разумного слова и истории изменяются разумный просто подстраивает под себя историю. Это не критично, но вы не люди, мы не люди… мы стая. Но мы не выше людей… мы просто в стороне от них. Всё ради… семьи. Всё ради… — «стаи» дополнили мой ответ дети. — Верно мы не брезгуем войной, но и превращаться в одержимых силой мы не станем.