Всё началось с поцелуя (СИ) - "Этранжера" - Страница 63

— Ну, наконец-то, созрел… — довольно улыбнулась она. — Завтра обрадую подругу, а то бедняжка совсем пала духом.

Поздно вечером, Дефне встала с кровати и, стараясь никого не разбудить, осторожно спустилась по «музыкальной» лестнице, пройдя на кухню, налила в большой стакан воды и собралась подняться к себе, как бабушка появилась на кухне.

— Хорошо, что встала, ты ведь за целый день ничего так и не съела. Так нельзя, внучка, тебе следует хоть немного поесть, иначе, откуда силы возьмёшь, чтобы поправиться?

— Бабушка, ничего со мной не случится, я целый день пью. К тому же твои травы заставляют меня сразу засыпать и, уж поверь, аппетит отрезают надолго. — она чуть отодвинулась от женщины, боясь заразить её.

— От воды какой толк? — проворчала Тюркан и направилась к холодильнику. — Я тебе долму сделала, как ты любишь в свекольных листьях. — достала судок и потянулась за тарелкой. — Ты сядь, я сейчас разогрею несколько штук.

— Не надо этого… Я так, холодными съем немного, чтобы тебя успокоить. — вздохнув, она открыла судок, даже не садясь, съела несколько штук, выразительно посмотрела на женщину, которая, неодобрительно качая головой, следила за внучкой, и направилась наверх со стаканом воды.

— Не вздумай завтра собраться в этот свой институт. — проговорила вслед бабушка. — Не отпущу… Селим сказал, что ты должна быть дома несколько дней.

— Селим, Селим… — проворчала Дефне. — Мало ли, что он сказал… Так и быть, завтра ещё останусь дома, а там посмотрим. — Да, вот что, — она остановилась у лестницы и повернулась к бабушке, — я позвонила Дерье и велела придти на примерку к одиннадцати, так что, если вдруг не проснусь, разбуди меня в половину.

— Вот неспокойная душа, хоть в комнате её запирай, чтобы удержать.

Дефне выспалась за день и заснуть быстро ей не удалось, лёжа без сна, она думала об Омере, о той сцене в саду, воспоминания о мужском теле, касавшемся её, обнимавших её руках, запахе кожи и одеколона волновали. Но потом пришла та странная женщина, Гюпсе, и всё испортила… Уже не первый раз девушка спрашивала себя, насколько можно доверять словам, которыми Гюпсе плевалась, словно змея ядом. Говорила ли она правду или бессовестно лгала? Когда-то тех двоих связывали отношения, это несомненно, а что случилось дальше, в чём была причина их расставания, наверняка, кроме них двоих, никто знать не мог. Та женщина возлагала вину на Омера и, очевидно, об этом он собирался говорить с ней, возможно, хотел изложить свою версию событий. А она так некстати заболела!

Но с другой стороны, если он так ужасно поступил с Гюпсе, и она считала его бесчестным человеком, зачем его преследовать? Чтобы вернуть? Или брошенная любовница просто хотела, чтобы о поступке мужчины знали все остальные? А, может даже, действовала из лучших побуждений и хотела её предупредить от повторения своих ошибок? Голова шла кругом… Дефне не могла, не хотела поверить в то, что Омер Ипликчи поступил так безжалостно с влюблённой в него женщиной. Хотя… Если вспомнить, в каких обстоятельствах состоялось их знакомство…

Так и не придя к единому мнению и замучив себя предположениями, она заснула. Неопытная в любовных делах, мало что знающая о страсти и только в теории о близких отношениях с мужчиной, девушка не могла понять скрытых мотивов поступков Гюпсе, возможно, та на это и рассчитывала, здорово осложнив Омеру задачу. Ему предстояло, не выглядя монстром в глазах Дефне, рассказать свою версию отношений с той женщиной.

Отправив Бельгин в библиотеку, Омер заглянул к Синану, тот работал, но встретил его без обычной улыбки и, кивнув, указал рукой на кресло.

— Если ты занят, я зайду позднее. — предупредил мужчина, держась за спинку кресла.

— Да, нет, всё в порядке. — его друг оторвался от монитора и пометил что-то на таблицах, лежавших на столе. — Как дела? — спросил он, но их вопросы прозвучали синхронно. Оба рассмеялись, и Синан ответил первым.

— Ничего нового, жизнь вернулась в прежний ритм.

— А Гюль? — Омер присел на кресло, что означало ‒ он решил ненадолго задержаться.

— Гюль? Она уехала. Так же как и твоя ядовитая дамочка.

— Она не моя, к счастью. — поморщился мужчина. — И зачем ты вообще говоришь об этом?

— Прости, просто не подумал… Я, брат, расстроен… Женщина мне действительно приглянулась, мы хорошо общались, но когда я предложил ей познакомиться ближе, она вдруг замкнулась.

— Так стоило выяснить причину. Ты сказал, что у неё сын, и отец ребенка бессовестно бросил её перед родами? — Синан кивнул. — Жестокий удар для женщины! Ты так не считаешь?

— Несомненно! — с готовностью подтвердил его друг. — Но разве это означает, что все мужчины одинаковы? Если жить с таким предубеждением, никаких отношений не построишь.

— Знаешь, один мудрец сказал, что самый большой подвох жизни в том, что мы имеем память, чтобы помнить, но не имеем никакого инструмента для того, чтобы забыть. — грустно произнёс Омер. — Она ‒ раненая птица, и произошедшее с ней станет определять всю дальнейшую жизнь. Если хочешь отношений с этой женщиной, придется стать лекарем, а это потребует терпения и силы. Так что только тебе решать, осилишь ты это или нет. — добавил он, вставая, свою проблему обсуждать не стал, ведь другу хватало забот и без него.

Госпожа Селен перехватила его по дороге в кабинет.

— Зайдите ко мне, надо посоветоваться.

— Я полагал, вы уехали в консульство.

— Только что вернулась. Должна сказать, что консул одобрил нашу идею со стажёрами, так что какими бы личными мотивами вы не вдохновлялись, получилось совсем неплохо. — подобное признание из уст директора звучало, как похвала. Благодаря её, он наклонил голову и обворожительно улыбнулся.

Моник жестом указала на кресло, села сама и соединила пальцы рук на уровне груди, Омер хорошо изучил язык её тела, такое движение означало, что она затрудняется начать разговор, который, скорее всего, примет неприятный оборот. Так и вышло…

— Мне рассказали о сцене в саду. — он вздохнул и прикинул, кто в их маленьком коллективе работал доносчиком. — Такие разборки просто недопустимы на публичных мероприятиях.

— Согласен, но я их не инициировал. — сухо ответил мужчина. — Мне самому выходки нашей коллеги из Измира порядком надоели.

— Я хорошо знаю, что эта женщина из себя представляет. Но, неужели вы, опытный и решительный человек не можете положить этому конец? — Моник взяла в руки карандаш и повертела его в руке. И это движение также было ему знакомо, она нервничала и чувствовала себя неудобно, поднимая слишком личную тему с одним из своих лучших сотрудников.

— Гюпсе слишком эмоциональна и несдержанна, боюсь, истеричность скоро станет её второй натурой. — спокойно возразил он. — Я являюсь одним из раздражителей, согласен, что довольно сильным, но не станет меня, она найдет другой повод. — Омер сделал паузу и сухо произнёс. — Чтобы избежать повторения подобных ситуаций я вижу только два выхода: или Одри принимает решительные меры, или я увольняюсь.

Женщина удивлённо дёрнула головой.

— Что за странные мысли вам приходят в голову насчет увольнения?

— Я не хочу уходить из института, работа и коллектив нравятся, меня всё устраивает. Однако мне кажется, что вы обвиняете меня в том, что эта женщина чуть не испортила мероприятие в присутствии стольких важных гостей. — он пожал плечами. — Я и сам пострадал от её лживых обвинений, так что теперь не знаю, как от них отмыться.

Госпожа Селен понимающе усмехнулась.

— Будьте откровенны с этой девочкой, честно расскажите, как это было… Хотя… По моим наблюдениям, у неё мало опыта в любовных делах… — умозаключение было слишком личным и выходило за рамки общепринятых норм общения, он просто пожал плечами, не зная, как ответить. На её лице явственно проступило сочувствие. — Бедная девушка, услышать такое о мужчине, который нравится… Как она?

— Заболела. Я не видел Дефне с того вечера.

— Полагаю, вам следует съездить проведать её и передать от нашего коллектива и меня лично пожелания скорейшего выздоровления. — она со значением посмотрела ему в глаза и сделала элегантное движение пальцами, означавшее: «Вы можете идти».