Два полцарства - Орлова Тальяна - Страница 4

И ничего, что почти весь день прошел: я видела в узкое окошко, что солнце уже садится. Заодно и наблюдала за происходящим внизу. Подсобка, где меня поселили, располагалась на втором этаже – и он явно был не последним, территорию окружал высокий забор, на воротах будка охраны. Особняк по первым прикидкам совсем не уступал в размерах дому Камелина. Что же не поделили эти богачи? Дорогу в бизнесе друг другу перешли, украли идею рекламной кампании или соблазнили чью-нибудь жену? Собственно, от ответа на этот вопрос мое положение не зависело, так и незачем ломать голову. Но полезно будет запомнить: организатор этих боев без правил – Егор Александрович, как я понимаю – человек очень состоятельный, в средствах не ограниченный, солиден и привлекателен, то есть избалован возможностями. Мажор высочайшего уровня, привыкший к тому, что все при его появлении упираются лбами в пол и ждут его милости.

Такое самовосприятие нельзя рассматривать однобоко, у медалей не бывает одной стороны. Пример тех же Камелина и его дочери показывал, что при не самых простых характерах и явной пресыщенности благами, они являлись и обладателями достоинств: оба были щедры, не отличались мелочностью и придирчивостью. Виктор Петрович любит, когда перед ним лебезят, и поначалу всегда пытается морально подавить любого нового знакомого, но искреннее уважение в нем вызывают только те, кто этому давлению сопротивляется и лебезить так и не начинает. Вот такое двусмысленное отношение к людям. Ангелина же отличается легкомыслием и добродушием, свойственным только тем людям, детство которых было избавлено от проблем или невнимания. Я надеялась, что опыт общения с Камелиными поможет мне и в текущей ситуации, если уж я нарвалась на ягоды того же поля.

Уже стемнело, когда дверной замок начали открывать. Я вскочила с пыльного пола и приготовилась к любому разговору, который успела мысленно за этот день прокрутить в голове. Вошел главный и без сопровождения. Осмотрелся, будто здесь был какой-то впечатляющий интерьер для рассматривания. Нашел выключатель, зажег свет, о котором сама я и не думала. Пристально посмотрел на меня, щурящуюся от яркости и спонтанно поправляющую дурацкую пижаму из дорогого шелка. Перевел взгляд на бутылку с водой, валяющуюся в углу.

– Не понял, тебя не кормили, что ли?

Я молча покачала головой. Егор задумчиво свел брови и шагнул ближе, я поспешила затараторить – необходимо начать хоть о чем-то болтать, чтобы изменить к себе отношение:

– Вы Егор Александрович, я правильно запомнила?

– Егор, – сухо поправил он. – С отчеством меня называют подчиненные, а по имени – друзья и враги. Называй меня Егором, сучка.

Я вздрогнула, но заставила себя продолжить:

– Хорошо, Егор. Могу ли я узнать, что тебе сделал отец, раз ты пошел на такие меры? Это не любопытство, мне лучше быть в курсе, есть ли способы эти проблемы уладить.

Он вдруг улыбнулся – почти нежно, мягко. Довольно красивый и очень презентабельный мужчина, олицетворение делового стиля – именно такой образ успешно эксплуатируют в рекламе зверски дорогих часов или безбожно элитных машин. Легкая щетина, идеально сидящий деловой костюм, темные волосы и зеленые глаза – будто все подобрано в один стиль. Вероятно, я немного просчиталась – такой экземпляр должен быть не просто избалованным мажором, а избалованным до безобразия, до извращений и цинизма. Собственно, это предположение он и подтверждал:

– Нет, дорогуша, уладить эту, – он выделил слово, – проблему нельзя так, чтобы все стало как раньше. И я не удивлюсь, если ты вообще не в курсе делишек своего отца. Даже признаю, что ты просто оказалась ровнехонько между молотом и наковальней. Но видишь ли, Ангелина, я не позволю себе проявить к тебе жалость только по той причине, что тогда не смогу вытрясти из твоего отца всю душу. Тебе не повезло – и я ничего не могу сделать с этим невезением. Но голодом морить тебя не будут, я спущусь в столовую и узнаю, почему не принесли ужин. А то смеху будет, если ты здесь банально от голода сдохнешь. О нет, если ты и сдохнешь, то точно не от голода, это как-то слишком просто.

Я в страхе округлила глаза и отступила, соображая, что еще сказать или спросить. Интуитивно мне казалось, что я выбрала верную стратегию – надо обозначить себя человеком, личностью, независимо от того, какая у меня фамилия. Придушить или выкинуть в окно намного легче незнакомку, чем человека, с которым о чем-то болтал. Потому надо говорить – можно показаться и дурой, и запуганной девчонкой, и хамкой, и невинной овечкой, лишь бы в его глазах я превратилась в человека, а не обезличенную «сучку».

– Егор, я действительно не знаю о его делишках! И мне сложно принять текущую ситуацию. Но я буду благодарна… за ужин. Есть очень хочется… хотя я так перепугалась, что только сейчас это осознала!

Он улыбнулся еще шире. Вроде бы я все делала правильно, раз он улыбается и продолжает слушать. Но зачем он наступает на меня? Я пятилась, не в силах совладать с паникой. Широкоплечий, огромный, он подавлял уже только этим. А потом и ухватил меня за талию, удерживая и не позволяя отступать дальше. Ощутила слабый запах алкоголя и испугалась еще сильнее. Может, он и не сильно пьян, но будто бы уже обозначил свои намерения, прижимая меня к стенке.

Я храбрилась из последних сил:

– Егор, отпусти, пожалуйста, ты делаешь мне больно.

Рассмеялся – глубоко, искренне. Я уже несколько раз слышала его смех, Егор умеет смеяться бархатно. Жаль, что его веселье всегда возникает в таких ситуациях, в которых ни один нормальный человек даже улыбаться не сможет.

– Больно ей, только гляньте, – он наклонился и укусил меня в плечо через ткань. Не сильно, но я вскрикнула. Снова посмотрел в глаза: – Больно? Да что ты говоришь. Я тебя сейчас сам выебу во все дыры, потом своим парням отдам – пусть хоть до утра долбят, лишь бы не померла. А утром спрошу снова – вот сейчас тебе было больно или так себе, терпимо?

Я сжалась и нервно затряслась. Говорить надо, что угодно говорить – отвлечь от этих мыслей, переключить. Но у меня будто голос пропал от страха, а в мыслях ни одной осознанной фразы не появлялось. Его руки уже скользили по гладкой ткани, сжимали плечи, возвращались на талию. И тихий смех – он вообще производил на меня парализующий эффект.

– Испугалась? Да пошутил я. Пока пошутил. Твой папаша и покажет, что с тобой делать дальше. А то и эта угроза фигней покажется, ребята тоже стресс испытали – заслужили хоть какой-то компенсации, если Камелин сольется. Но отвлечься ты мне поможешь, раз уж все равно тут по случаю оказалась. На первый раз даже выбор дам: минет или анал?

Мне все еще казалось, что он просто издевается – во взгляде это читалось. И ведь не раздевал, несмотря на слова, не рвал на мне одежду, не прижимал к себе, а будто бы просто наблюдал за реакцией. Но у меня все равно от ужаса плыло перед глазами. Я слабо отталкивала его, кривилась, а на самом деле все пыталась придумать, что же такого правильного стоит сказать, чтобы он одумался. И вдруг Егор отступил сам – со смехом отпустил меня резко, что я едва не упала, и обернулся.

Я только теперь поняла, что в комнате появился и Дмитрий. Он стоял у противоположной стены с подносом в руках, иронично изогнув бровь.

– Сорри, не хотел мешать романтике. Я тут царевне еды принес. Но если ты ее решил сначала сам накормить вкусняшкой, так ужин подождет. Ничего, если я в процессе тут постою? Весь.

Егор со смехом отмахнулся:

– Да не, у меня на Камелину не встанет, я так, чтобы жизнь случайно медом не показалась. Дим, ей лежанку какую-нибудь притаранить нужно. А лучше установи замок на гостевой комнате, пересели ее туда.

– О-о, – протянул блондин. – Решил перевести царевну в царские палаты? Не вынесла душа поэта? Я тебе сразу говорил: давай я нашей гостьей сам заниматься буду, у меня с поэзией все в порядке, ничего не дрогнет.

– Дело не в том, – Егор мельком обернулся, мазнув по мне взглядом. – Скоро она без ванной и нормального туалета здесь так вонять начнет, что и захочешь трахнуть, а побрезгуешь, – его собеседник неопределенно хмыкнул, а Егор уже направлялся на выход: – Давай потом в столовую, выпьем и обсудим дела.