Дочь генерала - Демилль Нельсон - Страница 11

• Предыдущая
• 11/101
• Следующая

И вот мы, Синтия Санхилл и Пол Бреннер, выходцы из разных краев Америки и из разных миров, пережившие роман в европейском городе Брюсселе, снова встречаемся на Юге. Только что Синтия видела голое тело задушенной генеральской дочери. В таких условиях есть ли место любви и дружбе? Лично я на такую вероятность и цента не поставлю.

— Вчера я растерялась, когда увидела тебя. Прости, если я вела себя по-хамски.

— А без «если»?

— Хорошо, прости меня. Но все равно ты мне не нравишься.

Я усмехнулся и сказал:

— Тем не менее ты захотела участвовать в этом деле.

— Да, захотела. Я буду хорошо себя вести.

— Ты будешь хорошо себя вести в любом случае. Я твой начальник. А если вздумаешь взбрыкнуть, ушлю складывать чемоданы.

— Хватит задаваться, Пол. Никуда ты меня не ушлешь. И никуда я не поеду. Нам надо раскрыть убийство и выяснить отношения.

— Сначала раскрыть, потом выяснить — именно в таком порядке.

— Именно в таком порядке.

Лайн-Холлоу-роуд переименовали в Виктори-драйв во время Второй мировой войны, когда в горячке менялись не только имена. Когда-то это была двусторонняя деревенская дорога, идущая к югу от Мидленда, но когда я первый раз проехал по ней в 1971 году, тихие окраинные дома перемежались здесь торговыми точками и увеселительными заведениями с крикливыми вывесками. Сейчас, почти четверть века спустя, от прежней Лайн-Холлоу-роуд не осталось и следа.

Есть что-то уродливое и угнетающее в коммерческом росте старого Юга, в этих бесчисленных автостоянках, мотелях, забегаловках, магазинах, торгующих по сниженным ценам, и того, что называется здесь ночными клубами. Я еще помнил старый Юг, вероятно, не столь процветающий, зато живописный: крошечные автозаправки с кока-колой в холодильнике, покосившиеся домишки из сосняка, деревенские лавчонки и тюки хлопка под навесами вдоль железнодорожных веток. Это были вещи, органически вырастающие на здешней почве: лес из окрестных лесов, гравий на дорогах из соседнего карьера, сами люди, продукт своего окружения. Новые вещи казались искусственными, пересаженными из чужих краев. Магазины полуфабрикатов и бесконечные торговые центры с огромными вывесками не имели никакого отношения ни к земле, ни к истории, ни к здешним людям и их обычаям.

Естественно, новый Юг принял все это не так быстро, как мы на Севере, но тем не менее принял. И как ни странно, пышные торговые предприятия сейчас больше ассоциируются с Югом, чем с любым другим регионом страны. Северяне одержали наконец полную победу.

Через пятнадцать минут после отбытия с базы мы подъехали к Виктори-Гарденс и поставили «мустанг» около коттеджа номер сорок пять.

Виктори-Гарденс — приятное место: кольцо из полусотни стоящих вплотную друг к другу домов, посредине — сквер, красивый ландшафт, вместительная автостоянка. Надписей «Только для офицеров» я не заметил, но на всем лежала именно такая печать, и цены на жилье соответствовали квартирным, выдаваемым лейтенантам и капитанам, живущим за пределами части. Если не зацикливаться на деньгах, существует целый свод правил относительно того, где разрешается снимать квартиру. Энн Кемпбелл, дочь генерала и сама примерный военнослужащий, не поселилась в старых кварталах города. Не привлекла ее и новая многоквартирная высотка, где по здешним понятиям обитают холостые мужчины и женщины, ведущие свободный образ жизни. Она не осталась жить с родителями в огромном казенном особняке на территории военного городка. Это означало, что у Энн была своя жизнь, и мне предстояло узнать кое-что о ней.

Мы с Синтией осмотрелись. Хотя рабочий день в армии начинается рано, перед некоторыми коттеджами стояли автомобили. У большинства на бампере была синяя наклейка, означавшая, что машина принадлежит офицеру, у других — зеленая, означавшая вольнонаемный состав. Людей не было видно, как в казармах после утреннего сигнала «в столовку».

Я был в боевой форме, в которой явился на оружейный склад, Синтия — в джинсах и ветровке. Мы подошли к парадной двери коттеджа номер сорок пять, не отличимого от таких же фасадов красного кирпича.

— Ты взяла пистолет? — спросил я.

Синтия кивнула.

— Хорошо, стой здесь. Я войду через заднюю дверь. Если я спугну кого-нибудь и он попытается бежать, задержи его.

— О'кей.

Я обошел ряд коттеджей. Задние дворы здесь представляют обычную травяную лужайку, но к каждому дому примыкает небольшой участок, отгороженный деревянным заборчиком от соседей. На этом уединенном пятачке у Энн Кемпбелл стояли стандартный гриль и кое-какая садовая мебель, включая кресло-качалку, на которой лежал крем для загара и туристический журнал.

Входили в дом с заднего двора через раздвижные стеклянные двери. Я подошел к ним, заглянул внутрь и увидел только столовую с кухней за перегородкой и часть гостиной. Очевидно, в доме никого не было. Хозяйки быть не могло, но я не думал, чтобы у генеральской дочери жил любовник или даже подруга — это бросило бы тень на ее репутацию. Однако ни в чем нельзя быть уверенным, и потому действовать надо предельно осторожно, особенно в происшествиях, связанных с убийством.

В нижней части стены у самой земли я увидел оконный проем. Это означало, что у коттеджей есть цокольный этаж, полуподвальное помещение, а также, что туда ведет крутая открытая лестница. Прежде чем спускаться, я, может быть, швырну вниз гранату. Оконный проем был закрыт пузырчатым плексигласом, привинченным к стене. Оттуда никто не сможет выбраться.

Справа от раздвижных дверей была еще одна дверь, в кухню. Я нажал кнопку звонка, подождал, позвонил еще раз. Потом покрутил ручку двери — это удобнее, чем ее взламывать.

Вообще-то говоря, мне следовало бы, как и советовал полковник Кент, отправиться прямиком в полицейскую часть Мидленда. Блюстители закона обязательно запаслись бы ордером на обыск и с удовольствием устроили шмон в доме потерпевшей. Но мне не хотелось беспокоить полицию. Я снял нужный ключ со связки, взятой из сумки Энн Кемпбелл, вошел в кухню и запер за собой дверь.

На противоположной стене выделялась массивная на вид дверь, которая вела, вероятно, вниз, в цокольный этаж. На двери была задвижка. Я запер вход. Если там кто-то есть, то он — или она — в ловушке.

Обеспечив таким образом себе тыл, а скорее, отрезав путь к отступлению, я осторожно прокрался к передней двери и, открыв ее, впустил Синтию. Мы постояли в просторной, снабженной установкой для кондиционирования воздуха прихожей, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь. Я знаком велел Синтии достать пистолет. Она быстро расстегнула кобуру и вытащила свой «смит-вессон» тридцать восьмого калибра. Потом я крикнул в пустоту:

— Мы из полиции! Не двигаться! Подать голос!

Никто не ответил.

— Стой здесь, будь готова пустить свою игрушку в дело, — сказал я Синтии.

— Зачем я вообще ношу эту долбаную штуку?

— И то верно.

Первым делом я подошел к стенному шкафу-раздевалке и рывком отодвинул створку, но там никто не стоял со шнуром и палаточными кольями в руках. Потом я стал медленно обходить комнату за комнатой. Я на девяносто процентов был уверен, что дом пуст, и потому чувствовал себя немного глупо, но хорошо помнил похожий случай, когда дом не был пуст.

Из прихожей шла лестница на второй этаж, а лестницы, как я уже доложил, опаснейшая штука, особенно скрипучие. Синтия осталась внизу, а я в три прыжка перемахнул через ступени на второй этаж и прижался спиной к стене.

Здесь, в коридоре, было три двери, одна открытая, две закрытые. Я повторил формулу обхода незнакомого помещения, но никто не отозвался. Снизу меня позвала Синтия. Она поднялась на несколько ступенек и кинула мне пистолет. Я поймал его на лету, а ей подал знак оставаться на месте. Резким движением распахнув одну дверь, я изготовился к стрельбе и крикнул: «Стоять». Моя воинственность и на этот раз пропала даром. Я заглянул в полутьму комнаты и увидел, что это была вторая, гостевая, спальня, очень скудно обставленная. Потом я повторил ту же процедуру со второй закрытой дверью — оказалось, что это большой платяной шкаф. Несмотря на все мои акробатические номера, я понимал, что если бы в доме кто-то был и захотел применить оружие, я давно был бы мертв. Я повернулся, снова припал спиной к стене и подвинулся к комнате с открытой дверью и заглянул внутрь. Это была большая, основная, спальня, и в глубине ее — еще одна дверь, в ванную комнату. Я помахал Синтии, чтобы она поднялась, отдал ей «смит-вессон», сказав: «Прикрывай меня». Потом, не сводя взгляд с раздвижной дверцы шкафа и открытой ванной, вошел внутрь. Схватив с туалетного столика флакон с духами, я швырнул его в ванную, где он с грохотом разлетелся на кусочки. У нас, пехотинцев, это называется разведка огнем. И снова — ни души.

• Предыдущая
• 11/101
• Следующая