Властители ночи - Дембский Еугениуш (Евгений) - Страница 7

• Предыдущая
• 7/87
• Следующая

Мои размышления прервала Элизабет, появившись с плоским, как блин, ноутбуком. Я поставил его на стол, с которого горничная убрала сервиз, и открыл. Экран засветился. Я набрал несколько ключевых слов и граничные координаты — временные и географические. Пуск.

Миссис Гроддехаар, совершенно не интересовавшаяся моими действиями, встала, подошла к закрывавшей последнюю витрину горничной и что-то тихо ей сказала. Ноутбук пискнул и начал выдавать данные. Я уточнил параметры. Хозяйка вернулась к столику и вопросительно подняла брови.

— Идет поиск, — сообщил я.

Она кивнула. Из тысячи человек в подобной ситуации девятьсот девяносто девять мучили бы меня вопросами, пытаясь выяснить, что и как я делаю. Она же — молча ждала.

Ноутбук снова пискнул. О, теперь уже лучше.

— Слушайте, — сказал я, пробегая взглядом по экрану. — Девятое ноября две тысячи второго. Произошло следующее… — Я начал читать с экрана: — «За двадцать минут до начала матча местных „Траулеров“ с командой гостей „Стальные Котлы“ с парковки возле стадиона ударила волна страшной вони. Облако запаха невероятной силы окутало весь стадион, вызвав тошноту у всех сорока трех тысяч зрителей. Матч не состоялся, болельщики в панике покинули стадион. Обе команды укрылись от смрада в раздевалках, но оказалось, что фильтры кондиционеров не могут с ним справиться. Таким образом, спортсмены тоже оказались не в состоянии предстать перед болельщиками. Впрочем, четверть часа спустя стадион был уже пуст, царила лишь всепроникающая вонь, к тому же усиленная запахами рвоты охваченных паникой болельщиков.

Специалисты не могут объяснить причин этого феномена — скорее всего, этот взрыв жуткой вони объясняется тем, что произошла некая самопроизвольная реакция в канализации в этой, достаточно старой, части города. Есть и те, кто видит в происшедшем месть «изнасилованной природы», а полиция обнаружила, как нам стало известно, свидетеля, который утверждает, что облако чудовищного смрада появилось из фургона, стоявшего на парковке возле стадиона. Полиция, однако, вместе с учеными исключает возможность создания столь действенной «запаховой» бомбы…»

Я поднял голову и посмотрел на хозяйку. Она одобрительно кивнула, но мысли ее блуждали где-то далеко. Ее сигарета догорела сама; когда она очнулась от задумчивости и хотела затянуться, в ее пальцах оставался только фильтр. Слегка разозлившись, она погасила его и встала, остановив меня движением руки.

— Прошу прощения, у меня кое-какие дела. Сиди спокойно, мы еще немного поговорим.

Вот это мне нравится у властных богатых особ — ни малейшего интереса, есть ли у собеседника желание еще немного поговорить! Ни следа интереса, не нужно ли ему забрать из школы слепого приятеля или навестить знакомого бармена, который по секрету поделился новостью о свежей бочке ирландского «Доппельтаггера». Нет, зачем? Они диктуют миру свои условия. Именно вокруг них вращаются солнышко и прочие менее важные тела.

С мрачной решимостью я отыгрался на ноутбуке, перелистав еще несколько страниц с выдержками из прессы того периода. Сперва случившееся всех очень смешило, над сорока тысячами болельщиков попросту издевались: «Проблев в сорок тысяч глоток», «Река блевотины текла со стадиона», «Стальные Котлы», полные…» и так далее. Потом, когда далеко идущие последствия стали видны словно ворона на снегу, тон писанины изменился, но, похоже, было уже слишком поздно — каждый или почти каждый, кто был в ту субботу на стадионе, почувствовал себя оскорбленным в лучших чувствах и возненавидел понятно что — бейсбол! Когда вернулась миссис Гроддехаар, я закрыл ноутбук.

— Журналисты повеселились на славу, — сказал я. — Естественно, те, кто не пришел на матч. «Никогда больше ноги моей не будет на этом стадионе, — говорит спортсмен „Стальных Котлов“, — процитировал я и постучал по крышке. — Резюмируя всё сказанное: похоже на то, что я уничтожил команду „Траулеров“. Несколько месяцев спустя команда была официально исключена из лиги, стадион закрыли…

— Ничего страшного не случилось, — пробормотала хозяйка.

— Не знаю… — Меня охватили сомнения. — Несколько десятков тысяч людей заболели… Обанкротился стадион. Неизвестно, сколько людей лишились работы — спортсмены, тренеры, массажисты, билетеры, уборщики…

— Если только тебе удалось остановить вора, это того стоило! — решительным тоном заявила она. — Можешь себе представить — действующие безнаказанно такие вневременные банды? Глобальный хаос! Конец цивилизации!

— Ну, не стоит преувеличивать… — мягко возразил я.

— Я не преувеличиваю, ты сам должен это понимать. Безнаказанный вор будет попросту забираться всё дальше и чувствовать себя всё более безнаказанным. Это гангрена, рак общества! Я очень довольна тем, как ты с ним разобрался, — похвалила она меня, встала и протянула руку. — Я подумала и решила: ты был у меня только два раза, но какое-то время у тебя заняла подготовка, так что я считаю, что тебе причитается за полных три дня. — Она погладила меня по тыльной стороне руки. — Я действительно очень довольна.

Она не заметила, что я стою, разинув рот, словно ожидая, что какой-нибудь пролетающий мимо рой пчел устроит там себе улей, или как это у них называется. Захихикав, она покрутила головой и, видя мой удивленный взгляд, пояснила:

— Представляю себе эти сорок тысяч болельщиков…

Я с некоторым сомнением кашлянул. Не подействовало — она продолжала хихикать. Поклонившись, я направился к двери; смех за моей спиной становился всё громче. Я постарался сдержаться и не заразиться ее хохотом, и мне это удалось. Когда я подходил к входной двери, меня догнала Элизабет. В руке она держала плоский конверт, протягивая его мне.

— Джозеф — твой отец? — спросил я.

— С чего вы взяли?

Она сделала книксен и подала мне конверт. Я сунул его в карман.

— Мадам велела заплатить.

— Ага. — Я кое о чем вспомнил. — Нельзя ли заглянуть в телефонную книгу?

Она посмотрела на меня как на идиота, явно ожидая чего-то еще, но, поскольку я молчал, наморщила носик и смущенно сказала:

— Вы имеете в виду телеком?

Я отрицательно покачал головой:

— Нет, обычную телефонную книгу, бумажную…

— Ведь таких книг не печатают уже много лет… У нас нет такой, напечатанной.

— Ну тогда ладно, спасибо.

Я сам открыл дверь, вышел и сел в «роллс-ройс», а когда мы тронулись, нахально полез в бар и налил себе на два пальца. Вспомнив о конверте, я достал его из кармана и, поставив стакан на столик, открыл. В нем лежал какой-то странный плоский и довольно тяжелый футляр. Внутри, в трех разных отделениях, находились три золотых двадцатидолларовых монеты, отчеканенных в тысяча девятьсот восьмом, — так называемые «рисовые двадцатки». Их начали чеканить, чтобы заплатить за рис, необходимый для голодающей Луизианы, потом заплатили чем-то другим или не заплатили вообще. А в итоге осталось несколько сотен отчеканенных в качестве образца двадцаток, стоивших — каждая! — где-то от семи до девяти тысяч.

Гм?!

Я постучал ногтем по футляру. Вот тебе и миссис Гроддехаар! Двадцатка в день, и она еще ждала моих возражений!

— Джозеф? — Я вдруг сообразил, что именно мучило меня почти всё это время. — Мистер Гроддехаар был богат? — Я увидел, как он хмурит лоб. — Другими словами — это он заработал такое состояние?

— Скорее нет. Как мне кажется, именно мадам была движущей силой…

— Понятно, — сказал я, причем даже не особо солгав.

Весь остальной путь мы ехали молча. Лишь когда мы сворачивали в улочку, на которой стоял мой дом, раздался телефонный звонок. Джозеф вставил в ухо наушник и некоторое время слушал.

— Это вас, — сказал он.

Я потянулся к телефонной трубке.

— Да?

— Это Черемис Гроддехаар, — сказала моя недавняя клиентка. — Ты знаешь, что большая часть экспонатов вернулась на место?

— Не знаю, — проговорил я, словно идиот. — То есть — уже знаю…

— Сразу же после вашего ухода свалились две груды разных предметов. Кажется, чего-то не хватает, но, в общем, вор избежал позора.

• Предыдущая
• 7/87
• Следующая