Зов топи (СИ) - Зинченко Майя Анатольевна - Страница 4

Город спал. Все в нем было знакомо Рихарду: каждая вывеска трактира, торговой лавки, печная труба и даже стертая ступенька. До рассвета он бродил между домов, стоящих на склоне холма, вслушиваясь в тяжелое дыхание старого фундамента, скрип деревянных ставень, воркование голубей под крышей, наслаждаясь тем, чем был для него город и кем для города был он сам.

У Тихой обители Рихард задержался. Заглянул в щель между ставнями, проверяя, в порядке ли воспитанники. Герцог различил ровные ряды лежаков, в каждой, закутавшись в одеяло, спал ребенок. В краю Вечных топей не было детей, просящих милостыню на площади или ворующих с лотков на рынках. Каждый сирота, не имеющий родственников и не достигший десяти лет, отправлялся в Тихую обитель, где получал кров, стол и воспитание соответственно возрасту. Оказаться в Тихой обители было почетно, ведь сам Безмолвный герцог был ее покровителем. Он не жалел средств и следил, чтобы с воспитанниками обращались должным образом, пока они не вступят во взрослую жизнь. Из Тихой обители вышло немало умелых, преданных Безмолвному герцогу людей.

Тихая обитель стояла в тени замка, примыкая к замковой стене. Попасть внутрь твердыни Безмолвного герцога можно было несколькими путями. Поразмыслив, Рихард выбрал самый неприметный. Как кошка прокрался по крыше, протиснулся в потайной лаз за досками, ведущий прямиком в каморку рядом с замковой кухней. День только начинался, слуги еще не проснулись. На пути ему никто не встретился.

В своих покоях Рихард первым делом переоделся, с наслаждением сменив одежду простолюдина, пусть и праздничную, на привычную. Все что ему было нужно, это две рубашки — одна из тонкого льняного полотна, другая шерстяная, плотные штаны свободного покроя и мягкий темно-серый плащ, расшитый по кромке листьями. Под плащи был отведен отдельный сундук. Совершенно одинаковые, аккуратно переложенные благовониями, они ждали своего часа. На глаза Рихарду попалось старинное бронзовое зеркало. Отражение выглядело потрепанным и уставшим, поэтому он наполнил таз для умывания свежей водой и тщательно побрился.

Спустившись в Общий зал, Рихард занял законное место на возвышении. Его ждало крепкое кресло с высокой прямой спинкой, выструганное из цельного куска мореного дуба. В Общем зале решались споры, выносились приговоры, принимались клятвы. Поерзав, Рихард опустил ноги в теплую густую шкуру бурого медведя, завернулся в плащ и сам не заметил, как задремал в ожидании Нивара.

Но первым его обнаружил не Нивар. Через зал к владельцу замка из-за всех сил спешил низкорослый наспех одетый старик. Его густая седая борода была заплетена в длинную косу, конец которой был заткнут за пояс. Деревянные башмаки гулко стучали по каменному полу. Их стук разбудил Рихарда. Он очнулся и встретился сонным взглядом со слугой.

— Дадвин?

— Господин Рихард! — старик в волнении схватил его за руку, желая удостовериться, что перед ним человек, а не бесплотный дух. — Это ты! Как же… — Дадвин, служивший Рихарду всю жизнь, нисколько не церемонясь, обхватил его голову ладонями и пытливо всмотрелся в лицо. — Шрам исчез! Вот тут у виска был — я помню, ты получил его в грозовую ночь. А на скуле пропал ожог…

— Дадвин, я знаю, — мягко прервал слугу Рихард, отстраняясь. — Нет нужды перечислять.

— Значит, это случилось снова… — слуга огорченно покачал головой.

— Да, — признал Рихард. — Как долго я отсутствовал?

— Последний ворон от тебя прилетел с первой капелью, но он был болен и слаб и должно быть не сразу добрался к нам. А сейчас осень уже перевалила за середину.

— Значит, я погиб зимой, — задумчиво произнес хозяин замка. — Я ведь всего несколько дней как очнулся и сразу устремился домой.

— Не надо было уезжать. Здесь тебя родная земля хранит, а в чужом краю всякий враг, — Дадвин со старческим кряхтением устроился у ног Рихарда. — Что стряслось? По воле случая оборвался твой путь, в чем я сомневаюсь, или злая рука нанесла удар?

— Не помню, но если был убит «злой рукой», то убийца вскоре будет очень удивлен. Как ты узнал, что я вернулся?

— Столько лет служу, как не знать… — лукаво улыбнулся Дадвин в усы. — Спал крепко, а меня вдруг как подбросит с ложа! Я сразу понял, что это от того, что ты дома. Без тебя в замке так пусто, словно сердце из груди вынули. Слышно, как замковые камни стонут. А сейчас все хорошо, правильно. Но что же это я сижу, — он всплеснул руками, — надо отпраздновать возвращение! Сейчас всех подниму, а то разлеглись лентяи! Зажарим кабанью ногу, нет, целого кабана и…

— Не шуми, — поморщился Рихард, прерывая разошедшегося слугу. — Ничего не надо. Я ожидаю Нивара и суматоха ни к чему. Принеси перекусить, чего найдешь и меда нацеди. Нивар мед любит крепкий.

И хоть старику было немного досадно, что праздника не будет, он искренне радовался возвращению господина. Служить герцогу для него было наивысшей наградой. Дадвин побежал выполнять поручение, и походка его была, несмотря на преклонные годы, легкой. Даже сгибаясь под тяжестью тяжелого подноса, груженного копченым мясом, колбасами, выпечкой и кувшинами с душистым медом, он был не менее резвым.

Когда в Общий зал вошел Нивар прозванный Огненным, Рихард уже успел хорошо подкрепиться. Герцог вытер о тряпицу жирные от колбас руки, не спуская пристального взгляда с главы стражей — высокого, широкоплечего человека, чья ярко-рыжая густая шевелюра была заметна издали. Нивар никогда не стриг волос, собирал их в хвост, а когда надевал доспех, заплетал несколько длинных кос. Не дойдя до Рихарда несколько шагов, Нивар с непроницаемым выражением лица, опустился на колено и склонил голову.

— С возвращением, Хозяин.

— И тебе всех благ.

Хозяин замка встал и знаком приказал Нивару подняться.

— Так-то лучше, — Рихард сошел с возвышения и крепко обнял друга. Тот был выше его на целую голову. — Развел церемонии…

— Помнишь меня, — облегченно выдохнул Нивар.

— А были сомнения?

— Когда ворон не прилетел, как договаривались, я продолжал ждать. Только не знал, кто вернется: Безмолвный герцог — владыка Вечной топи или Рихард, мой дорогой друг?

— Но мы же всегда едины… Кое-что по-прежнему ускользает от меня, но я не забыл нашей дружбы. Давай-ка присядем.

Они устроились на длинной тяжелой скамье у стены. Великан Нивар, которого всегда мучил голод, занялся гостеприимно предложенными колбасами, пока Рихард разливал мед.

— За болота! — Рихард поднял кубок.

Нивар зеркально повторил жест. Испив мед, глава стражей отставил кубок, не сводя с герцога вопрошающего взгляда.

— Ты хочешь знать как я погиб, но увы… Мой последний год жизни стерт из памяти. Не помню, где был и что делал. Поможешь восполнить пробелы?

— Конечно. Итак, летом прошлого года герцог Агнар прислал тебе приглашение, призывая погостить на Белом берегу. Ты это помнишь?

— Нет.

— Ты считал, что он хочет заручиться твоей поддержкой, чтобы повлиять на короля. Ведь его величество ни в какую не желал объявлять войну Островному королевству, несмотря на регулярное разорение поселков Белого берега островными разбойниками.

— И я, конечно, принял его приглашение?

— Да, осенью выехал в земли герцога Агнара. В сопровождении всего десятка стражей, хотя я умолял взять впятеро больше людей, — ворчливо добавил Нивар.

— По пути что-то случилось?

— Насколько мне известно, ты добрался без происшествий.

— Значит, я был прав, и больше стражей брать не имело смысла.

Нивар тяжело вздохнул, показывая, что он по-прежнему с этим не согласен, но затевать бесполезный спор не станет.

— Перезимовал ты в гостях. Все вороны прилетали в срок, у каждого был знак как полагается. Но в конце зимы ворон не прилетел. Я увидел его лишь весной — исхудавшего, потрепанного, больного. Вскоре вернулись и стражи. На все вопросы твердили, что ты приказал им уходить.

— Почему я отослал их?

— Эти болваны не знали. Все повторяли одно и то же — ты приказал им возвращаться домой.