Дорога мёртвых (СИ) - Фир Мария - Страница 39

«Здравствуйте, мама и папа…» — начинала писать Лиза и в отчаянии роняла на последние буквы огромные кляксы и горячие солёные слёзы. «Магистр Тэрон рассказал мне всю правду, вам не придётся больше бояться из-за того, что тайна раскроется». Слова сползали с кончика пера нехотя, плыли перед глазами, буквы выходили уродливыми и чужими. «Мама, почему вы не отпустили меня в Трир добровольно, ведь магистр Тэрон не требовал оплаты моего обучения?» Какая несусветная глупость! Семья Сандбергов не была зажиточной, но Лиза точно знала, что обучение в Академии они могли себе позволить, вот только вместо этого предпочли потратить огромную сумму на покупку браслетов из миралита.

«Миралит не действует на таких, как мы», — написала девушка на чистом листе. Неправда! Изобретённая Орденом субстанция блокирует любой магический дар, но теневые маги научились как-то обходить её действие, и этого особенного заклинания она ещё не знала. «Я бы нашла способ избавиться от браслетов, даже если бы вы надели их на меня силой». Лиза почувствовала, что слёзы отступают, и в голове наступает долгожданное прояснение. «Магистр всё равно забрал бы меня!» — вывела она твёрдо и окончательно успокоилась. Уверенной рукой она собрала со стола все обрывки и изгрызенные перья и выбросила их в стоящую у ног мусорную корзину.

Новое письмо получилось с первого раза. В нём Лиза просила прощения у родителей за своё неожиданное исчезновение и неторопливо рассказывала о том, как она благополучно добралась до самого края света. И ни слова об открывшейся тайне. Перо скользило по пергаменту легко, и строчки выходили теперь гладкими и ровными, без единой зацепки — такими, какие были во всех её ученических блокнотах и тетрадях.

— Почтовый ящик во время учёбы опустошают раз в неделю, — весело объяснила Моника, когда девушки спускались по лестнице в сад.

— Значит, моё письмо отправится в путь не раньше середины августа? — обеспокоенно спросила Лиза.

— Кто-то забирает письма и летом, мы с папой иногда пишем домой, — пожала плечами южанка. — Магистр Тэрон приносит нам ответы. Знаешь, я слышала, что здесь есть особая птичья почта, но никогда не видела этих птиц, к сожалению.

— Какая же птица сможет лететь с пачкой увесистых писем? — удивилась девушка. — Ни голубь, ни ворон даже в воздух не сумеют подняться с таким грузом.

— Не знаю, наверное, у графини Агаты есть какие-нибудь большие птицы, орлы или что-то в таком духе, — Моника беспечно махнула рукой.

Не в её характере было разбираться в мелких и незначительных деталях каких-либо происшествий. Она легко меняла темы разговора, переключала внимание с одного на другое, отчего Лизе, привыкшей к неторопливым рассуждениям, поначалу было непросто во время их бесед. Сегодня на новой знакомой было нежно-голубое укороченное платье, синие туфли и тоненькие, почти прозрачные чулки, словно выплетенные из паутины. Волосы Моники были подхвачены ярким шёлковым платком с россыпью красного, синего и зелёного бисера.

— Мастер Велиор такой очаровательный, правда? — спросила Моника, остановившись возле статуи, изображающей эльфийского волшебника.

— Да, он красивый, — с некоторой запинкой ответила волшебница.

— Говорят, на его занятиях все сидят, раскрыв рты и вытаращив глаза, так увлекательно он умеет рассказывать об алхимии, — продолжала новая подружка Лизы, постукивая пальчиками по гипсовому изваянию. — Большинство эльфов такие. Могут очаровывать голосом, взглядом, жестами. Ты веришь, что они опасные создания?

Девушка вздохнула, собираясь с мыслями:

— Моника, я думаю, что опасные создания есть среди любых народностей. Когда я ехала в Вестен, то на нашу повозку хотели напасть грабители. И они были обыкновенными людьми, а вовсе не лесными эльфами или орками с востока.

— Это правда? — карие глаза собеседницы вспыхнули огнём интереса. — Ваша охрана, должно быть, как следует проучила этих бандитов?

— Не было никакой охраны, — тихо ответила Лиза, уже пожалев, что поведала любопытной студентке об этом невесёлом инциденте. — Я напугала их заклинаниями, и они разбежались.

— Какими? — не унималась Моника, остановившись на тропинке и сложив руки на высокой груди. Стало понятно, что двигаться дальше они не будут до тех пор, пока она не удовлетворит свой интерес.

— Огненными! — чуть рассердившись на неё, схитрила Лизабет.

— Ты покажешь мне? Ну пожалуйста! — обезоруживающе улыбнулась подруга.

— Давай не сейчас, ладно? — взмолилась девушка.

— Всё у тебя «не сейчас», — обиженно буркнула Моника, и они двинулись гулять дальше под сенью раскидистых деревьев. — Кстати, ты подумала о своих ушах?

— О чём? — удивилась Лиза.

— О том, чтобы проколоть уши! — как ребёнку, медленно и с расстановкой повторила ей спутница.

Прежде она никогда не задумывалась о таких мелочах, как серёжки и кольца. Её единственным украшением всегда был амулет с дымчатым камнем, и даже теперь, когда от него осталась только цепочка и хрупкая серебряная оправа, Лиза продолжала носить его на груди.

— Не знаю, — сомневаясь, ответила она.

— Решайся! Мальчишкам нравится, когда девушки носят что-то красивое! — засмеялась южанка и шутливо потеребила Лизу за рукав. — Академия — это ведь не только учёба, но и новые знакомства!

Уверенности в том, что ей нужны новые знакомства, у Лизы не было. По своей природе она не была чересчур общительна, и даже общество одной-единственной неумолкающей Моники утомляло её уже на второй час прогулки. Но мысль о том, что Велиор когда-нибудь вернётся из Йелльвара, и они вновь будут разговаривать в его уютных и светлых покоях, колкой занозой впилась в сердце девушки. Внимательный эльф заметит, конечно же, маленькие мерцающие камешки в её мочках и что-нибудь скажет.

— Ладно, я согласна! — быстро сказала она, пока голос разума не успел пробиться сквозь дымку очарования, которую оставил после себя мастер алхимии.

«Какая глупость, я, видимо, схожу с ума!» — твердила себе Лиза, уже сидя на табурете в комнате Моники и наблюдая, как та выбирает иглу из подушечки и прокаливает её в огоньке маленькой спиртовки.

— Знаешь, я ведь проколола уши не только всем младшим сестрёнкам, но и двум новым жёнам моего папочки, — с видом заправского эксперта темнокожая красавица разглядывала кончик иглы.

— Эээ… сколько жён у твоего отца? — поинтересовалась Лизабет, чтобы отвлечься от мыслей о предстоящей процедуре.

— Четыре! — фыркнула Моника. — Папочка говорит, что больше не будет жениться, слишком много мороки с такой оравой женщин. Так много, что он решил сбежать от них на север и отдохнуть, лазая в горах. Я знаю, что у северян не принято иметь больше одной жены, но это неправильно. Чем больше семья, тем больше любви, тем больше молитв возносится добрым богам и духам!

— Сомневаюсь, что моя мама обрадовалась бы ещё парочке папиных жён, — хихикнула Лиза, вспомнив, как однажды мать приревновала мужа к его подруге из отряда Солнечной стражи, огненной волшебнице Норе.

Мысли сами собой вернулись к семейной тайне, которую родители так старательно хранили все эти годы. Если папа знал об истории с некромантом Гаэласом, то он, наверное, ненавидел его всей душой? Может быть, даже сражался с ним за маму, когда решил увезти её от эльфов?! Тёмное пятно на месте неизвестного прошлого разъедало душу Лизы, как ядовитая кислота.

— Можешь кричать, только не дёргайся! — скомандовала Моника и уколола иглой в середину мочки.

В сравнении с тем, что творилось внутри, это было не болезненнее комариного укуса. Не слишком приятно показалось вставлять в свежепроколотые дырочки крохотные золотые колечки, но Лиза послушно замерла и сидела так до самого окончания этого издевательства. Южанка захлопала в ладоши и протянула ей зеркало:

— Полюбуйся — готово! Ну и терпеливая ты, папина младшая жена орала, как резаная!

Уши были красными и чуть припухли, но серёжки оказались красивыми. Маленькие и аккуратные с зелёной бусинкой, мерцающей на фоне тёмных волос. Монике, правда, пришлось некоторое время успокаивать подругу, не желающую принимать такой дорогой подарок. Вернувшись к себе поздно вечером, Лиза долго ещё любовалась новыми украшениями. Она не испытывала страсти ни ко всему блестящему, как многие её ровесницы, ни к золоту или драгоценным камням, но с момента начала новой жизни в Академии в ней что-то изменилось. Ей захотелось вдруг расчёсывать волосы, следить за тем, как выглядит её одежда, и вовремя умывать лицо.