Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 65

— Почему же не загипнотизировал Викторию или леди Грейсток? Эдель, в конце концов. Зачем вообще было их разлучать?

— А зачем всё упрощать? — вопросом на вопрос ответил Холланд. — Делать игру скучной и пресной, без риска и капли азарта. Видишь ли, Лорейн, я играю только в интересные игры. Только в такие игры мне нравится выигрывать.

Позволить Грейстоку, моему убийце, стать счастливым семьянином, заиметь наследников, продолжить свой гнилой род? Нет, долгая и счастливая жизнь — это не про него.

— Да ты ещё больнее, чем кажешься на первый взгляд, — пробормотала я, продолжая дивиться неадекватности маньяка.

Студенты психиатрического колледжа, несомненно, обрадовались бы Сайресу. Столько полезной информации для докладов и диссертаций.

Не догадываясь о моих мыслях, Холланд с упоением продолжал:

— К тому же это было так забавно, наблюдать за тобой, сходящей с ума от бессильной ярости. Как ты бегала к своему адвокату, требуя, чтобы он в самые кратчайшие сроки нашёл способ вас развести. Как клялась Грейстоку в ненависти до гробовой доски. Такая смешная. Такая беспомощная. И такая уязвимая, вновь попавшая в капкан прошлых чувств.

Жаль, Грейсток так быстро примирился с вашим союзом и даже, кажется, обрадовался такому повороту событий. Это стало для меня неожиданностью. Я думал, он влюбился в ту девку де Морвиль.

Но ты, Лорейн, ты, моя радость, оправдала все мои ожидания. Ты так искренне страдала, когда поняла, что стала собственностью ненавистного мага, унизившего тебя и растоптавшего твоё сердце. Столько чувств, столько эмоций, столько гнева. Благодаря мне ты переживала всё заново, и это было незабываемо, — расплылся он в жуткой, совершенно безумной улыбке.

— Но теперь-то я знаю правду. И я даже рада, слышишь?! Я рада, что ты поженил нас!

— А вот радоваться не стоит, мой ангел, — покачал головой Сайрес. — Знать-то ты знаешь, но к Грейстоку больше не вернёшься. Ты отправишься со мной, а он останется без своей драгоценной жены. А значит, без наследников. Без любимой женщины. Я, можно сказать, тоже его убил. Это ли не выстрел в самое сердце? Смертельный…

— Какой же ты мерзкий!

— Приятно, что я вызываю в тебе столь сильные чувства. Это льстит моему самолюбию. Грейстока ты ведь тоже ненавидела, — снова извратил всё сумасшедший.

Я даже не заметила, с какой силой сжала нож — столько во мне было ярости и ненависти к подонку. Странно, но почувствовав боль, прорезавшую ладонь, я почувствовала себя свободнее. Как будто ослабли невидимые путы, и вот я уже могу свободно шевелить руками.

Глубоко вдохнув, сжала лезвие пальцами, и с ненавистью воскликнула:

— Его я любила и продолжаю любить, а тебе придётся превратить меня в куклу, хоть ты этого и не хочешь. Иначе я наложу на себя руки, но с тобой никогда не буду!

— Это мы ещё посмотрим! — прошипел Холланд, на миг выпадая из образа беззаботного джентльмена, а потом вдруг подскочил с кресла, когда снаружи раздался какой-то грохот. — Это ещё что такое? Энни, пойди выясни, что там устроили эти идиоты.

Не знаю, о ком говорил Сайрес, но пойти Энни никуда не успела. Она даже к двери не успела приблизиться, когда створки неожиданно распахнулись, и в Блумен влетел какой-то бритоголовый детина. Падая, девушка испуганно взвизгнула, а приземлившись на спину, попыталась скинуть с себя тушу отключившегося громилы. Не знаю, сумела ли, мне в тот момент стало не до Энни.  

Всё моё внимание захватил показавшийся в столовой Грейсток.

Жаль, на Холланде была маска — я бы с удовольствием понаблюдала, как меняется выражение его обожжённой морды. Зато мне были отлично видны его глаза, которые многонеуважаемый лорд-канцлер выпучил так, что они лишь чудом остались у него в глазницах.

— Всё-таки нашли нас, ваша светлость, — сказал, будто выплюнул.

— Лори, ты как? — Скользнув по Холланду мимолётным взглядом, словно тот был какой-нибудь полуразваленной табуреткой в лавке старьевщика, Грейсток внимательно посмотрел на меня.

Из холла (или что там находилось за этими хордовыми дверями) продолжали доноситься звуки борьбы. К счастью! Значит, Кристофер пришёл за мной не один. Потому что сам он был не в лучшем состоянии. Вернее, не так! Состояние его было ещё более удручающим по сравнению со вчерашним. Вчера круги под глазами так не выделялись, и черты лица не были такими болезненно резкими, а взгляд — тяжёлым и пугающе тёмным. Не знаю, как у Сайреса, а у меня от него мурашки побежали по коже.

— Я хорошо. Уже хорошо. А ты?

— Тоже неплохо. А сейчас будет ещё лучше, — ответил герцог, возвращая «покойнику» всё своё внимание. — Не следовало тебе воскресать, Холланд. Не стоило её трогать.

— Наоборот, герцог, ради этого стоило воскреснуть. Энни!

В следующее мгновение я услышала чей-то крик, и даже не сразу поняла, что кричу я. Холланд подбросил в руке трость, легко, словно фокусник, направив её рукоять — медь, отлитая в виде сжатых в кулак костяных пальцев — на Грейстока. Всё произошло слишком быстро, Кристофер не успел отреагировать — слепящая вспышка света ударила ему в грудь, отбросив к стене. А я почувствовала, как в плечо мне упёрлось дуло пистолета.

— Сейчас вы медленно подниметесь и будете делать то, что вам говорят, — прошипела мне на ухо Энни, и тело снова будто сковало цепями.

Я встала, не сводя с Кристофера испуганного взгляда. Он уже успел вскочить на ноги (хотя какое там вскочить — просто поднялся), рванулся было ко мне, но повисшую на несколько невыносимых, мучительных секунд тишину вспорол предупреждающий окрик Холланда:

— Ещё одно движение, Грейсток, и мисс Блумен прострелит её прелестную головку! — Сайрес стремительно приблизился ко мне, забрал у своей ученицы пистолет и, прикрываясь мной, как щитом, с силой вдавил мне его между лопаток. — Сейчас вы снимите с неё блок, и мы уйдём через пространственный переход, иначе я верну вам вашу жену мёртвой.

Не знаю, чего я в тот момент боялась больше: безумия Холланда или выражения лица Кристофера. Если бы взглядом можно было убивать, бывший покойник уже давно бы мучился в предсмертной агонии.

— Я не отпущу её, — низким, каким-то незнакомым мне голосом отчеканил Грейсток.

— Тогда она умрёт. И её смерть будет на твоей совести.

— Как же ты любишь перекладывать на других ответственность за свои преступления! — процедила я и вернулась к упражнениям с ножом. Останутся на ладони шрамы — плевать! Мне нужно как можно скорее «протрезветь», перестать чувствовать себя беспомощной марионеткой в его руках.

— Кристофер!

Из бокового прохода, который до этого даже не замечала из-за закрывавшего его гобелена, показался ещё один мордоворот — чуть ли не брат-близнец того, что сейчас живописно украшал пол. Благо муж среагировал мгновенно: уклонился от яростного выпада, одним молниеносным движением вывернув нападавшему руку, резко, сильно, до характерного хруста, и верзила с воплем выронил на пол оружие, а следом и сам приложился о каменные плиты головой. Разумеется, не без помощи Кристофера.

Затих. А я чуть не взвыла во весь голос, почувствовав, как боль с яростной силой вновь запульсировала в ладони.

— Даже не думай! — прошипел Холланд, заметив, что Кристофер собирается сделать пас рукою. — Никаких магических фокусов! Я же сказал, пристрелю её!!!

Лезвие снова вонзилось в кожу, и я, окончательно протрезвев, а может, совершенно свихнувшись от боли, со всей силы ударила ножом сумасшедшего в ногу. Холланд завопил раненым шакалом, а Энни завизжала от такой импровизации ощипанной гарпией. Грубо схватила меня за руку, дёрнула на себя, пытаясь вырвать у меня нож. Этим Кристофер и воспользовался.

Он магией придал мне, а заодно и Энни, ускорение, отшвырнув подальше от Сайреса, а сам, яростно зарычав, словно сорвавшийся с цепи пёс, бросился на него.

Всё, что происходило дальше, ничем, кроме самого настоящего безумия, нельзя было назвать. Наверное, на нервной почве я тоже немножечко помешалась, потому что не придумала ничего лучшего, кроме как наброситься на Энни с кулаками. Оседлав её, я хлестала её по щекам, била что есть силы, и каждый новый удар оставлял у неё на щеках кровавые следы моей ладони. Один раз даже, кажется, её укусила и хорд знает сколько раз дёрнула за волосы, окончательно признав и смирившись с тем, что не стать мне леди с идеальными манерами. Потом ещё и нож умудрилась где-то нашарить, хоть вероломная служанка больше не отбивалась, вообще вроде бы уже была без сознания, но я никак не могла заставить себя остановиться.