Замуж за колдуна, или Любовь не предлагать (СИ) - Чернованова Валерия М. - Страница 40

Представляя на его месте самого непрошибаемого мужчину в мире.

Не скажу, что ночью я спала сном младенца — всё-таки это была спальня Грейстока. Было странно засыпать в его постели, которая хранила его запах. Нет, простыни были свежими, Энни меняла их у меня на глазах. И тем не менее меня не покидало ощущение, что вся комната им пропахла. А вместе с ней и я.

Этот запах: его кожи, его одеколона, терпкого виски, к которому иногда, очень редко, примешивалась горечь сигар — я пыталась забыть его все эти годы. И вот неожиданно он снова стал частью моей жизни. Некогда такой любимый, а теперь…

Наверное, потому всю ночь меня мучили кошмары. Эротического характера. Во сне я теряла над собой контроль, на пару с Кристофером, и мы творили, на радость герцогине, маленькие копии Кристоферов.

Несколько раз я просыпалась, мысленно себя ругая, и замечала, что Грейсток тоже явно не спит сном праведника. Быть может, потому что таковым не являлся. Ну или всему виной жёсткая кушетка, на которой он банально не помещался. Кристофер вертелся с боку на бок, а один раз даже свалился на пол. Это я поняла по внезапному грохоту и приглушённой ругани сквозь зубы. Даже опрометчиво решила, что он всё-таки сдастся и отправит меня в гостиницу.

Но сдаваться его светлость, увы, не собирался. Несмотря на то, что утром он был зол как тысяча хордов и даже больше, Кристофер не спешил расставаться со своей маниакальной идеей слепить из нас дружную семью.

Даже когда я с фальшивой заботой спросила: «Ну как, выспался?», его светлость, явно проматерившись в мыслях, заявил, при этом приглаживая всклоченную шевелюру:

— Без розовых обоев меня хотя бы не мучили кошмары.

Вот мы и подобрали новую цветовую гамму для нашей спальни.

Я сладко потянулась.

— Какие планы на день? Когда планируешь разыскать ублюдка, поломавшего мне жизнь?

За последний вопрос я удостоилась сонно-хмурого взгляда и скупого ответа:

— Ведётся расследование. Как только он будет найден, ты первая об этом узнаешь.

— Или она, — неожиданно (даже для себя самой) вставила я.

— С чего ты так решила? — Накинув халат, Кристофер приблизился к постели, нависнув надо мной всей своей тушей. Ну то есть идеально сложенной атлетичной фигурой. — Лорейн, если ты что-то знаешь…

Я, конечно, что-то знала, но делиться этим чем-то с мужем уж точно не собиралась. Если он действительно государственный преступник и узнает, что я тоже об этом знаю… Ну, в общем, мало ли, вдруг тоже овдоветь пожелает. Так что пока помалкиваем и ищем информацию.

— Про «она» это я просто так сказала. Может, какая-нибудь из брошенных тобой любовниц решила испортить тебе жизнь?

— Если так, то у неё это неплохо получилось.

— Ты всегда с утра такой милый?

Велев Грейстоку выметаться из временно моей спальни, чтобы я могла одеться, я позвала Энни и стала быстро приводить себя в порядок. Больше уже нельзя было затягивать с тренировками. Мои скакуны просто обязаны занять призовые места в грядущем сезоне. Иначе я буду не я, а если точнее, не Лорейн Ариас. Хоть я теперь и Грейсток… Но лучше не будем о наболевшем.

Позавтракав в компании его хмурой светлости, в компании молчаливых агентов я отправилась на конюшни. И пока ехала на другой конец города, вспоминала, почему не любила бывать в Инвернейле. Особенно утром, особенно в субботний день. Особенно когда на всех площадях города проходят ярмарки, посвящённые первому дню осени, и экипаж тащится со скоростью беременной черепахи. Повсюду снуют люди, даже несмотря на пасмурную погоду. Кричат, смеются, согреваются дешёвым пойлом.

Ночью резко похолодало, отчего воздух с утра был сырым и вязким, пробирался в карету и стремился забраться дальше, даже под одежду. И тем не менее, как по мне, это не повод напиваться ещё до полудня. Вот только многие горожане были со мной не согласны, поэтому дорогу нам то и дело преграждали ранние пьяницы.

Возле площади святой Агаты, от которой до конюшен было рукой подать, нас подрезала нагруженная овощами телега. Перекрыла проезд явно надолго, потому что одно из колёс у неё, как назло, отлетело. Телегу перекосило, и часть её содержимого оказалась на земле.

Тут уж я не выдержала и сказала своим надзирателям:

— Дальше пойдём пешком, иначе мы так и до вечера не дотащимся.

Одли и Кэрролл хмуро переглянулись, но возражать не стали. Полагаю, что торчать хорд знает сколько на узкой, пропахшей нечистотами улице не входило в их планы. А потому мне безропотно помогли выбраться из экипажа, и мы пошли к запруженной людьми площади, на которой с утра пораньше давали представления бродячие артисты.

Я даже невольно заинтересовалась и стала поглядывать по сторонам. Вон парень изрыгает пламя, и публика, ахнув, испуганно от него шарахается. Вон сидит за колченогим столом гадалка, а перед ней топчутся в очереди, дрожа от холода, молоденькие горожанки. Заметила громилу-бородача, показывающего фокусы на пару с неуклюжим карликом, а чуть в стороне от них жонглёра с саблями.

Засмотревшись на то, как острые клинки сверкают на фоне неба, обложенного седыми облаками, я чуть не налетела на высокую гибкую девушку — танцовщицу в вуали. Вместе с другими черноволосыми красавицами она танцевала среди колышущихся на ветру полупрозрачных тканей, протянувшихся от одного конца площади к другому. Сама не поняла, как оказалась в лабиринте из ярких лоскутов. Оглянулась на своих провожатых, но не увидела ни Одли, ни Кэрролла.

— Я здесь! — крикнула, пока те не распаниковались.

Не знаю, услышали ли они меня — голоса танцовщиц и удары барабанов наполняли пространство монотонным гулом, стирая любые другие звуки. Я слышала лишь шелест ткани, ощущала её лёгкие прикосновения: невесомые и скользящие.

Наверное, из-за злосчастных барабанов и пропустила приближение незнакомца. Лишь когда трость вонзилась в землю в паре дюймов от моего каблука, вся внутренне напряглась и услышала теперь уже знакомый хриплый голос:

— Ну что, леди Ариас, продолжим?

Честно пыталась обернуться, но, как и в театре, тело вдруг перестало меня слушаться. А ведь на мне брошь от мистера Наймана и ещё парочка защитных артефактов. Как оказалось, ни на что негодных.

В душе всколыхнулась злость на незнакомца.

— Я не стану ничего продолжать, пока не увижу вашего лица.

— Боюсь, вам это ничего не даст.

— А как же сказка про друга семьи? — бросила по сторонам взгляд.

Вокруг танцевали разноцветные лоскуты, и от этой ряби в глазах у меня уже вовсю ломило виски.

— Вы не так поняли меня, Лорейн, — и тут нашёлся таинственный «помощник». — С тех пор, как мы виделись в последний раз, я… скажем, очень сильно изменился. Моё лицо покажется вам незнакомым, — тихая усмешка. — Любому в этом городе.

— Отпустите меня, или я буду кричать.

— Лорейн… — мягкое, вкрадчивое, перекликающееся с ударами трости.

Они казались не менее громкими, чем бой барабанов. Странные, оглушающие звуки, которые били прямо по обнажённому сознанию.

Зажмурившись, набрала в лёгкие побольше воздуха, уже жалея о том, что не рассказала об этом типе Кристоферу.

А потом услышала:

— Я откроюсь вам в следующую нашу встречу. Обещаю. Только молчите. Молчите, умоляю. Для вашего же блага, — удар трости, снова и снова, как монотонное тиканье часов на каминной полке. — Давайте сохраним наше общение в тайне.

Хотела уже послать его к хордам вместе с его тайной, когда незнакомец шагнул ко мне вплотную и проговорил быстрым шёпотом:

— А пока ищите эбеновую шкатулку с замком-секретом. Она должна быть где-то в городском доме его светлости. Вряд ли в Уайтшире, он уже давно там не живёт. Ищите её.

— Что в ней хранится?

— Ваш ключ к такой желанной свободе.

— А поконкретнее?

Тихий смешок:

— Найдёте — сами увидите.

— А если я не стану ничего искать и оставлю всё как есть?

— Тогда останетесь замужем за убийцей. Вы этого хотите?