Золото Ларвезы (СИ) - Коблова Ирина - Страница 34

– Царица не узнает, я об этом позабочусь. У меня амулеты. Сейчас долговязые в трех шагах нас не услышат.

Они беседовали возле ручья, от стоянки их отделял кустарник с оранжево-розовыми цветами. Амуши потребовали, чтобы Ниларья сплела им венки, и девушка трудилась, устроившись возле задремавшего под деревом джуба. Татобур пошел набрать воды, и Дирвен ради разговора вызвался ему помочь.

– Толку с твоих амулетов. Есть разные способы узнать, что человек делал или не делал.

– Если она никому не скажет, и я не скажу, никто не узнает.

Старый игрок только рукой махнул да глянул на него, как на попрыгальца.

– Все равно она в Исшоде пропадет, а если ответит на мою любовь, у нее в жизни будет хоть немного счастья, – буркнул задетый за живое Дирвен.

– В чем тут счастье? – рассудительно, словно речь шла о чем-то заурядном, вроде кукурузных лепешек или котелка с водой, поинтересовался Татобур.

– В том, что я ее люблю, и я вижу, что она отвечает на мои чувства!

– Может, и любишь, да только не сердцем, а тем, что у тебя между ног болтается. Послушай меня, такая любовь до добра не доведет.

– Да все равно же вы с ней в Рофе пропадете! – разозлился Дирвен.

– Может, и не пропадем, если господин Шевтун будет нами доволен. Может, и получится у меня отыграть для Ниларьи свободу. А если она свяжется с тобой, и царица рассердится, ты-то выйдешь сухим из воды, а девчонке несдобровать. Послушай меня, если ты и впрямь Ниларью полюбил, даже близко к ней не подходи, чтоб до беды не довести.

Переубедить его не удалось – этот старый пень давно забыл, что такое любовь, и Дирвен решил действовать в обход. Ниларью надо подстеречь и соблазнить. Самая Главная Сволочь говорила, что он не умеет соблазнять девушек, но в Аленде он не раз слышал, как парни хвастались своими победами: ничего особенного, у него тоже получится.

Цветочки-конфеты-театры – это для тех, кто не понимает, что ты перед ней так и сяк, а она твои конфеты слопает, на какую-нибудь дурацкую оперу за твой счет сходит, а заместо любви дохлого чворка от нее дождешься. Или после поимелова заставит жениться, даже если у тебя не было таких планов. Или треснет по башке и продаст врагам, как поступила с Дирвеном подлая гадина Хенгеда. Соблазнить – это значит, добиться от девицы сердечного расположения, а для этого надо, чтоб она всей душой тебе посочувствовала. Опытные парни советовали побольше говорить о своих душевных страданиях и всяческих неприятностях, чтоб ей стало до слез тебя жалко и захотелось исправить мировую несправедливость, тогда почти наверняка возьмешь свое.

У Дирвена неприятностей было хоть отбавляй, даже сочинять не придется. Он ей расскажет, как его в детстве забрали у мамы и отдали в приют, как его ловили и пичкали зельями, когда он оттуда сбегал, как он в одиночку, рискуя жизнью, переплыл ледяную Бегону – и попал в кабалу к Ложе, как ларвезийские маги пользовались его способностями, а денег не платили и вовсю над ним измывались, как его предала Хенгеда, хотя он думал, что она его любит, как его против воли женили на некрасивой Глодии, как мама его бросила, уехала в неизвестном направлении, вышла замуж, даже весточки не прислала, он только от крухутака об этом узнал, как Чавдо Мулмонг его ограбил… И о том, как Лорма использует его в своих интересах, она оказалась не лучше магов Ложи, а во дворце у нее даже сортира приличного нет… Или нет, про сортир на надо, это будет неромантично. Всего остального для соблазнения хватит, главное – остаться наедине, и лишь бы никто не помешал.

Из-за того что им пришлось заложить крюк, путешествие затянулось, и припасы у людей закончились. Дирвен заявил, что натощак много не прошагаешь, пусть Ниларья наберет съедобных улиток и мануки, а он наловит рыбы в ручье.

– Лови побольше, – хихикнула Зунак, ее травяная шевелюра торчала над кокетливым венком, словно бурьян посреди клумбы. – Мы тоже хотим рыбы!

Ручей был справа от невысокого скального гребня, а кустарник с жирными полосатыми улитками и недоспелой, но сладкой манукой – слева, так что Дирвен и Татобур с Ниларьей направились в разные стороны. Старик наверняка присядет отдохнуть, у него больное колено, и Шевтун из-за него объявлял привалы по нескольку раз в день. Зунак и Бесто куда-то умчались. Джуб сам с собой разыгрывал партию в сандалу – Татобур упросил отпустить его с внучкой.

Дело за тем, чтобы подобраться к Ниларье. Если ломануться поверху, Дирвена выдаст шорох кустарника и треск веток, но у него есть «Прыжок хамелеона», так что он пройдет сквозь эти дурацкие скалы. Считается, что это опасно, но чего не сделаешь ради любви, если у тебя уже которую восьмицу не было нормального поимелова.

Активировав амулет, он зажмурился и шагнул в путаницу узловатых ветвей, за которой виднелся разогретый полуденным солнцем камень. Он сейчас сгусток несокрушимой воли и одно целое с амулетом, для него нет преград, он уже на той стороне…

«Прыжок» считается опасным и мучительным фокусом, амулетчики Ложи используют его в крайних случаях. Во-первых, можно застрять. Во-вторых, расплата за успех – жестокие судороги, ненадолго, но мало не покажется, поэтому рекомендуется перед «Прыжком» зажать в зубах тряпку, иначе рискуешь откусить себе язык. Для Дирвена это детские страшилки: застревают не уверенные в себе слабаки, а судорог он почти не испытывал, даже без тряпки обходился, потому что у него был «Бархатный привратник» – парный к «Прыжку хамелеона» артефакт, спасающий от побочной дряни. Нашелся в секретном хранилище в резиденции Светлейшей Ложи. Единственный экземпляр, который гады-архимаги берегли и никому не давали, а изготовить по образцу еще один такой же им было слабо – и в конце концов этот раритет достался Повелителю Амулетов.

Когда исчезло неописуемое ощущение, возникающее в момент броска через препятствие, Дирвен открыл глаза и оторопел: вот это номер, он попал не туда! Должен был оказаться на зеленой равнине с зарослями мануки, спиной к этой дурацкой скале, а вместо этого стоит в пещере… Она довольно просторная, но завалена каким-то хламом. Пахнет выделанной кожей и деревом – от мешочков и шкатулок, громоздящихся сплошными кучами на полу. Стены теряются в тусклом полумраке. Сверху сочится рассеянный свет – там укреплены изогнутые зеркала из полированного металла, старинный сиянский фокус. Оглянулся: позади неровная каменная стенка.

Сглотнув, он взял себя в руки, мысленно обругал Рогатую, отдал приказ «Прыжку хамелеона» и шагнул обратно. Еще не успев открыть глаза, почувствовал солнечное тепло, услышал шелест листвы и стрекот цикад. То самое место, откуда он совершил «Прыжок». Эта крухутакова скала внутри полая, только и всего! Так и есть: при второй попытке Дирвен сначала оказался в уже знакомой пещере, а потом на равнине с кустарником.

Вон сидит в тени деревца Татобур, а девчонки не видно, зато слышен ее голос: что-то напевает, собирая розовато-белые плоды мануки. Бдительный дед смотрит в противоположную сторону – туда, где скала, похожая на длиннющий хвост каменного зверя, постепенно понижается и уходит в землю. Наконец-то можно подойти к Ниларье… Или сначала исследовать пещеру?

Его одолело любопытство, даже мысли о поимелове отступили, и он вернулся в потаенную каменную полость. Правильно сделал, потому что в сундуках, шкатулках и мешочках были монеты – ларвезийские, овдейские, сиянские, бартогские, мадрийские, нангерские, а еще золотые и серебряные слитки, драгоценные камни, какие-то бумаженции с печатями… Пещера намного больше, чем можно подумать, глядя на скалу снаружи – видимо, какой-то пространственный фокус, связанный с заворотом. Она под завязку набита несметными сокровищами, и все это теперь принадлежат ему! Получается, что справедливость все-таки существует, и Дирвен стал самым богатым человеком в Сонхи. Только бы никто не спер у него нежданно привалившее богатство.

Кто-то ведь все это сюда притащил, вряд ли оно само в заворот упало, как всякие там зонтики, яблочные огрызки и дохлые раки.