Беллона Карлеаль, или сестра изгнанника (СИ) - "AlmaZa" - Страница 49

— Что пишет наш дорогой принц? — резко переменив тему, ошарашил он вопросом.

— Ничего важного… — запинаясь, произнесла принцесса. Она немного запуталась, не понимая, что от неё хочет монарх. — Интересуется моим здоровьем, спрашивает…

— Когда ты вернёшься? — закончил за неё Робин Третий.

— Да, — потупилась девушка.

— Признаться, я и сам уже не раз задавал себе этот вопрос. Он меня безумно волнует.

— Папа…

— Нет, прошу тебя, дослушай; ты должна была вернуться на Гейтс ин Лив в первых числах мая, но ты ещё не до конца была здорова, и я даже обрадовался, что ты останешься ещё на некоторое время. Потом я несколько раз давал тебе ясные намёки, что ты должна собираться и отправляться в путь. Я напоминал тебе о нашем разговоре, о твоём долге, и что я получаю взамен? Ты будто бы ничего этого не принимаешь к сведению!

— Пойми, мне так трудно расстаться с моими родными местами надолго, может, навсегда…

— Я считал тебя рассудительной и не думал, что ты продолжаешь жить эмоциями и сантиментами.

— Нет, я не… — Беллона хотела вступить в спор, но сказать оказалось нечего. Если не открыть истинную причину её задержки на Феире, то объяснить её непроходимое упрямство и впрямь можно было только глупостью.

— Так вот, я и хочу спросить у тебя напрямую, — монарх придвинул соседнее кресло впритык к дочери и взял её за руку. — Какие сильные чувства держат тебя здесь? Скажи мне честно — ты влюблена в маркиза о’Лермона?

У девушки округлились глаза и, от изумления, открылся рот. Всё что она смогла, это покачать головой, а уже потом возразить вслух:

— Нет, разумеется, я не люблю его, папа! С чего ты взял?

— Вы так много времени проводите вместе…

— Он мой хороший друг, не более того.

— Приличной девушке не пристало иметь в хороших друзьях мужчину. Тем более, ты знаешь, он из товарищей твоего брата, да к тому же принадлежит к этому ордену…

— Уверяю тебя, он благороднейший человек из всех, кого я знала! Только не проси меня порвать общение с ним, поверь, он никогда даже не осмелится плохо подумать или замыслить что-то недостойное.

— Я и не собирался этого делать. Я знаю другой выход — ты должна уехать на Гейтс ин Лив, потому что на тридцатое число назначена твоя свадьба. Её и так уже перенесли и больше откладывать не я, не король Руслан не намерены. Я не хотел разговаривать с тобой в повелительном тоне, но сейчас это уже не просьба — это приказ!

Беллона поднялась и оправила юбки платья. Она должна быть выдержанной, не должна выдать себя.

— Когда прикажете собирать вещи, ваше величество?

Король посмотрел на дочь и в этот момент ясно понял, что она что-то задумала, но никогда не признается ему в этом. Боже, ну почему все Карлеали такие непроходимые глупцы, когда это касается их правоты! Они всегда думают, что их планы единственно верные и обсуждению не подлежат, а когда кто-то пытается их вразумить, они рвут и мечут всё вокруг. А когда они терпят фиаско, то обвиняют во всём других, но всё равно не сдаются. «Ладно, Белл хотя бы не винит в своих бедах других, — подумал мужчина, — но я всё равно должен пресечь её самостоятельность и своенравность».

— Через два дня. Ты должна отбыть через два дня, — твёрдо произнёс Робин Третий.

Беллона находилась в смятении, когда вышла от отца. Если она ничего не предпримет, то сильно подведёт людей, которые поверили в неё и которые готовы поддержать её. Ведь, если она покинет Феир, то для себя она ничего не потеряет. После разговора с отцом она окончательно убедилась, что не любит Сержио. Её чувства к нему нельзя было даже сравнить с теми, что она испытывала к Дереку. А после смерти графа, не всё ли равно ей теперь, за кого выходить замуж, чьей женой стать. Может, и впрямь поехать на Гейтс ин Лив? Скоро 17 мая, день, в который она встретилась с рыцарями. Как она перенесёт этот день здесь, с такой же погодой, с теми же лицами вокруг, но без него, зная, что его уже никогда не будет рядом, ни с ней, ни с кем-либо ещё… Что делать?

Принцесса поднесла свою руку к лицу и внимательно посмотрела на обручальное кольцо, которое не так давно надел на её палец Лукас Дьюс-Лоис. Её обручение произошло так скоропалительно, благодаря императору. Именно ему она дала своё слово в ту ужасную ночь, когда ранили Сержио, что никогда не передумает и точно согласна выйти замуж за предлагаемого кандидата. Неужели она нарушит обещание, данное Виталию Дьюсу? Это было бы кошмарно, так как он был её покровителем, надёжным другом и помощником. Но ещё она дала одно обещание отцу, в тот день, когда вернулась с Южного моря, от бабушки. Она сказала ему, что больше никогда не будет ничего скрывать, и делать не на благо Феира. Решено, она должна открыться отцу, как бы он ни отреагировал. Помешать ей он уже не сможет, если она решит остаться. За ней стоят сто двадцать прибывших отовсюду рыцарей и триста кавалеров ордена. Все они дворяне и титулованные особы, у каждого есть некоторая власть, сила. А как же император? Пожалуй, его пока осведомлять обо всём не стоит. Нужно найти маркиза о’Лермона, и сказать ему, чтобы предупредил своих братьев о том, что следующим вечером король узнает об их планах.

Для принцессы эти двадцать четыре часа тянулись нескончаемо долго, а в последние минуты стало казаться, что время побежало, и она не успевает сделать чего-то ещё. Но, несмотря на переживания, Беллона решилась открыться отцу и направилась прямо к нему в сопровождении Сержио и Корнелио Модиса. Король уже был готов к этому визиту. Он словно чувствовал, что дочь не сможет до конца держать от него что-то в тайне.

— Итак, я слушаю тебя, — серьёзно, но не без тепла изрёк монарх. Он указал на кресла и сел за свой стол, чтобы быть в центре своих оппонентов.

Беллона несколько смутилась. Она заранее знала, что будет сильно нервничать, поэтому попросила первым начать Корнелио, что тот и сделал:

— Ваше величество, я прошу простить меня, как вашего подданного, за то, что я скрывал от вас кое-какие мои планы. Но так же хочу напомнить вам, что как магистр ордена Стеллы Нордмунской, я не подчиняюсь отдельному монарху, и все мои планы связанные с орденом не принадлежат лично мне, а потому я не могу их разглашать без нашего общего согласия.

— Достаточно, — перебил Робин Третий, — пока что вы не вызвали моего недовольства, разве что тем, что ввязали в какие-то свои дела мою дочь.

— Отец… — наконец-то подняла глаза Беллона, — ваше величество, меня никто не заставлял следовать каким-то идеям. Я добровольно решилась на всё, узнав предварительно, что мои действия не причинят вреда вам и нашему королевству.

— Может быть, вы всё-таки скажете, в чём же смысл ваших планов и интриг, и я, наконец, сам пойму, по душе мне это, или нет?

Маркиз о’Лермон положил руку на рукав магистра, дав понять, что хочет сам посвятить во всё короля.

— Ваше величество, я, от лица всего нашего ордена, хочу вам сообщить, что мы желаем видеть после вас наследницей вашу дочь, и мы неприемлем больше никаких наследников кроме неё.

Некоторое время Робин Третий был в смятении. Потом он спокойно, но всё ещё с сомнением, попросил представить какие-либо доказательства, что орден, действительно, на стороне Беллоны Карлеаль. На это ему представили документ за подписями пятидесяти главных рыцарей, которые желали всячески помочь её высочеству принцессе Феирской унаследовать престол после смерти её отца. Король тщательно рассмотрел лист. Отбросив его после прочтения на стол, мужчина слегка покраснел и побарабанил по нему пальцами.

— Значит…таковы твои планы? — мельком взглянул он на дочь.

— Да. То есть, не только мои. Таковы планы тех, кто печётся о благе Феира и считает это лучшим решением для его будущего.

— И ты, конечно же, в курсе, что эти дела, мешают делам уже обговорённым по поводу твоей свадьбы и всех наших связей с Гейтс ин Ливом. Ты понимаешь, как отнесётся к этому император? Он ведь ещё не знает, ведь так?

— Я уверенна, что наши дружеские отношения с Виталием Дьюсом не пострадают, — спокойно ответила Беллона.