Нас с тобой трое (СИ) - "tapatunya" - Страница 8

— Вы поэтому приволокли меня в ресторан? — поразился вдруг он.

— И поэтому тоже, — вздохнула Лиза. — В конце концов, ты же не нервная институтка в тугом корсете, чтобы наворачиваться в обмороки при случае. Это никуда не годится, дружок.

— Зовите меня по имени, пожалуйста.

— Как скажешь, пупсик.

Тимур закатил глаза.

Лиза кому-то интенсивно махала рукой. Должно быть, встретила знакомых. Не станет же она щеголять молодым кавалером перед совершенно чужими людьми?

— Елизавета Алексеевна, — сказал он торжественно, — но что теперь с вами будет? Заведете себе нового любовника или останетесь старой девой?

Она расхохоталась так громко, что сразу несколько голов неодобрительно повернулись к их столику.

— Полагаю, — Лиза пыталась изобразить его торжественный тон, но её голос то и дело подрагивал, — что я пойду замуж.

— Замуж? — недоверчиво повторил Тимур. — За кого?

Она игриво стрельнула в него широкой улыбкой, расправила плечи.

Яркий рот, густые тени вокруг глаз, некоторая тяжеловатость черт.

Ничто не выдавало в ней красавицу.

— За кого же мне пойти замуж, — протянула она лениво и посмотрела по сторонам. Потом решительно встала и, наискось разрезая зал, отправилась к столику, где одиноко пялился в планшет какой-то мужик.

Лиза. Тяжелые бедра, узкие плечи, платье, похоже на неглиже и высокие каблуки.

Тимуру подумалось, что сейчас она присядет за столик к мужику с планшетом, но Лиза обошлась без подобных показательных выступлений. Что-то шепнула скрипачу, да и повернула обратно.

Медленно, очень медленно она шла по ресторану под вальс Мендельсона.

Бедра двигались с латиноамериканской грацией.

— Я понял, — сказал Тимур с насмешкой, которая мешалась с неким удивлением, — вы пойдете замуж. Наверняка за принца?

— За дровосека, — смеясь глазами, ответила Лиза с достоинством. — Хватит с меня особ с короной на голове.

Тимур налил ей еще шампанского.

Сам он пить не мог, хотя наверняка это было бы просто отлично.

— Красивый галстук, — одобрила она после третьего бокала. — Твоя девушка выбирала?

— Мама.

— Ну конечно.

— Хотите сказать, что я не могу сам себе выбрать галстук?

— А ты можешь?

— Нет.

Она засмеялась.

Это был необидный, хрустально-пузырьковый смех, рожденный игристым вином, а не ехидством.

— Давай сегодня напьемся, — предложила Лиза.

— Если бы, — вздохнул Тимур.

— Покажись врачу, — снова посоветовала она. — Не хочешь идти к гинекологу, сходи к гастроэнтерологу. Но я ставлю на психосоматику.

— Это пройдет, — проговорил он и задумчиво уточнил: — я думаю, как только вы исчезнете из моей жизни, меня перестанет тошнить.

— Тебя на самом деле тошнит при виде меня, и это вовсе не оборот речи? — быстро уточнила Лиза.

Тимур кивнул. Он точно не знал, какой реакции ожидал, но точно другой.

— Боги, как волнительно! — восхищенно протянула Лиза. — Прежде я ни у кого не вызывала таких сильных эмоций!

Падая навзничь с высокого табурета, Тимур спросил себя, почему он не сделал барную стойку длиннее.

Тогда бы Лизе понадобилось немного больше времени, чтобы обогнуть столешницу и налететь на него.

В спину ударила безжалостная напольная плитка и, уворачиваясь от частых оплеух сверху, Тимур решил, что сломал себе хребет.

Это было ужасно.

Он всегда терялся перед любыми проявлениями агрессии и понятия не имел, что в такие минуты делать. Его фантазии хватило только на то, чтобы попытаться перехватить руки Лизы, и спустя несколько бесконечных мгновений этого позорного барахтания, у него получилось.

Капали минуты. Тяжелое, хрипящее даже, дыхание Лизы становилось тише.

Она лежала на нем всем своим весом, с каждым вздохом становясь все тяжелее и тяжелее, как становится все тяжелее и тяжелее засыпающий человек.

— Елизавета Алексеевна.

Собственный голос заставил Тимура вздрогнуть. Он вдруг осознал, что их безобразная драка (вернее — варварское Лизино нападение) происходила в полнейшем молчании.

— Придурок, — всхлипнула Лиза и тяжело села.

Тимур с трудом заставил себя оторваться от кафеля тоже.

— Господи, ну какой же ты придурок, — повторила она, подняла руку и нащупала бутылку вина на столе. Не открывая глаз, сделала огромный глоток и застыла, поставив бутылку между ног.

На её щеках остались серые разводы туши. Помада смазалась.

Блузка со слишком открытым воротом съехала на бок. Волосы торчали в разные стороны.

Красотка.

Отец знал толк в извращениях.

— Кажется, — сказал Тимур, — вы вывернули мне позвоночник.

— Соломинка сломила спину верблюда, — невпопад ответила Лиза. — Так тебе и надо. Тоже мне, наследничек.

Тимур редко слышал столько презрения в свой адрес.

Это было обидно.

— Если бы вы вели себя как приличный человек, а не дикая кошка, — гордо сказал он, — и дослушали бы меня до конца, то возможно наша беседа приняла бы совсем другой оборот.

— Это какой же?

— Ну я бы вам сказал, что возможно смогу немного меньше вас ненавидеть, поскольку я плод от плода его.

Лиза приоткрыла один глаз, посмотрела им на Тимура и снова закрыла, словно ей было неприятно увиденное.

— А тебе не приходило в голову, — спросила она, — что твоя ненависть мне куда важнее понимания?

— Ну простите. Самобичевание — процесс интимный. Не хочу быть вашей плетью.

— Придурок, — повторила она третий раз и вдруг улыбнулась. На испаханном бороздами нелегкой женской доли лице эта улыбка показалась чем-то посторонним. Как будто в коммуналку заглянула с визитом фея.

— Не желая быть плетью от плети моей, ты тем не менее решил остаться со мною рядом?

— Не в том смысле, в каком вы подумали, когда прыгнули на меня. Впечатляюще.

— Спасибо.

— Тренировались?

— Экспромт. Так что же, твоя девушка несчастна с тобой?

— Говорит, что быть со мной хуже, чем одной.

— Понимаю.

— Я так и подумал.

Лиза протянула ему бутылку, по-прежнему не открывая глаз.

Тимур выпил. Подумал и выпил еще.

— Разве как честный человек я не должен её после таких признаний бросить?

— Брось. Или женись. Одно из двух.

— Почему все вокруг говорят о женитьбе? Ненавижу всё это.

— Нормальные мужчины женятся на любимых девушках.

— Ноу.

Лиза посмотрела на него. Уголки её губ скорбно опустились вниз.

— Мне кажется, — чувствуя себя невыносимым цирковым уродцем, мучительно признался Тимур, — что я вообще не способен на нормальные человеческие чувства. Как сушеная мумия.

— Твой отец был вулканом чувств.

— Именно.

— Но ты ненавидишь меня.

— Не слишком сильно. Без огонька.

— Я тебе уже говорила про психотерапевта?

— Почему вы не ушли от него?

Лиза вздохнула.

— Почему твоя девушка не ушла от тебя?

— Расскажите мне, — попросил Тимур.

Лиза ушла в ванную и долго там умывалась, смывая с себя накопившиеся обиды. Тимур прибрался на кухне — тарелка с пастой разлетелась по стойке, и теперь макаронины уныло свисали с бортиков столешницы.

Выкинул пустую бутылку вина и открыл новую.

Время приближалось к полуночи, но спать совершенно не хотелось.

В голове царила некая легкость, а огни города за окном прекращали маленькую квартирку в надежную крепость. Там, за стенами, бушевал огромный, пугающий мир. Здесь, на этой кухне, было безопасно и спокойно.

— Медитируешь?

Умытая Лиза тоже показалась безопасной и спокойной. Без красного рта, без густого подведенных глаз и агрессивных бровей она выглядела простенькой и нормальной.

Не той хищной птицей, которая разоряла чужие гнезда.

Тимур усмехнулся.

Он почему-то подумал о том, что Тамара всегда одинакова. И дома, и на дискотеке, и на работе. Она без перерывов сияла мягким ровным светом симпатичной доброжелательности.

— Эй, — Лиза помахала ему пустым бокалом. — Ты там завис?