Глушь (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 6

— Да. И это бесит меня.

Трей задумчиво кивнул.

— И вот что сказал бы отец Даррен. Он сказал бы, что жирная и счастливая жена замужем за человеком, который чтит Бога. Человеком, который делает все возможное, чтобы жить по Его законам.

Саттер моргнул.

— Так бы и сказал?

— Точно, шеф. И вот почему. Потому что если бы твоя прекрасная жена Джун была костлявой, не имела ни кабельного телевидения, ни собственной машины и жила бы в крохотной лачуге, то это значило бы, что ты идешь против Его законов.

Саттер вздохнул.

— Надеюсь, ты прав, Трей. Я в долгах как в шелках, а теперь мне нужно отыскать где-то две штуки на новый кондиционер. Мне радостно, что я живу по Божьим законам, но что-то я не вижу, чтобы Бог покупал мне новый кондиционер.

Трей встрепенулся.

— Разве ты не видишь? Он делает это прямо сейчас! Все, что тебе нужно, — попросить Его. Бог всегда помогает тем, кто заслуживает Его помощи. Сделай это прямо сейчас. Попроси Бога простить тебя, попроси Его помочь. Давай. Сделай это! Помнишь, что говорит отец Даррен? «Человек не должен бояться просить Бога о помощи».

Саттер закатил глаза, но все же сложил руки у груди. За спрос не бьют. Он закрыл глаза и начал молиться: «Боже, я прошу, прости меня за то, что я неблагодарный эгоист, что принимаю твои дары как само собой разумеющееся. Прости меня за то, что я не вижу твоего умысла, за то, что плохо управляю своими финансами, и за то, что у меня все валится из рук. Мне нужна твоя помощь, Боже. Я имею в виду, что мне действительно не помешает пара сотен зеленых на новый кондиционер, потому что, если я не смогу их нарыть, Джун будет скулить громче, чем стая хорьков».

Когда шериф Саттер открыл глаза, ему полегчало. Он не стал богаче, но определенно почувствовал себя лучше.

— Молодец, шеф. Когда говоришь, Бог слушает. — Трей отхлебнул кофе с мнимой самоуверенностью. — Он слышит меня, это точно. Я не хвастаюсь, но позволь мне кое-что показать. — Он вынул бумажник, вытащил из него два листа бумаги. — Я зарабатываю меньше, чем ты, и уж кто-кто, а моя жена Марси ест даже больше, чем твоя жена, но посмотри-ка на это.

Он передал бумаги Саттеру.

Это были банковские балансовые квитанции.

— Ого, Трей, а ты умеешь распоряжаться деньгами. Срань Господня.

У Трея было пять тысяч на счету и восемь в сбережениях.

Трей забрал бумаги, кивнув.

— Это потому, что Бог слушает, когда я разговариваю с ним. Бог смотрит на меня, и знаешь, что Он видит? Он видит человека, у которого было много шансов сбиться с пути, но который решил не делать этого. Он видит полицейского, такого же, как и ты. Он видит человека, рвущего свою задницу, чтобы отстаивать закон и поддерживать мир и порядок. Поэтому Бог не оставляет такого человека. Вместо этого Он время от времени помогает ему. Так же, как Он поможет тебе.

Саттер размышлял над словами напарника. Он вспомнил Трея в молодые годы, до брака, до того, как в его жизнь вошли типичные общественные и домашние обязанности. Он был абсолютным животным, алкоголиком и тусовщиком.

«Девчонки вокруг него так и вились, — подумал Саттер. — Проматывал большую часть своих денег в барах, на клевые тачки и женщин».

Но жизнь изменила сержанта Уильяма Трея — изменила навсегда. Он использовал силу воли, чтобы превратить себя в хорошего человека, и теперь с ним происходили хорошие вещи.

Но что нужно сделать, чтобы такие же хорошие вещи произошли с Саттером?

Ему очень хотелось простой и хорошей жизни.

Казалось, Трей прочел его мысли, когда сказал:

— Хорошие вещи, шеф.

— Что?

— Хорошие вещи случаются с людьми, которые доверяют Богу.

Саттер посмотрел в окно. То, что говорил Трей, заставляло его чувствовать себя лучше. Он покачал головой.

«Трей, я знаю тебя уже почти тридцать лет, — подумал Саттер, — и я даже не догадывался, насколько ты религиозный человек».

— Это не такой уж секрет. — Трей спокойно потягивал кофе. — Живи по Божьим законам, и Он дарует тебе благодать.

В тот же момент глаза Трея широко распахнулись — он увидел фигуру у дороги. Это была женщина. Она сигналила и просила их остановиться. Именно тогда богобоязненный сержант Трей воскликнул:

— Иисусьи подштанники, шеф! Ты только взгляни на эти сиськи и задницу!

Патриция оставила те события позади, ведь прошло целых пять лет.

Пять лет с ее последнего визита в Аган-Пойнт.

Кадиллак спокойно преодолевал километр за километром, и, когда очертания города в зеркале заднего вида побледнели настолько, что слились с горизонтом, а шоссе уступило место извилистым сельским дорогам, слова, произнесенные давным-давно, всплыли непрошеными гостями из глубин памяти: «Боже мой, девочка. Как ты позволила этому случиться?»

Эти слова отец произнес через неделю после ее шестнадцатилетия.

Патриция вспомнила его взгляд и то, какие слова он выбрал, чтобы отчитать дочь.

«Будто я нарочно позволила этому случиться, — думала она, погружаясь в пучину отчаяния. — Будто хотела, чтобы это произошло».

Никогда больше чужие слова не причиняли ей такой боли.

Несмотря на душевное состояние, физически с ней все было в полном порядке. Ее прекрасная и до крайности эгоистичная любовная сессия с Байроном прошлой ночью оказала целительный эффект. Так что, отправляясь в путь с конечной точкой в Аган-Пойнте, она чувствовала себя неожиданно хорошо. Под аккомпанемент неторопливо поднимающегося солнца Патриция выехала на девяносто пятое шоссе и опустила крышу кадиллака. Ветер, слегка растрепавший ее волосы, казалось, очистил голову от всех ненужных мыслей. Ежедневный городской стресс, десятки, если не сотни рабочих вопросов — все осталось позади. Патриция чувствовала себя свежей. Новой. До тех пор, пока...

Хорошее настроение начало медленно угасать где-то на середине пути. Она прекрасно знала, что собирается сделать.

«Я снова пытаюсь отсрочить неизбежное, — думала Патриция. — Только и могу, что тянуть время».

В итоге она заехала в исторический район Ричмонда и потратила час на поиск места для завтрака. То же самое проделала и в Норфолке, только уже с обедом. Патриция превратила трехчасовую поездку в настоящее однодневное путешествие, как будто поздний приезд в Аган-Пойнт облегчил бы ее страдание. Да кого она обманывает?

«Я просто себя извожу», — безжалостно заключила Патриция.

Стали появляться знакомые дорожные знаки. Да, она уехала от изнурительного марафона успешной жизни в Вашингтоне, но лишь для того, чтобы попасть в другую психологическую ловушку, полную куда большего напряжения, чем каждодневная рабочая рутина. Указатели городов с такими названиями, как Церковь Бенна, Спасение и Чакитак, казалось, насмехались над ней, когда она мчалась мимо по Десятому шоссе. Барьеры, выстроенные за столько лет, таяли.

ДИСМАЛ СУОМП — 16 КМ

И еще больше указателей с незнакомыми названиями:

ЛАНТВИЛЬ — 9 КМ

КРИК-СИТИ — 18 КМ

МАЙОК — 48 КМ

«О Боже», — подумала Патриция.

Ее начало мутить, и из глубин подсознания всплыло еще одно непрошеное воспоминание. Однажды она обратилась к психологу, лысому проницательному мужчине, доктору Салли. Патриция была только на одном приеме сразу после возвращения из последней поездки в Аган-Пойнт пять лет назад, когда отчаяние захлестнуло ее с головой.

— Мы хороним травмы, — объяснял он. — Каждый по-своему, но с одним и тем же результатом. Некоторые люди разбираются с травмами, просто сталкиваясь с ними лицом к лицу, прорабатывая их. Другие предпочитают забыть их и больше никогда с ними не соприкасаться, потому что в этом нет никакой необходимости. Вы действуете по второму сценарию, Патриция, и в этом нет ничего плохого. Вы переехали и тем самым избавили себя от необходимости соприкасаться с местом, в котором получили травму.

«Место травмы», — она размышляла над странным термином. Но в конечном счете психолог был прав.