Доктор 5 (СИ) - Афанасьев Семен - Страница 59

— Араб сказал, кроме прочего, их тоже вычеркнуть, — киваю в такт его словам.

Араб действительно это сказал, но чуть иносказательно. Так, чтобы понять мог только я.

— И это логично, потому что для их работы эта вещь чётко противопоказана, — подхватывает Кеша. — Мне тут наши китайские сотрудники краткий ликбез устроили, когда я им твой опус перевёл… по фармакодинамике… В общем, это скорее для штурмового, чем для чего-то иного. СОПу такое точно нельзя: концентрация и физуха кратковременно вырастут, но буквально через полчаса-час маятником обратно. В общем, ИМ это вообще труба. Их такое не усилит, и наоборот — собьёт с толку…

— Остаются полиция…

— И мы. — Перебивает меня Кеша. — Причём, полицию можно не считать.

— Уверен?

— Более чем, — Кеша не отводит взгляда.

Он действительно искренне верит в то, что говорит.

— Саня, я тебя за этим и звал. — Кеша что-то прикидывает, затем начинает. — Для людей снаружи, если кто-то работает у нас, это автоматически ассоциируется с всемогуществом, с проницательностью по всем темам и с возможностью наводить любые мосты внутри «конторы».

— Я чуть общался с Новиковым на эту тему, и с Леной, — не соглашаюсь с Кешей, качая головой.

— Вот хорошо, что ты чуть прикоснулся, — кивает Кеша. — На самом деле, у нас, как и в любой замкнутой касте, всё далеко не так. Есть свои лидеры; есть безынициативные исполнители; есть свои кланы, есть друзья и, наоборот, друг другу совсем не друзья. Всё, что скажу, строго между нами.

Кеша внимательно дожидается моего кивка, затем продолжает.

— О ментах забудь. Армия — не в деле. СОП — и не в деле, и им оно не по профилю, я про химию. Остаёмся мы, так?

— Тебе виднее. Но я внимательно слежу за ходом твоей мысли.

— У нас, теоретически, эта белиберда может использоваться сразу в трёх-четырёх подразделениях, и это будет операционно обосновано.

— Я могу у тебя спросить ваши подразделения?

— Не в таком виде, — морщится Кеша. — Так оно тебе ничего не даст. Пожалуйста, продолжай думать дальше. Мне важно, чтобы между нами сейчас был диалог.

— Не знаю, зачем тебе именно такой формат, — хмыкаю, — но раз так надо… Первое, что приходит на ум, это товарищ тестя. Департамент внутренней безопасности, Комаровских. Рядом вообще была и Лена. Обратиться официально к Комаровских, посовещавшись с отцом Лены, как это сделать техничнее.

— Вариант, — кивает Кеша. — Но ты чуть не в курсе нашей структуры изнутри. В две двери из четырёх названых, и сам Комаровских, да и весь ДВБ, хода не имеют: они больше для того, чтоб оперов из областных управ гонять. Ну, ладно, ещё кое-кого из центрального аппарата.

— Эээ, м-м-м, а я с кем имел дело? Кеша, да, я не в курсе ваших иерархий и структуры «ветвей».

— А эта химия, — Кеша снова кивает на телефон, — больше для силовых подразделений. Заточенных на штурм, короче. Не на диалоги либо на сообразительность.

— Я не в курсе вашего деления по операциям, — удивляюсь.

— Одну из таких команд ты видел, — настаивает Кеша. — Когда мы с ЯньАнь, гхм-кхм, знакомились.

— Такая команда не одна?

— Так точно. То были территориально отвечающие за эту местность борцы с террористами… Но это не единственное подразделение такого направления в конторе!! Кстати, именно у них этой химии быть не может…

— А остальные откуда? Сам собой же напрашивается вопрос.

— Неправильный вопрос, — Кеша задумчиво смотрит мимо меня на горы и на китайскую сторону. — Тут нужно так: эта инициатива в твой адрес была официальной позицией подразделения? Либо чьей-то частной инициативой?

— Вот как хорошо, что хоть кто-то из нас в этом ориентируется, — смеюсь. — Продолжай?

— Это не официальная команда, — сразу отметает три четверти вариантов Кеша. И он однозначно знает, что говорит. Вижу. — Это частная инициатива, доведённая в таком виде, что… впрочем, то наша внутренняя кухня, оно тебе не надо… В общем, опуская брачные игрища, — решается на что-то Кеша. — У нас, у одних моих смежников, в одном интересном секторе, с которыми мы, кстати, более чем не ладим!.. из-за ведомственного конфликта интересов… недавно создано силовое подразделение. О нём мало знают на местах, в областных управах… но оно есть. Мимо меня оно проходило на этапе формирования, так как мы являемся одним из заказчиков их работы. Потенциально. Мы даже кое-какие регламенты разрабатывали совместно, плюс я чуть в курсе, кого туда набрали… Такой откровенный отмороженный шаг — это только они. За ними много чего тянется, именно с момента создания, последние несколько месяцев. Тебе всего рассказывать не буду, у нас наружу о таком не говорят. Корпоративная этика… Доказательств тут нет и быть не может, это надо быть там внутри. Но так отморожено, по собственной инициативе, кроме них — просто некому. Плюс химия — косвенный след.

— И они вот так спокойно могут нарушать законы? Внутри страны?

— Не «вот так», и никак не спокойно, — с досадой морщится Кеша. — Но кто с них спросит?

— ДВБ не канает?

— ДВБ не канает. Комаровских, для начала, именно на них пойдёт к своему начальнику за визой. Тот — к Председателю. Председатель влезать не разгонится: вначале будет общаться.

— С ними, насчёт их действий?

— Точ-ч-чно.

— Это же всё равно, что им напрямую сказать о моих вопросах?

— А я о чём. Плюс, доказательную базу, любого плана, именно по ним будут собирать строго с соблюдением всех норм законности.

— Это как?

— В данном случае, ДВБ будет обращаться в спецсуд за санкциями на негласное наблюдение, по закону сейчас только так.

— Какая-то грустная процедура, — говорю через полминуты. — Получается несколько через задницу. Как с оружием: обывателю его нельзя. Незаконно. А преступник закон соблюдать и не планирует, оттого он со стволом. А ты, если что, имеешь право пожаловаться только после того, как тебя пристрелят.

— Примерно так. Саня, такие подразделения создаются не для того, чтоб тебя или иного налогоплательщика защищать. Это — узкий инструмент элиты. О котором простым людям и знать не положено. Я ж говорю, на местах о них, например, вообще не знают.

— А что за элита? — пробую зайти с другой стороны. — Ну, кто хозяин инструмента?

— Вот раньше всё было просто и понятно, — снова досадует Кеша. — Но сейчас, при нынешнем двоевластии, реально, это инструмент исключительно в руках того сектора. Теоретически, ещё в наших руках, но нам им доказывать целесообразность по процедуре надо, а это нереально.

— Не докажете, если они вам понадобятся? — заинтересовываюсь против воли.

— Ага, — беззаботно кивает Кеша. — Ну посуди сам: кто будет добровольно брать на себя работу, которую можно не делать?

— Я. В медицине, — смеюсь.

— Не смешно, — Кеша почти что сводит брови вместе. — По правилам, надо через Председателя обращаться, это в реальности не один день. Рабочий, — Кеша поднимает в воздух указательный палец. — Конкретно в моём случае, необходимость в них за время рассмотрения вопроса два раза умрёт. И отсохнет.

— Не понятно, зачем нужно такое подразделение.

— Создано в смутное время, для узкого использования, неподотчётное практически никому. И я не буду тебе доказывать.

— Да я верю, — отмахиваюсь. — Я ж вижу, что ты говоришь правду.

— М-да уж, полезное качество. — Кеша ёжится под резким порывом ветра со стороны гор.

— Ты как-то так всё бесперспективно обрисовал, что я впечатлился. Сказать что чувствую?

— Что? — Непосредственно реагирует Кеша, подаваясь чуть вперёд.

— Тоску и безнадёгу. — Сверлю его взглядом. — И полное непонимание, что делать. Если ход у них, а это так… Я в безвыходном положении: что они хотят, я не знаю. Как с этим бороться, не ясно. С кем и о чём договариваться, тоже не понятно. Знаешь, в старых фильмах о бандитах всегда есть лейтмотив: перед тем, как отрезать голову, дон Корлеоне искренне пытается договориться. Ну, объяснить, что ему надо! Чтоб кровь просто так не лить. Чтоб у человека был шанс откорректировать свой курс, и…