Радеж превыше всего (СИ) - Анданченко Светлана - Страница 18

Чуть остыв, послал за Софиной. Требовалось снять напряжение, а она с этим неплохо справлялась.

Я уже засыпал, когда тихо сопящая под боком женщина, натолкнула меня на мысль, как можно разрешить весьма скверно сложившуюся для меня ситуацию.

Глава 15.

Дастарьян

Разговор Вельдары с Льеном меня озадачил. Я конечно предполагал, что характер у Вельды не покладистый. А тут, мне даже жалко стало Льена.

Когда мой злющий брат выскочил из гостиной княгини, я вышел из спальни Вельдары, в которой всё это время находился.

— А ты не слишком его согнула? — спросил Вельду о подспудно тревожащем меня. — Боюсь, мы оба недооцениваем князя. Он сильно переменился. Я привык считать его беспутным, безголовым мальчишкой. А Льен повзрослел. Амбициозность подкрепилась властностью, из взгляда исчезла даже тень неуверенности в себе, он стал более холодным, цепким, насмешливым. В нём проявились и отцовский темперамент, и, присущие княгине Зиде, проницательность и хитрость. Такого Льена впору опасаться, он не простит своего унижения.

Вельдара выслушала меня не перебивая. Вздохнула.

— Я не хочу неопределённости. Она выматывает душу. Мы или договоримся, или проблема решится более радикально. Надоел он мне, Ян. И пусть будет благодарен, что я не лишила его выбора.

— А могла?

Посмотрела искоса, улыбнулась, но как-то невесело.

— Я, Ян, и правда, ведьма. Просто со мной тебе не будет. Если ты в себе не уверен, лучше бы дал мне уйти, никому не создавая проблем.

— Вельда, — я притянул её к себе, обнял. — Ну, что ты такое говоришь? Ведьма или нет, главное, что моя, любимая, единственная. Родная.

Она судорожно вздохнула, прижалась ко мне всем телом, расслабляясь в моих, бережно поддерживающих её, руках.

— Мне показалось, что ты меня испугался.

— Я с тобой не согласился, — попытался объяснить своё отношение к происходящему. — Я бы никогда не смирился с подобным оскорблением. Ты нарочно провоцировала Льена?

— Вообще-то, да. И не жалей его. В нём нет ни выдающегося ума, ни достойного уважения благородства. А вот хитрость ему действительно свойственна. И мстительность. Мне даже интересно, чем Льен ответит.

— Не будь к нему излишне жестока, — неожиданно для самого себя попросил я.

— Я помню, что Льен твой брат. И если он о том не забудет, я дам ему шанс. Обещаю.

На следующий день Льен пригласил нас с Вельдарой к себе в кабинет.

— Я принимаю ваши условия, — сказал он полным равнодушия голосом. — И освобождаю тебя, братец, от данной тобою мне клятвы. Вы оба вольны в своих действиях и поступках. Но я надеюсь на ваше благоразумие. Не только в моих, но и в ваших интересах, чтобы наши договорённости не стали более ничьим достоянием. И в свете этого, время от времени вам, княгиня, придётся уделять мне внимание. На спальню и постель не претендую. Меня устроит и ваша гостиная.

Сказать, что я был удивлён, это ничего не сказать. Я не поверил Льену. Но и придраться было абсолютно не к чему.

— Пусть всё идёт своим чередом, — легко отмела мои сомнения Вельдара. — Не это меня волнует сейчас.

— А что?

— То, что наступающая ночь по-настоящему наша. Теперь ты полностью мой, без всяких запретов и ограничений.

Я рассмеялся. Поймал свою ведьмочку в объятия, впился в губы.

— Это ты наконец-то моя, — прошептал, прерывая на миг поцелуй. — Уже и не верил в то, что когда-нибудь это произойдёт. И спать я тебе сегодня не дам.

Теперь рассмеялась она, легко, задорно, с вызовом.

К утру я успел познать и неземное блаженство и такую усталость, когда руку поднять получается с трудом. Но это до тех пор, пока нежные пальчики Вельды или её горячие губы, снова не оживляли меня, соблазняя подняться к новым чувственным вершинам, чтобы, рассыпавшись звёздной пылью, рухнуть с восторгом вниз. Ради своей женщины я был готов на всё. Она искрилась радостью, и я оживал, впитывая её. Я был счастлив. Оглушительно счастлив.

Льен.

Получив желаемое, Даст и Вельдара, словно шальные дорвались друг до друга. Я ведь тоже знал, как можно никем незамеченным передвигаться по дворцу и выбираться за его приделы. И тайный ход в гостиную княгини, по которому каждую ночь являлся к ней Даст, для меня тайным не был. Дверь в свою спальню Вельдара предусмотрительно закрывала на ключ. Но и из гостиной можно было услышать много интересного. И как Даст её из ночи в ночь выдерживает? Ненасытная, безудержная ведьма. Мой опасный, безжалостный враг.

Зачем я так часто приходил в покои моей распутной жены? Может, за напоминанием о моём унижении? Чтобы поддерживать в должном тонусе собственную злость? То, что я творил после этих посещений со своей фавориткой, даже меня самого удивляло. Но как я не старался обмануть себя, а Софина не способна была заменить мне недоступную, опасную, но по-прежнему желанную жену.

Моя княгиня и отцовский бастард рано расслабились, наслаждаясь жизнью и своей мнимой победой. Даже обидно, что они ничуть не усомнились в моей ничтожности, приняли как должное моё согласие на озвученные ими унизительные условия. Но пусть уж лучше верят в моё беззубое смирение, так будет легче вернуть принадлежащее мне по праву рождения. Я не признал своё поражение, а сделал тактическое отступление. И пусть случившееся болезненно для моего ущемлённого самолюбия, следующий раунд мы разыграем по моим правилам. Главное для меня к нему должным образом подготовиться.

Прошло три месяца. Я старался ничем не выдать задуманного. И тщательно подготавливал свой следующий ход. Раз в неделю — поздний ужин в гостиной княгини, без присутствия её любопытных фрейлин и охотно сплетничающих служанок. Этого было вполне достаточно, чтобы никто не усомнился, когда придёт время объявить, что княгиня снова в тягости. Я даже в монастырь съездил, якобы помолиться о ниспослании Богами Радежу наследника.

И вот, наконец, ко мне пришла Софина со своим внезапным, как для неё, и таким ожидаемым мною известием. Моя неизменная любовница на протяжении всего этого времени, пряча глаза и старательно всхлипывая, сообщила мне о своей беременности.

Время пришло. Я мог начинать действовать.

Скрыв рвущуюся из меня радость, нахмурился, отошёл к окну.

— И чем же ты думала, что допустила до этого, — добавив ехидства в голос, поинтересовался я.

И, правда, чем? Совсем, что ли не соображала? Я-то приложил для достижения полученного результата определённые усилия. А вот этой глупышке стоило о себе позаботиться. Глядишь, и прожила бы во дворце подольше. А так…

— Ваша светлость, простите меня, — бросилась к моим ногам, схватила руку, целует.

Дура, но приятно. Не стоит её больше мучить, к тому же — ребёнок. Ребёнок мой, и мне он нужен совершенно здоровым.

— Ладно, — помог Софине подняться, усадил её в кресло. Даже воды налил.

Пила она жадно, время от времени продолжая всхлипывать. И на меня смотрела со страхом и робкой надеждой.

— Кому ещё успела сказать? — я невольно напрягся ожидая ответа на очень важный для меня вопрос. — Княгиня не догадывается?

— Нет! Я никому! Как только поняла — сразу к вам. Ещё совсем немного времени прошло. Я хотела к Серафиме обратиться. Но не посмела без вашего позволения… Я должна была спросить. Да?

— Да, — ответил резче, чем собирался, испугавшись возможных последствий Софининой глупости.

— Послушай меня, милая, — я сел напротив, взял в свои её дрожащие руки. — Раз уж так получилось, пусть, я не против ребёнка. Но твоя репутация пострадать не должна. И до рождения наследника, мне бастарды во дворце не нужны. Я не хочу расстраивать княгиню. А теперь о тебе, — девушка напряглась, ожидая моего решения её дальнейшей судьбы. — Через неделю отправишься в монастырь. Придумай для того причину. Чтобы ненужные слухи не поползли. До родов поживёшь в Тихой обители. Во дворец вернёшься одна, о ребёнке монашки позаботятся.

Ужас на лице фрейлины, возникший при упоминании мною самого строгого монастыря в княжестве, сменился на мольбу.