На границе двух миров (СИ) - "Свифт" - Страница 57

Оглядываясь назад, он понимал, что его верность Конфедерации, служба в армии, подчеркнуто аполитичная карьера — бизнесмена, не сенатора была лишь вызовом отцу, попыткой получить то, чего всегда желают жертвы неверного воспитания — внимания. К сожалению, с этим у него ничего не вышло — он так и не успел помириться с отцом.

Его всегда мучил вопрос — чем была попытка Корхала отделиться от Конфедерации? Глупостью, гордыней? Или, может, прекрасной мечтой, пронесенной из наивного детства в циничную и разочаровавшуюся зрелость?

Впрочем, какими бы ни были его причины, результат от этого не изменился. Ангус Менгск предал своих хозяев — и они его уничтожили, вместе с женой и дочерьми. Сам Арктур избежал расправы только по той причине, что всегда публично осуждал политику отца и имел тесные экономические связи с Правящими Семьями, обеспечивая сырьем больше пятнадцати процентов энергетической промышленности Конфедерации.

Его решили не трогать — первая из череды ошибок его врагов.

Он вернулся на Корхал — и застал планету в тихой панике, готовую упасть к ногам Правящих Семей, трусливо вымаливая прощения и отрекаясь от лидера, за которым слепо следовали еще пару дней назад. Когда он стоял перед могилами своей семьи, в тот отвратительно солнечный, яркий и приветливый день, в нем что-то сломалось. Он не мог сказать что, — но отчетливо слышал этот влажный хруст, произнося панегирик, из которого до сих пор не мог вспомнить ни слова.

Всего спустя сутки он стоял перед вспышками голокамер, перед ним лежал листок с аккуратным машинным текстом, — отречение от отца, от всего, во что он верил и за что боролся, за что счел возможным рискнуть жизнью: своей собственной, жизнями жены, дочерей и всей планеты. Министры его отца всучили ему президентские полномочия и этот чертов клочок бумаги — акт публичного унижения и смирения, призванный смягчить гнев жестоких небожителей.

В тот день он сыграл свою роль — ту, что уготовала ему История. Оторвав взгляд от бумаги, он ровным, спокойным голосом, от которого у него самого волосы встали дыбом, произнес совсем не то, о чем подсказывал разум, нет, — то, о чем кричало сердце:

— Вы заплатите. Те, кто отдавал приказы. Те, кто исполнял их. Те, кто знал, но молчал. Клянусь Богом и Дьяволом, всеми богами, злыми и добрыми… вы заплатите.

Революция началась с этих слов.

Он объявил мобилизацию и военное положение — Конфедерация ввела войска. Он взял штурмом расположение одного из батальонов — Конфедерация ответила полномасштабной войной на уничтожение, не разбирая причастных и невинных, солдат и гражданских. Он нашел союзников, за границей и внутри Конфедерации, готовых помогать деньгами, оборудованием и людьми — и война перекинулась на другие планеты, начинаясь так же невинно, как и на его Родине, с разогнанных демонстраций и тихих шепотках на кухнях, украденных секретов и тайно выведенных деньгах.

И в тот момент, когда шансы Корхала на победу перестали казаться призрачными…

Он никогда не верил, что конфедераты пойдут на это. Корхал IV был первой колонией Тарсониса, занимая второе место по численности населения, экономическому потенциалу и политическому влиянию.

Вся верхушка Революции была далеко от основных баз и крупных городов — урок семьи Менгсков не пропал даром и теперь ключевые люди и их семьи прятались по высшему разряду. Он был в безопасности и поэтому получил эксклюзивный шанс пройтись по оплавленной воронке, оставшейся на месте города, в котором прошло его детство; поймать на раскрытую ладонь герметичного доспеха крупные хлопья пепла, заменившие снег и воздух; увидеть размытые тени, — все, что осталось от его соотечественников, имевших глупость поверить уже второму наивному лидеру.

И тогда эфемерное "что-то" в его душе сломалось во второй раз, и он осознал одну простую истину, открытую человечеством давным-давно: "чтобы убить дракона, надо самому стать драконом".

И все сразу стало таким простым и понятным: чтобы победить лишенных милосердия — надо убить в себе любые его зачатки; чтобы убить лишенных души — надо продать свою собственную, обменяв ее чужую смерть.

Вслух он сказал другую затертую до дыр банальность, но так, будто придумал ее сам:

— Они хотели войны, — они ее получат.

Он сбежал с планеты с горсткой верных ему людей на десантном корабле Конфедерации, имевшем глупость сесть на отравленную радиацией планету, чтобы добить выживших. Корхальцы, "люди Планеты Мертвых" стали костяком его новой армии, и оставались им поныне. Они были такими же, как он — потерявшими все… и готовыми на все. Они не переживали о "сопутствующем ущербе", их не волновали высокоморальные вопросы и совершенно не интересовало, откуда Революция берет деньги для своей войны, от иностранных ли государств, сочувствующих богатеев или торговли наркотиками и оружием. Они просто шли за своим лидером и выполняли его приказы — потому что он пообещал им возмездие.

Он, одного за другим, искал и находил всех, кто был причастен к смерти его семьи. Находил — и убивал, в строгой очередности, растягивая месть на годы, чтобы дать остальным прочувствовать неизбежность его отмщения. Но целью его было не просто убийство — он планировал стереть с лица Вселенной все, ради чего Правящие Семьи совершали свои преступления — их власть, их страну, саму Систему, поставившую эту мразь, пожирающую саму себя, на вершину пищевой цепочки. А потом — занять их место, почему нет?!

Он ведь уже стал драконом.

Управлять Революцией оказалось лишь немногим сложнее, чем рулить транспланетарной корпорацией. Все, ему было нужно, это следовать многолетнему принципу, выдержавшему испытание временем еще лет триста назад: "Кадры решают все".

Еще во время службы он понял, что военачальник из него в лучшем случае средний — поэтому он нашел тех, кто умел воевать лучше него. Он мало что понимал в принципах "невидимой войны" и поэтому нашел Сару Керриган, лучшего диверсанта-штурмовика своих врагов и заставил работать на себя. Он нашел нужных людей, не деля их на "грешников" и "праведников", а вслед на за ними появились и деньги, которые они принесли с собой; он привязал их к себе тремя испытанными способами: деньгами, идеями и властью, и мог не опасаться их предательства.

И вот — однажды настал тот момент, когда военный потенциал Сынов Корхала сравнялся с любым из флотов и армий по отдельности, и настало время Революции. Он ждал лишь повода, первой крупной ошибки Правящих Семей, чтобы ударить в уязвимое место пошатнувшегося колосса — и впиться бульдожьей хваткой в горло своих врагов, чтобы разжать челюсти только после смерти, и уже не так важно — чьей именно.

И они подарили ему свою ошибку, хотя поначалу казалось, будто это козырной туз, сделавший Конфедерацию неприкасаемой.

Зерги — инопланетные твари, жестокие и беспощадные, которым, судя по всему, было глубоко наплевать на то, кого жрать. Конфедераты изобрели устройство, которым могли их контролировать и испытали его в деле, уничтожив планету, где было наиболее сильно влияние мятежников.

Но у любого оружия есть один неисправимый недостаток: его можно выбить из рук и снести с его помощью пустоголовую башку бывшего владельца.

Подумать только — они сами вручили ему оружие, которое позволит сокрушить всех, кто встанет на пути! И даже ответное вторжение этих ксеносов играло ему на руку. Какой безотказный в своей простоте план был осуществлен им на Антиге Прайм! Подложить в самый глухой уголок канализации города пси-эмиттер. Дождаться вторжения зергов, которые уничтожат всех, кто встанет у них на пути. Появиться в сияющих доспехах на белом крейсере, спасая паникующих гражданских. А следом — придут протоссы и спалят планету дотла, не разбирая правых и виноватых… уничтожив по пути все, возможно, оставленные улики.

Разделяй и властвуй, уничтожай своих врагов чужими руками, держи собственные в чистоте. А когда придет время — приходи и бери, что пожелаешь, добив, если потребуется, ослабленных резней.