Долг и верность (СИ) - "Малефисенна" - Страница 12

— Можешь быть свободен. Хотя… — рассмотрев слишком щуплую для воина фигуру и молодое лицо, я передумала отправлять его на улицу. — Останешься в обеденном зале. В случае необходимости будешь связным.

— Да, госпожа.

Едва за ним закрылась дверь, Киан неловко покачнулся и, выгнув спину, скривил лицо. Что же, ванная подождет: скатавшаяся по моему телу грязь и пот — не одно и то же что спекшаяся кровь.

Ариэн

Я смутно понимал, что происходит. Поднимают на ноги, куда-то ведут, бьют по ребрам или пытаются заставить меня что-то выпить… Всю дорогу кто-то сидел рядом: караулил и пытался задеть, еще больше выматывая. Еду не давали, но я не собирался просить. Лучше умереть сейчас, чем в столице на потеху публике. Вначале еще были мысли попытаться сохранить силы и вырваться, но теперь я уже не мог ничего противопоставить и сыграть на внезапности.

Тот разговор с невольником — я даже не спросил его имя — что-то сломал внутри. Он показал, что верит мне. В меня. Вот только я в себя не верю. Кому я такой нужен: лидер, не способный стоять на ногах, что там вести кого-то на восстание. Сила внутри меня почти умерла, а те жалкие крохи едва помогали в регенерации. Никакое оружие не поможет против Светлых и народа, который в большинстве после начала охоты возненавидел всех, у кого есть сила. И мне нечего было им противопоставить.

Когда меня тащили вверх по лестнице, я не сопротивлялся. И когда грубо бросили на матрас — тоже. Хлопнула дверь, и я с трудом разлепил глаза. После попыток волочить ноги вновь резко захотелось есть, я попытался сглотнуть, но горло было настолько сухое, что, казалось, вот-вот закровоточит.

— Сходи за едой, а. А то я не могу больше, — услышал я вполне спокойную просьбу Рича. За неделю дороги я научился определять по голосу моих сменных караульных. Этот был младше, но энергии и злости в нем накопилось намного больше. До сих пор ноют ушибленные ребра. — И этому тоже притащи что-нибудь. Посмотрим, может сговорчивее будет сегодня.

Внутри волной поднялось отвращение от его язвительности. Знает, хорошо знает, что я не соберу сил сопротивляться. Даже не ответить ничем: язык распух и прилип к небу.

— Давай. Вставай, я же вижу, что уже очнулся, — он грубо дернул меня за плечо, поднимая. Облокотил о стену и настойчиво опустил руку на плечо. От слабого удара макушкой я чуть поморщился, но никак больше не отреагировал. — Знаешь, от тебя просто жутко воняет, — я лишь безразлично посмотрел ему в глаза и дернул цепями.

Не удивительно, что он так сильно меня ненавидит: раб, Темный и вдобавок убийца слуг Службы. Старший, Арон, наоборот меня почти игнорировал, только раз попытался протянуть мне флягу, даже без насмешек. Сейчас я бы согласился. Здесь было так тепло — почти жарко, — и поэтому еще больше хотелось пить.

Опять хлопнула дверь, но я не нашел в себе сил повернуть на звук голову. Только когда запахло едой, очнулся от полудремы, и на глаза сами собой навернулись слезы. Арон впустил на чердак двух девушек с подносами и указал на стол. Какие-то супы, хлеб и три стакана, над которыми поднимался пар. Радости не было, я почувствовал досаду: опять попытаются сыграть на голоде и моей беспомощности.

— Ну, что. Как будешь просить? — обратился ко мне Рич, говоря почти мягко. Ублюдок. Я просто закрыл глаза и попытался от всего отрешиться.

— Рич!

— А что? Мне его таскать, следить, чтобы не натворил ничего, няньчиться, как с ребенком. А он троих убил и все еще жив.

— Ставишь под сомнение приказ?

— Конечно, нет! — горячо запротестовал Рич.

— Вот и не ной. Жрецы и сами с ним разберутся, — при упоминании об этих шарлатанах внутри все похолодело. Но с другой стороны, это значило, что Ясон не знает обо мне, не знает, что я жив. — Разберут по косточкам, так чего ты как капризный ребенок?

— Вот и иди сам его проси и поесть, и попить, только чтобы он опять на тебя воду не вылил!

Кто-то что-то сдвинул со стола и, судя по шагам, шел в мою сторону. Потом Арон вернулся обратно, а Рич лишь громче засипел, как загнанный зверь, и опять наклонился ко мне.

— Есть будешь? — его сдержанный голос заставил меня открыть глаза. Он опять коснулся моих плеч. Только на этот раз двумя руками, и теперь очень настойчиво смотрел на меня в упор. Я кивнул. — Хороший мальчик.

Услышав такое пренебрежение, я инстинктивно попытался дернуться и ударить лбом по его переносице: слишком часто слышал этот насмешливый тон в свою сторону, но никак не мог смириться. Не успел. Ублюдок быстро скрутил меня, бросил животом вниз, надавив коленом между лопаток так сильно, что я почувствовал сдавленные под весом пружины. Цепи натянулись, и по стертым запястьям опять пошла кровь.

В этот раз он не бил. Может, не решался при Ароне. Какая разница? Мне лишь в очередной раз указали на свое место.

— Полегче, — процедил Арон, и Рич как будто назло ударил по почкам. Один раз и не в полную силу, но боль была адская. А потом просто отошел и сел за стол, оставив меня в покое. А мне хотелось умереть, только утащить для начала этих двоих за собой.

Через несколько минут боль почти ушла, и я вначале пошевелил руками, потом осторожно перевернулся на бок. На меня больше не обращали внимания. Хотя из-за скудного освещения нескольких свечей я видел еще хуже, чем раньше, маленькие окна и вовсе почти не давали свет. Поэтому только слушал: как ложки бьют по металлической посуде, как поднимаются и возвращаются на деревянную поверхность стола кружки. Вслушивался и пытался понять, что готов сделать ради еды. Ничего, что бы они хотели увидеть.

Потом звуки прекратились, встали оба, задвинули стулья. Заскрипела одна кровать, и кто-то опять подошел к моей.

— Ладно. Еду мы тебе оставили. Захочешь поесть, встанешь, — не трогая меня, вполне серьезно и спокойно сказал Арон и отправился на свое место. Или к выходу. Это неважно. Главное: сейчас действительно было без издевок. Хоть за это спасибо. Теперь всего лишь предстояло понять, как подняться на ноги и сделать эти чертовы четыре шага. Но вместо попыток подняться я провалился в глубокий и беспокойный сон.

Проснулся только под утро, и боль опять ударила по нервам. Свет от окна падал ровно на мою кровать, но разбудил меня не он. На улице, пустынной, какой она казалась мне вчера, шли люди. Множество заглушенных голосов и бормотания, топот копыт и человеческих ног. Сонм звуков разбредался по чердачному помещению и как-то слишком настойчиво пробирался под кожу.

От неприятного предчувствия свело скулы, и я нашел в себе силы подняться. Подо мной противно скрипнули пружины, но Арон как-то безразлично посмотрел на меня и вновь занялся своей одеждой. Последний раз упершись о бортик кровати, я оттолкнулся и медленно — очень медленно — дошел до стола. О еде пока не думал. Важнее всего было узнать, что происходит снаружи. Убедиться, что мои предложения ошибочны и не имеют почвы. Подняв руки так высоко, как только мог, я попытался дотянуться до деревянной рамы, привстал на цыпочки. И увидел.

Все так. Большая толпа людей, всадники в обмундировании Тайной службы и городские солдаты в боевой готовности. Я понял все еще до того, как увидел в центре движения пять человек в порванной и местами окровавленной одежде, медленно переставляющих ноги. Их вели на казнь.

Эвели

Я старалась сделать вид, что меня происходящее не касается, что новые смерти в порядке вещей и не вызывают никакого сочувствия. Я правда старалась. Как и Киан. Но у обоих получалось так себе.

Хозяина трактира я еще не видела, своих людей — тоже, но сомневаюсь, что шум на улице можно было не заметить. В тарелке передо мной остывала вареная крупа. Как бы я ни пыталась себя убеждать, но к публичной и массовой казни оказалась не готова. Кто-то донес куратору, и тот разнес полгорода в поисках подполья. После моего вопроса служанка сказала, что еще вчера утром по улицам города текла кровь тех, кто отказался подчиниться. Но основной склад все равно нашли.