Карантин (СИ) - "Майский День" - Страница 25

Я впервые внимательно оглядел кабину. Поставили же здесь наблюдающую камеру, возможно, есть и микрофон, и почему люди не пристегнули следящие датчики хотя бы к человеку, если вампир для них величина неважная? Я сконцентрировался на том, чтобы привести в надлежащий вид горло и прочее, за счёт чего получаются звуки, а потом рявкнул в унылую пустоту кабины:

— Угробите же мужика, люди, замедляйте скорость! Он не притворяется, он на самом деле дохнет! Если у вас другого такого нет, то надо срочно спасать этого!

Голос зычно и незнакомо прозвучал в тесноте замкнутого пространства, я сам слегка оторопел от суровости своих интонаций. Гессе и тот отреагировал хаотичным шевелением местами ещё повиновавшегося ему организма, снова застонал, а потом, если верить моим ощущениям, вообще потерял сознание.

Ну час от часу не легче! Я, признаться, испугался. Привязался уже отчасти к хамоватому приятелю, а кроме того, я ведь не знал толком: единственный он экземпляр грядущей серии, уникум в своём роде или таких целая очередь выстроилась к центрифуге, только мне её не показали. Угроза утраты важной технологии беспокоила не на шутку: у меня ведь имелись как специалист, так и деньги для возможных вложений. А что? Имел я право об этом печься. Да на продаже таких усилителей всякий мог наварить состояние, почему тогда не я?

В общем много гуманных и меркантильных соображений пронеслось в голове, несмотря на подчиняющее воздействие перегрузки. Я снова воззвал к невидимым наблюдателям, а между тем попытался хоть как-то поддержать товарища по несчастью. Вампиры умеют, как я уже говорил, синхронизировать свой организм с человеческим и воздействовать на него тем или иным способом. Можно сделать хуже, а можно и помочь. Я уже успел подстроиться под эмоциональный фон Гессе, потому дело двигалось неплохо, но всё же вздохнул с облегчением (фигурально выражаясь), когда кабина начала замедляться.

Происходило торможение так же медленно, как и разгон, что я счёл вполне разумным. С кинетической энергией шутки плохи — мне ли не знать. Гессе ещё держался каким-то краем за лохматые края жизни, но действовать следовало быстро. Я отстегнулся от кресла много раньше, чем лишняя тяжесть исчезла совсем и положил ладони на грудную клетку человека, чтобы помочь ей вздыматься и опадать, а потом распахнулся люк, и меня отшвырнули от тела. Ну, то есть, попытались отшвырнуть, потому что я сам их вымел прочь, только заскрежетала по полу лестница, опрокинутая с колёс, и вопли падавших людей внесли в этот противный звук приятную ноту разнообразия. Пока ретивые помощники снова не набежали, разорвал так мешавший мне костюм Гессе и продолжил волшебные пассы.

Разумеется, я не сошёл с ума от перенесённых страданий (хотя это и громко сказано) и не пытался пить кровь человека, но я точно знал, что двигать с места его пока нельзя. Сначала следовало восстановить дыхание, сердце разгонится вслед за ним само, потом проверить, в каком состоянии находится позвоночник, и лишь затем аккуратно вынимать пострадавшего из кресла.

Я принялся делать массаж, несколько секунд хватило, чтобы пройти критическую точку невозврата, я легко улавливал такие вещи, и тут в кабину опять кто-то сунулся, да не просто так, а с оружием. Как много бед оно может наделать в тесном закрытом пространстве никто, как видно, не подумал.

Я отвлёкся на мгновение, чтобы вырвать пистолет из чужой ладони, а потом сгрёб незадачливого парня за шиворот и высунулся за дверь вместе с ним. Вокруг кабины уже торчали другие ребята с пушками и ещё подбегали резервные — паника царила изрядная. Люди сами не свои до пострелять, а о последствиях думают всегда после. Нет никакой великой силы в куске железа, снабжённом куском свинца и горстью пороха. Одни проблемы. Я все знал и понимал — разозлился слегка. Для наглядности приподнял своего пленника и показательно пораскачивал в воздухе над площадкой подкатной лестнички, как бывало Никона над бездной. Сказал, не скрывая ни злобы, ни полной уверенности в себе:

— Кого поумнее сюда позовите, с ним поговорю! Ваш приятель концы может отдать, если не принять срочные меры. Ещё кто-нибудь дурной с пушкой сунется — руки-ноги переломаю и даже не позвоню потом в реанимацию!

Я аккуратно поставил ошеломлённого паренька на площадочку и подтолкнул в спину — чисто символически, одним пальцем. Хотел шлёпнуть по заду, как поступают с детьми, но воздержался: люди вечно всё неправильно понимают. Сооружение медленно поехало прочь. Пистолет я выкинул следом и вернулся к пострадавшему.

Гессе дышал рвано и ненадёжно, в сознание так и не пришёл, но голова его меня сейчас и не занимала: даже хорошо, что он был без неё, меньше хлопот получалось. Перчатки я сдёрнул ещё раньше и теперь ладонями осторожно пробрался к хребту, не насквозь, конечно, а с боков и тихонько прощупал кончиками пальцев позвонки. Начал с копчика, закончил шеей. У людей задница ведь важнее головы, именно ею они в основном и размышляют.

Снаружи, к счастью, никто более не совался, и я почти закончил осмотр, когда по ступеням опять застучали твёрдые подошвы и в кабину осторожно сунулась седая голова.

— Отпусти его, вампир. Ему нужно оказать квалифицированную помощь.

— И кого же вы вызвали, дамочка? — спросил я ехидно.

Не найдя повреждений в спине, существенно приободрился. Похоже было, что мой приятель и гарант будущих прибылей отделается лёгким испугом, да и то лишь когда проснётся.

— У нас хорошие врачи.

— Не угадали! — ответил я с торжеством, хотя и отметил про себя это «у нас». Оно постепенно обрастало деталями. — Механика надо звать с гаечным ключом.

— Объясни! — потребовала седая.

Надо же, даже не обматерила. Я проникся мимолётным уважением.

— Проблема у него не в организме, он-то вполне здоров, сдали и прекратили нормально работать его искусственные мышцы, апгрейд, который вы сделали его телу, не справился с изменившимися обстоятельствами. Именно имплантаты попытались его прикончить, пойдя капитально вразнос, а не вампир клыкастый. Я только помог нейтрализовать их действие и вернуть всему остальному хотя бы возможность получать кислород. Паёк нам сюда всё равно не подали.

Она, что удивительно, поняла. Я проникся ещё немного. Люди временами вели себя совершенно нормально.

— И ты реально способен произвести такое воздействие?

Я не оскорбился недоверием, степенно кивнул.

— Да, собственно говоря, уже. Дышит он сам, сердце бьётся, хоть там вы без батареек обошлись, голова как объект приложения стараний, меня не волнует, прочее можно поднимать из забытья постепенно и лучше бы положить больного горизонтально, да и тесно тут, мне не развернуться.

— Что нужно делать?

— Для начала убрать идиотов с оружием. Они вообще в курсе, что оно стреляет и может что-то где-то кому-то поломать? Затем потребуются двое крепких парней, чтобы принять Гессе. Я бы и один его вытащил, но мне в дверях будет не развернуться.

Голова кивнула и исчезла. Люди сообразили ещё и лучше вдвинули сквозь люк переносные носилки, и я бережно уложил на них тяжёлое тело. Эвакуация прошла замечательно. Перехватывая края, мужчины уже без оружия, точнее не держа его на виду, вынесли всё вместе на свежий воздух ангара. После кабины тут дышалось легко.

Идиоты с пистолетами совсем не исчезли, но переместились в сторону и теперь не демонстрировали истерическую готовность защищать твердыню, которую и атаковать-то никто не собирался. Просто стояли, это не мешало.

— В медблок его! — командовала женщина.

Я не возражал, просто пошёл следом. Сам не стремился работать у всех на глазах. Кроме того, ограниченное пространство небольшой комнатки несколько снижало вероятность стрельбы, ну я на это надеялся.

Следуя моим указаниям, сопровождающие срезали с тела одежду, я тоже освободился от лишнего снаряжения, и теперь мог всецело сосредоточиться на задаче. Она меня, признаться, вдохновила. Я жадно вглядывался в бугры и впадины имплантатов. Их почти безупречно вживили под кожу, но следы всё же остались и кроме того, я и так видел иную пластику искусственной ткани. Выглядела она просто волшебно, а как чутко реагировала на касания!