Безымянные слуги (СИ) - Сухов Лео - Страница 26

— Схожу, сиятельный, — пообещал боец.

И тут не выдержал Кривой:

— Сиятельный, разрешите вопрос?

— Ну давай. Даже знаю, какой будет, — эр продолжал идти спиной вперед настолько уверенно, что возникало ощущение, будто у него на затылке есть глаза.

— Зачем идти в Храм? Я к местным богам какое имею отношение?

— Ха-ха! Вот и правильный вопрос, парень! — сиятельный засмеялся. — Вот представь. Стал ты вэри, открыл магазинчик, а тебе все говорят, что тут все магазинчики крышует Они Лютый, или Бага-ан Большой. Ты тоже будешь считать, что тебе туда не надо?

— Крышует, сиятельный? — не понял я.

— Вроде как защищает за деньги от самого себя и своих людей, — подмигнул мне эр. — Ну так как, боец, пойдешь к ним договариваться?

— Это законно, сиятельный? — удивилась Пятнадцатая.

— В мире много чего есть незаконного, девочка! — захохотал эр. — Вот по закону вы должны за мной сраками кверху ползти, но я вам сам сказал идти как людям. Законы пишутся людьми и для людей. Ими же и нарушаются — вы поймёте, зачем все эти правила. Ну так что? Вот ты!

Он снова указал на меня.

— Я бы пошёл договариваться, сиятельный, — ответил я. — Все же договариваются.

— Эх, нет в тебе протеста! Но в общем и целом — это верный выбор. А остальные?

Остальные тоже решили пойти договариваться.

— А тут тебе все говорят, что есть Аон-Аари и Берумандар — и они тут все храмы держат. Неужели неинтересно зайти в Храмы и познакомиться? — эр снова посмотрел на нас, шутливо погрозил пальцем и, наконец, развернулся лицом по ходу движения.

— Пятнадцатая, ты бы проследила, чтобы все в храм сходили…

— Сделаю, сиятельный! — Пятнадцатая ответила по-уставному.

Грузом оказался длинный, в пять шагов, ящик. Вчетвером мы его еле подняли. Пятнадцатая придирчиво осмотрела нас, переставила Кривого в пару с Пузом, а сама пристроилась ко мне и Ножу третьей. Эр Скаэн, как его называл капитан судна, осмотрел нас насмешливо, но промолчал.

Так же, как в порт, он сопровождал нас назад — к Дворцу Князя. Нести было действительно тяжело, даже с помощью Пятнадцатой. А Скаэн даже и не думал замедлить шаг. Потому пришлось почти бежать. Когда мы ставили целый и невредимый ящик перед воротами дворца, Пятнадцатая сияла ярче солнца.

— Молодцы, молодёжь, — похвалил эр. — Дальше я сам, а вы топайте к себе быстренько. Берегите себя — и, может быть, мы ещё встретимся!

Напоследок мы всё-таки поклонились, как положено. На нас смотрели гвардейцы князя, на нас смотрели аори на площади, и пришлось соблюдать тот самый закон и те самые правила.

С патруля прошло 28 дней, когда с утра нас поднял не привычный гонг, а надрывающийся рожок. Рожок означал, что время пришло, и десятки ааори выдвигались в Пущу. Утреннее построение было особенно долгим. Сотник нори, чьё имя знала, наверно, только Пятнадцатая, был на помосте не один. Там же находилось трое мудрецов, десять стражников, а под помостом — ещё три десятка нори. Разорялся на всю площадь один из мудрецов:

— Безымянные! Ааори! Грешники, призванные для искупления! Сегодня объявлена облава в Пуще. Она состоится через 12 дней! Через 12 дней каждый из вас получит крохотный шанс заслужить имя и стать нори — охотником за тварями из разломов. И кто знает, возможно, вы искупите свой грех и станете солдатом вэри, вольным выбирать! С именем, чистым перед законом! Но сначала вы можете получить имя! То, что дают любому человеку! Сегодня мы все выступим в очистительный поход!

Нори и стражники поморщились.

— Сегодня вы все получите свой шанс обрести имя! Помните руку, что давала вам кров и еду, помните о своём предназначении! О вашей судьбе, о вашем пути! Помните, что даже ваша смерть станет вашим искуплением.

— Придурок… — донеслось откуда-то у меня из-за спины, но я, конечно, не стал оглядываться.

— Сегодня вам предлагается величайший дар в мире! Величайшая награда и сокровище — служить аори и защищать их!

«В самом деле, придурок. — подумал я. — Это они-то благодетели? Кладущие нас десятками в долинах гор и шахтах? Кидающие на смерть без подготовки? Такое вам точно никто не забудет!».

— Так будьте достойны своего звания! И станьте достойны — имени!

«Меня зовут Шрам, меня так и будут звать. У меня есть имя, недалёкий мудрец!».

Каждый день в казарме заставлял меня сжимать зубы и терпеть. Бойцы и их десятники, работники столовой и склада, служащие администрации — все они периодически напоминали нам, кто мы и для чего тут. И если Пятнадцатая делала этого без особого удовольствия, то вот такие мудрецы — со спесью. А тот же Четырнадцатый — с особым садизмом. Его десяток был поделён на его любимчиков и на «плесень». И он был такой не один. Двадцать Девятый был, к примеру, не лучше.

Очередной выпуск из Школы Нерождённых прошел с опережением графика. Было сформировано ещё пять новых десятков, которые станут мясом в предстоящем мероприятии. Точнее, мясом мы будем все. Это нам Пятнадцатая успела вдолбить. А эти пять десятков — смазкой для нас. Новому двадцать девятому десятку не повезло — там десятником сделали сразу новичка, да к тому же и полного отморозка. Это благодаря ему и его подпевалам до баррикад в шахте добралось вместо привычной сотни — всего шестьдесят три нерожденных. Троих человек, пытавшихся прорваться к шахтам, он убил на глазах у ааори, прямо под деревянным частоколом. Но правила есть правила. Десятки были полны, а его десяток добрался в полном составе. Уже став десятником, бойцами других десяток он тоже попытался командовать — но ему сурово объяснили, что так делать не стоит.

Я всё чаще вспоминал первые дни в казарме, когда казалось, что всё изменилось… стало другим — более радостным и честным. Ну да, наверно, по сравнению со школой нерожденных так оно и было. Но школа забывалась, а я чувствовал, что в этом мире и его обществе мы находимся в самом низу. Даже после 900 дней издевательств.

— Цените подаренное вам право! Цените данный вам шанс на исправление, — надрывался мудрец на помосте. — Будьте благодарны за доброту и заботу, будьте благодарны…

«Вошёл в раж!» — подумал я зло. Чем менее весёлыми были мои мысли, тем больше я замыкался. Если бы не вечера на лавочке, я бы, наверно, вообще перестал общаться с окружающими. Но Пятнадцатая моё настроение уловила и не давала уйти в себя. После всех разговоров, ссор и происшествий, что были вначале, мы с ней невольно стали союзниками. И она, и я стремились к сегодняшнему дню сделать всё, чтобы больше в казарму ааори не возвращаться. Эта упёртость заразила бойцов десятка. И теперь время действительно пришло. Ну ничего… осталось немного.

Мудрец наконец выдохся и уступил место стражнику, который слегка презрительно представился полусотником[4 — в разделе "Сноски и примечания"] Аи-аарене, сказал, что его полусотня будет нас сопровождать, и что на время похода и чистки мы выполняем приказ, а командование будет осуществлять сотник нори — которому он нас и препоручает. Наш сотник нори осмотрел нас всех внимательным взглядом и призвал к себе десятников. Пятнадцатая кивнула Хохо, передавая командование, и пошла к помосту.

Распустили нас спустя двадцать минут. Пятнадцатая убежала куда-то в администрацию, и завтракать мы начали без неё. Очередь в столовую, правда, была такой, что она успела вернуться ещё до того, как мы все набрали еды. Сама она очередь — благодаря нам — проскочила.

— Выступаем завтра, — сообщила она нам. — Ещё до рассвета. Так что сегодня приводим себя в порядок, получаем запасные комплекты одежды на складе. Вечером нам выдадут сухпаёк.

— А амуницию? — спросил Кривой хмуро.

— «А-му-ни-ци-ю! Ишь ты!» — подумал я, смакуя слово по слогам, но память в этот раз промолчала.

— Утром, перед выступлением, — хмуро бросила Пятнадцатая. — Мудрецы вообще требовали, чтобы нас вооружили уже в Пуще, но у них вышел спор со стражниками. Те не хотят нас защищать — только контролировать.