Мускат утешения (ЛП) - О'Брайан Патрик - Страница 15

— Ни слова, и боюсь, не услышим. Тайфун оказался чудовищно разрушительным: снес мачты двум «индийцам» и перевернул множество местных суденышек. У открытой шлюпки даже теоретически шансов не было.

Чуть помедлив, Мэтьюрин продолжал:

— В качестве формальной меры предосторожности он оставил заверенный дубликат своему секретарю, мистеру Эдвардсу. Он у меня с собой, — Стивен поднял папку. — Разумеется, доставить его вам — честь и обязанность Эдвардса, но бедный молодой человек повержен дизентерией, и чтобы не терять времени, он просил меня передать вам дубликат вместе с надлежащим выражением почтения.

— Очень правильно с его стороны, — Раффлз извлёк из папки конверт. — Вы меня извините?

— Разумеется.

— Ни один посланник не договаривался о лучших условиях, — наконец произнёс Раффлз. — Они словно продиктованы Министерством. — Однако его удовлетворение звучало не особенно искренне, и вопросительно посмотрев на Стивена, он продолжал: — Но здесь есть сопроводительное письмо.

— Боюсь, что да, — сказал Стивен. — Я прочёл его, чтобы выяснить, не обнаружено ли моё участие в сделке — раскрыто, не стану говорить «выдано». Определённые странности заставили меня предположить, что это вполне могло случиться.

— По крайней мере, такого он не сделал, — сказал Ричардс. — Но это постыдно и оскорбительно. Бедный Фокс. Я уже несколько лет видел, что происходит, но чтобы в такой степени… Вы вправе думать иначе, Мэтьюрин, но в молодости он был прекрасным компаньоном. Ужасающе постыдно, — повторил он, огорчённо глядя на изящно и продуманно составленное послание.

— Настолько постыдно, что у меня было искушение скрыть его.

— Известно ли мистеру Эдвардсу содержание письма?

— Нет, бедному молодому человеку оно не известно. Больше того, он все свои надежды возлагает на доставку этого договора и всё, что связано с ним в Уайтхолле.

— Понятно, понятно. Вы можете однозначно подтвердить это, Мэтьюрин?

— Разумеется, я могу.

— Если это получит огласку, репутация Фокса будет уничтожена. Все его друзья чрезвычайно расстроятся… Оливия, дорогая моя, — окликнул он жену, проходившую в садовых перчатках мимо французского окна, — здесь доктор Мэтьюрин, вернулся из путешествия, и с ним большинство его компаньонов.

— Покорнейше прошу простить за появление в таком виде, мадам, — в панталонах, с ненапудренными волосами и с неким подобием бороды, — сказал Стивен. — Капитан Обри заявлял, что мне не следует так идти, что я бросаю тень на морскую службу. Однако я ускользнул, но ни он сам, ни его люди не ступят на землю, пока не приведут себя в вид, достойный адмиральской инспекции. Должен вам пояснить, мадам, что путешествовали мы на чумазой джонке, которая использовалась для перевозки руды, огромном рассаднике грязи, а наша одежда была разбросана по множеству отсеков. Поэтому пройдёт ещё не меньше часа, прежде чем капитан сможет иметь честь нанести вам визит. А пока он передаёт вам своё почтение.

Миссис Раффлз улыбнулась, сказала, что очень рада снова встретиться с доктором Мэтьюрином, что она немедленно пошлёт приглашение на сегодняшний ужин капитану Обри и его офицерам, а сейчас она их оставит.

— А теперь, — сказал Раффлз, когда мужчины снова остались одни, — не расскажете ли мне, как был заключён этот договор?

— Разумеется, имело место множество факторов — денежная субсидия, аргументы Фокса и тому подобное… но исключительную роль сыграло то, что ваш банкир и почтенный ван Бюрен познакомили меня с нужными посредниками, и мне удалось завоевать расположение большинства в совете.

— Надеюсь, вы не рассчитываете, что правительство вернёт вам более десятой доли ваших расходов, и то лишь после семи лет настойчивых повторных запросов?

— Нисколько. Это было потворство моим намерениям, по большей части добрым, но должен признать, также и моему неуёмному желанию подкосить Ледварда и его сторонников.

— И что же с ними случилось?

— По–видимому, полностью потеряв репутацию при дворе, они были убиты в драке.

— Прошу прощения.

— А поскольку французы фактически не имели денег, Ледвард проиграл и конкуренции почти не было, так что эта прихоть обошлась недорого. Я намерен побаловать себя иначе — приобретением достойного торгового судна, пригодного для быстрого плавания.

— Значит, вы не собираетесь отправляться домой на «индийце»?

— Да ни за что. Разве я не говорил вам о нашей встрече с… с другим судном в этих водах, или подальше, и возвращении через Новый Южный Уэльс?

— Да, говорили, но я думал, время уже упущено.

— Вовсе нет. Мы кое–что предусмотрели. Кроме того — между нами — есть вероятность, что мы можем встретить «Корнели».

— Но разве достойный корабль не потребует и весьма достойных затрат?

— Без сомнения, и очень значительных. Однако у Шао Яна я имею немалое положительное сальдо, а мои траты ничтожно малы. А если этого окажется недостаточно — я всегда могу обратиться в Лондон. — Последовала странная пауза. — Но вы отводите взгляд, сэр, и, если я могу так выразиться, со сконфуженным и обеспокоенным видом.

— Что ж, Мэтьюрин, по правде говоря, я, и в самом деле смущён. Личной почты для вас или Обри у меня нет — полагаю, она отправлена в Новый Южный Уэльс, но есть некоторые скверные новости. Кажется, вы говорили мне, что сменили ваш неудовлетворительный банк?

— Именно так. Самая напыщенная и невоспитанная свора безграмотных собак, каких только можно представить.

— А на их место выбрали Смита и Клоуза?

— Совершенно верно.

— Тогда с огромным сожалением должен сообщить вам, что Смит и Клоуз приостановили выплаты. Они разорены. Может, в конце концов кредиторы и получат какие–то небольшие дивиденды, но в настоящее время нет ни малейшей возможности получить с них деньги.

Стивена мгновенно посетило яркое видение — адвокатская контора в Портсмуте, где был написан документ о переводе всего его состояния к Смиту и Клоузу, а также доверенность на имя сэра Джозефа Блейна как исполнителя его воли. Документ составлял опытный адвокат, деловой человек, привыкший иметь дело с разного рода уловками, тощий и пожилой, явно получавший удовольствие от своей работы — беззубые челюсти двигались в такт царапающему бумагу перу. Пыльная комната была уставлена книгами, скорее для работы, чем ради украшения. Пыльное окно выходило на глухую стену, рефлектор, висевший в углу, посылал под сумрачный потолок слабый намёк на дневной свет, и отражение пролетавшей чайки скользило в нём, как тёмная тень в паутине.

«Итак, сэр, — сказал адвокат, — если вам будет угодно, скопируйте это, поскольку в подобных делах всегда предпочтительнее собственноручно написанные бумаги, а я сделал всё, чтобы самый придирчивый педант королевства не смог этого оспорить. Не забудьте подписать оба документа и отослать сэру Джозефу вечерней почтой. Её отправляют не раньше половины шестого, так что у вас вполне достаточно времени, чтобы скопировать две написанные мелким почерком страницы и отбыть до отлива».

Всё это воспоминание и даже короткая скрипучая речь адвоката, должно быть, продлились не дольше мгновения, поскольку Стивен не упустил ни слова из речи Раффлза:

— Но, с другой стороны, я рад сообщить, что у меня для вас есть и некоторые менее огорчительные известия, что–то вроде небольшой компенсации. Недавно мы подняли голландский двадцатипушечный корабль — его специально затопили несколько месяцев назад из–за инфекции. Теперь он приведён в порядок, и крепок как в день, когда его впервые спустили на воду. Находись мы на террасе, его можно было бы увидеть в подзорную трубу — он за островом, у верфи голландской компании. Как я уже сказал, это всего лишь двадцатипушечный корабль, так что он вряд ли способен справиться с «Корнели», но, по крайней мере поможет вам успеть к условленной встрече.

— Вы удивили меня, губернатор. Я изумлён, я приятно поражён.

— Рад это слышать, — ответил Раффлз, недоверчиво глядя на собеседника.

— Могу я пойти сообщить Обри о нашей удаче? Я оставил его в мрачном настроении, изучающим корабельные журналы погибшей «Дианы», которые он должен представить здесь старшему морскому офицеру. Джек расстроен и озадачен, поскольку даяки, напавшие на наш остров, убили и его казначея, и писаря.