Вечность после... (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна - Страница 16

Я киваю головой, что знаю, мол, а Лурдес косит своими карими, почти чёрными глазами на меня.

- Я в этих вопросах не специалист, - продолжает профессор, - но если уж случилась любовь – любите! Только детей не заводите! – смеётся. – Хотя сегодня на помощь и такой любви могут прийти врачи-специалисты в области репродуктивной функции человека. Генная инженерия шагнула далеко вперёд, и эти вопросы сейчас решаемы. РЕШАЕМЫ! Главное, понять для себя, хотите ли вы их решать, и стоит ли то самое чувство таких испытаний, - пожимает плечами. - А это известно только вам. Только вам.

В кафетерии я обращаю внимание на подоконник: на нем лежит дорогой белый лэптоп. Он не мог бы принадлежать кому угодно, а лишь тому, у кого имеется достаточно денег, чтобы раскидываться подобными вещами. Его стоимость - состояние для меня, но не для Лурдес.

Подхожу, беру его в руки и убеждаюсь в своей правоте: внизу, на корпусе, имеется наклейка с именем и номером телефона хозяйки. Очевидно, она теряет его не в первый раз.

Набираю номер:

- Хелоу? - у Лурдес потрясающий голос.

- Привет. Я нашла твой лэптоп в столовой и звоню по номеру на корпусе.

- Оу! Спасибо! Вечно его теряю! Через пару минут буду! - бросает трубку.

Но даже пара минут не успевает пройти, как копна её фантастических волос появляется в кафетерии, заставляя парней сворачивать шеи и давиться своими ланчами.

- Пффф… я такая растеряха! - смеётся. - Это мне нагрузили в довесок к неотразимой красоте и блестящему уму! Ну не может же всё быть идеально в человеке?!

Лурдес звонко хохочет, довольная собственным остроумием, а я наслаждаюсь запахом её духов: действительно, такие редко кто носит.

Лурдес об этом не говорит, но все знают, что у неё очень состоятельные родители, живущие в Сиэтле, откуда и сама она родом. Забавно, но её никогда не обсуждают в курилке, а только восхищаются. Парни мечтают с ней встречаться, девушки дружить, а Лурдес всегда сама по себе, но не пропускает ни одной вечеринки и чаще устраивает их сама.

Уже через несколько часов, покончив с лекциями, мы сидим в милом недешёвом кафе и уплетаем итальянское тирамису из хрустальных стаканчиков - это одно из любимых мест Лурдес в Ванкувере, по её собственному признанию.

- А почему ты здесь, а не дома, в Сиэтле? - спрашиваю. - Вашингтонский Университет один из лучших в мире, не сравнить с нашими!

- Я здесь только на год - ради лекций Беннера, а на остальные таскаюсь просто так и от скуки, - очаровательно улыбается. - Прослушаю его курс и вернусь домой. Хотя к моей специализации он и не сильно относится, но знаешь, я считаю, что психиатрические проблемы берут начало в семье!

- Ты выбрала психиатрию?

- Да! А ты?

- Я больше склоняюсь к семейной терапии. Это интересно, - пожимаю плечами.

- Поверь! - вспыхивает Лурдес, - психиатрия ещё интереснее! Копаться в головах шизиков - это же весь кайф! - её глаза горят. - А вот нытьё зажравшихся домохозяек не воодушевляет.

- Ты звучишь убедительно, - соглашаюсь.

- Я уже говорила про свой блестящий ум? - подмигивает.

- О, да! - и я не в силах сдержать улыбку.

- Так вот, он достался мне от несравненной мамочки - она у меня математик. Ну а… - тут она театрально изображает соблазнительный мах головой, тряхнув волосами, - моя неподражаемая красота унаследована от папочки!

И снова мне смешно. Никто не умеет так непосредственно себя нахваливать, как эта девушка.

- Лурдес…

- Друзья называют меня просто Лу, - она кладёт свою смуглую кисть с большим «А» на запястье мне на руку, и я удивлена заметить, что это прикосновение мне приятно.

- Лу, вон тот парень часто таскается за тобой в Институте, и сейчас он постоянно на нас пялится. Что говорит психиатрия по этому поводу?

Лурдес бросает короткий взгляд на крупного и, надо признать, по-мужски красивого парня:

- А! Это… Ну, психиатрия скажет только то, что сей кудесник - Люк, мой невидимый ангел хранитель! - смеётся. - Наш папа страдает фобией преследования, но, смею заметить, небезосновательно. У Соньки, моей сестры, тоже такой есть. Хочешь, кстати, познакомлю? Говорят, он хорош в постели! - заявляет с набитым ртом.

- Кто говорит?

- Девчонки на курсе, - Лурдес запивает тирамису второй чашкой кофе. - Со мной ему нельзя, я - охраняемый объект, - заявляет с деланной гордостью, чем снова заставляет меня улыбнуться.

Затем начинает издалека:

- Знаешь, в какой-то умной книжке было сказано, что человек, перечисляя что-либо, интересующую позицию назовёт последней, и только в том случае, если хочет скрыть свой интерес к ней.

- Ты о чём?

- О твоём вопросе преподу, - поднимает брови, изображая «многозначительность» во взгляде.

И мне не становится не по себе, наоборот: очень хочется «раскрыться».

Лурдес - тонкий психолог, прирождённый манипулятор и мисс Проницательность - бросает мне наживку:

- Знаешь, я влипла. Очень много лет назад. Думала, пройдёт! Но ни фига… который год уже, «а воз и ныне там».

- Какой воз? - уточняю.

- А! Это из басни. Из русской. Ты ж не знаешь, - улыбается. – Короче, люблю я чужого парня. И не просто чужого, а того, с которым встречается моя любимая сестра. И вот будь она хотя бы немного стервой, я бы не запаривалась… и он дааавно уже был бы моим!

Тут она самоуверенно морщит брови, давая мне понять, что в её способностях даже сомневаться не стоит.

- Но фортуна не на моей стороне: Соня - добрая ранимая душа. Мало того, ещё и обиженная судьбой. Братец, блин, постарался, - кривится, и за гримасой я успеваю разглядеть искреннюю боль о близком человеке. - У нас ведь как получилось, мой брат Эштон, он только мне брат, а для Соньки - потенциальный партнёр. И он её вроде как… изнасиловал.

- Что? – не успеваю скрыть свой шок.

- Дааа, - тянет, поджимая губы. – Ну, никто доподлинно не знает, что у них там вышло. Но ничего хорошего, это точно.

Лурдес смотрит в окно невидящим, затянутым пеленой воспоминаний взглядом. Наживка переродилась в потребность излить душу:

- Всё сложно у нас, причём у всех. Соня до сих пор и несмотря ни на что любит его. Эштона, - уточняет, коротко взглянув на меня, словно желая убедиться в том, что я всё ещё здесь. – И живёт с Антоном. А я кроме Антона вот уже семь лет никого больше не вижу. Я – как мой папа, а он у нас - моногам.

- Твой папа кто?

- Однолюб. За всю свою жизнь влюблялся только раз, с первого взгляда и сразу до беспамятства.

- Тогда я тоже - моногам, - сознаюсь.

- Оу… - вытягивает лицо. – И в кого же ты так безнадёжно втрескалась?

- Не важно. Продолжай! Ты так интересно рассказываешь о своей семье. А главное, столько подробностей знаешь о своих родителях и их личном.

- А, это папа! Он любитель поговорить на эту тему и поведать душещипательную историю своей Большой любви. Правда, рассказывает только нам, детям, а больше никому! А вот маман, мисс «Скрытность», редко говорит, но зато, только не смейся, книгу пишет! Ха-ха! Представляешь? Моя маман – писатель! Обхохочешься!

- Почему? Это же здорово! - я и впрямь так считаю.

- Да потому что мама моя – математик мозговыносоед! Её студенты как чёрта боятся, такая строгая! И тут вдруг взялась писать про свою любовь… смех, да и только!

- Наверное, у неё была особенная любовь?

- Не была, а есть. Обитает по сей день под боком, Алексом звать. Это папенька мой, - сперва смеётся, потом внезапно становится серьёзной. – Ну, ей, на самом деле есть, что рассказать. История у них длинная, необычная и… сильная. Да, именно сильная: о большом и нерушимом чувстве, пронесённом через жизнь, беды и невзгоды, глупости, потери, несчастья и огромное, просто огроменное счастье, в котором родилась я. Я – их кульминация! – сообщает с гордостью и звонким смехом.

- Очень достойная кульминация, нужно сказать! - тоже смеюсь. – А почему трудности, если любовь с первого взгляда?