Большая Игра (СИ) - Беляев Михаил - Страница 34

— Я закончила, — отвлекла ее от тяжелых мыслей Эстер, садясь на край ванны. Девушка довольно кивнула и взяла из маленького шкафчика коробку с порошком:

— А теперь смотри. Ты делишь белье на белое и цветное, вот так… теперь — сравниваем, где какого больше. Открываем машину, сперва клади белое… вот. Теперь сыплем протектор цвета, он защитит белье от окрашивания, теперь потрясем… готово, закидывай остальное. Закрываем, теперь насыпаем вот сюда порошок, выбираем программу — и всё, вперед.

Поэтапно показывая ей, как работать со стиральной машиной, она снова удивилась тому, как изменилась ее жизнь. Да, было хлопотно и очень тяжело, но такие моменты, как сейчас, радовали ее и приносили какие-то новые чувства. Чувство нужности, заботы, а еще ощущение, что и она теперь не одна. У неё последние десять лет практически не было друзей — и вот теперь, кажется, появилась та, кого она хотела бы называть другом. Включив весело пропищавшую машину, она довольно покивала: — Вот теперь осталось только подождать, когда она постирает, тебе нужно будет достать бельё и повесить его сушиться.

— Спасибо, — Эстер, склонив голову, запустила пальчики в свою шевелюру и принялась чесаться — на лице девушки появилось выражение облегчения. Рин снова нахмурилась: — Рано благодарить. С квартирой и одеждой мы закончили, теперь пора взяться за себя!

Согнав её с насиженного края как канарейку с насеста, девушка включила воду и начала набирать ванну. Комната наполнилась журчанием бегущей воды, паром и запахом выливаемых в ванну всевозможных пенок. Коли уж ей пришлось тут задержаться, то придется еще набраться наглости и воспользоваться чужой ванной. Она лишь надеялась, что у опасного соседа тут нет камер или всяких подслушивающих и подглядывающих устройств. Посмотрев и поискав в углах, не блеснёт ли где глазок объектива, она вздохнула и выключила воду — ванна была полна до краёв, увенчанная целой шапкой ароматной пены.

— А теперь — снимай с себя одежду, она у тебя тоже грязная. Привела в порядок квартиру — приведи в порядок себя тоже, поняла? — чувствуя себя настоящей воспитательницей, девушка уперев руки в бока, буравила взглядом Эстер — та согласно покивала и принялась возиться с устройствами, скрепляющими швы ее костюма. Странные запоры с тихим свистом поворачивались, щелкали и расходились в стороны — тонкие, практически незаметные глазу швы соединений расползались, освобождая тело. Деликатно отвернувшись, Рин подождала, пока шуршащая тканью девушка не разоблачится окончательно — скинув тяжело осевший на пол костюм, звякнувший металлическими элементами о плитки пола, она осторожно залезла в горячую ванну. Фыркая и шипя, она погрузилась в воду: — Пфффф… и что дальше?

— А дальше… — Рин повернулась к ней, оглядывая почти скрывшуюся в пене собеседницу, и впала в легкий ступор. Она видела лишь ее голову и плечи, да силуэт фигуры сквозь полупрозрачную пену, но и этого вполне хватило, чтобы начать давиться от зависти. Скрипнув зубами, она сгребла с пола ее комбинезон и вышла вон, закрывая дверь: — Отмокай и мойся с мылом. Я поищу тебе одежду…

Стиснув до боли в пальцах тоненький костюм, она помотала головой. И что теперь, что природа одарила ее и красотой, и грацией, завидовать всю жизнь ей что ли? Успокойся, Рин. Ведь так было всегда. Люди неодинаковы и не равны, справедливости нет, и не бывает, просто жизнь так устроена. Просто так надо, чтобы тебе выпали все испытания. Терпи, будь сильнее…

Подышав носом и немного успокоившись, она отложила костюм в корзину с бельем и направилась к шкафу — кажется, в зале она видела какую-то одежду. После недолгих поисков нашлось несколько одинаковых белых рубашек, несколько пар носок и мужские штаны. Девушка печально вздохнула — без запасной одежды будет туго. Можно, конечно, спуститься к себе и взять что-нибудь из своих вещей, но кто знает, что учудит эта инопланетянка, пока ее не будет — может, зальет пол-дома водой, а может и еще чего похуже. После всего, что с ними случилось, она ощущала ответственность за эту удивительную и странную пришелицу из ниоткуда. Ладно, сгодится и это — взяв с полки пару чистых рубашек, Рин пошла обратно.

За дверью слышался плеск и тихое шуршанье. Вежливо постучавшись, девушка вошла внутрь и положила одну из рубашек на тихонько гудевшую машинку: — Это тебе, оденешь после ванной.

— Слушай, а как этим пользоваться? — сквозь поднимающийся пар и пену проступил силуэт Эстер, держащей в руках щетку. Прикрыв ладонью глаза, скорее для собственного успокоения, чем для чего бы то ни было еще, Рин попятилась и сбивчиво затараторила: — Ты что, совсем не знаешь? Намыливай её и три тело, всё, везде! Потом смой под душем! Позовешь, когда будешь мыть волосы!

И снова она оказалась за дверью, с неровно стучащим сердцем и занозой в душе. Когда-то очень давно, в другой жизни, когда все были живы, мама сказала ей не завидовать, потому что зависть убивает человека. Завистник погружается во тьму, теряя свою дорогу и пытаясь сбить с неё других. «Иди своим путем, каким бы он ни был». Но все же…

Вздохнув, Рин ударила себя кулачком по лбу: — Хватит…

*****

С потолка капала конденсировавшаяся влага, то и дело оставляя глубокие дырки в пене, покрывающей теплую воду. Рин, зарывшись в неё с головой, пыталась ни о чем не думать. В чужой квартире, в чужой ванне, в чем мать родила… Стыд. Но еще больший стыд был в том, что она чувствовала. Она забыла о ней, забыла о Эстер, на целую неделю, позволив ей сделать все это и с собой, и с домом, и теперь она еще и завидует ей! Какого черта… что скажет Алголь, если узнает? Если он вообще тут появится. Рин не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает, кто-то всё знает о том, что тут происходит. И её чувства. Стыдливые, недостойные, позорные. Она всегда смотрела на других людей, молча обдумывая их поступки, и частенько осуждала их, будто у неё было право кого-то судить. Будто она знала, как надо, как должно быть, как должны поступать люди. В памяти снова всплыли слова Алголя: «Для них ты не человек». Помотав головой, она взъерошила волосы и взялась за щетку, остервенело растирая покрасневшую кожу.

Когда Рин вышла из ванной в чистой белой рубашке, нахлобучив на голову полотенце, Эстер уже дремала, свернувшись на диване калачиком. Роскошные волосы ее поблескивали на свету, источая дивный аромат шампуня. Зрелище было умиротворяющим и милым — гостья невольно засмотрелась на неё. Что ж, и ей тоже нужно немного отдохнуть, прежде чем возвращаться к себе. Тщательно вытерев волосы, она опустилась в кресло и подняла глаза к потолку. В комнате было очень тихо — она слышала, как учащенно стучит её сердце, как тихо сопит заснувшая Эстер, полуприкрытая плащом своих волос. Глубоко вдохнув, девушка подняла ладонь вверх и посмотрела сквозь пальцы.

Став ретранслятором, сможет ли она так же весело проводить время с ней? Или станет такой же, как Алголь, отчужденной и враждебной? Что она будет уметь? Сможет ли читать будущее, как, говорят, умеет Мифрид? И каково это вообще, знать, что тебя ждет? Наверное, это грустно и тяжело — знать, что произойдет, но не быть способной хоть как-то это изменить. Уж не поэтому ли Алголь такой безрадостный… никто ничего не знает о нем. Она не знает, какая боль может его переполнять, какие испытания выпали на его долю, и скольким из них предстоит стать частью её собственной жизни.

Ретрансляторы… тайна, покрытая мраком, спрятанная за непробиваемым железным занавесом. Одинокие и всесильные воины, стоящие один на один со смертью, без права на ошибку и проигрыш. А ведь сегодня она хотела сделать первый шаг к тому, чтобы хоть немного приоткрыть эту таинственную завесу.

Шумно выдохнув, Рин опустила ладонь на глаза — все равно ведь сама скоро узнает, к чему эти переживания. Иди своим путем, каким бы тяжелым он ни был. Даже если этот путь приведет тебя к совсем другим ответам на твои вопросы.

Прикрыв глаза, девушка постаралась отвлечься от этих мыслей — усталость брала свое. Спустя пару минут к тихому сопению спящей Эстер прибавилось и ее ровное глубокое дыхание — наконец, дрёма добралась и до неё, дав уставшему разуму отдохнуть от переполнявшего его водоворота мыслей. Она не слышала, как с тихим шорохом отворилась дверь, впуская внутрь еще одного человека. Свет померк, создавая приятный полумрак, и в дышащую чистотой и порядком комнату вошел ретранслятор. Окинув помещение строгим взглядом наполненных тусклым свечением глаз, Алголь беззвучно подошел к Рин. Прикрыв глаза рукой, девушка нежилась в объятиях сна — такая уязвимая и еще совсем ничего не знающая. Рубашка с бесстыдно отогнутым воротом прилипла к еще горячей после ванной, влажной коже, давая разглядеть, сколь же маленькой и хрупкой была его гостья. Ретранслятор отвернулся и направился к дивану, на котором столь же безмятежно спала Эстер — присев возле свернувшейся в клубочек девушки, он осторожно и бережно, стараясь не потревожить зыбкого сна, взял ее на руки и понес в соседнюю комнату.