Последний сон ее смертной души (ЛП) - Линкольн К. Берд - Страница 1

К. Берд Линкольн

Последний сон ее смертной души

(Хафу из Портлэнда — 3)

Перевод: Kuromiya Ren

«Какие сны в том смертном сне приснятся»

— Шекспир «Гамлет»

«Весь мир — сон, а смерть — толкователь»

— идишская пословица

«И никогда не просыпайтесь от восхитительного забвения, где смерть мечтает о тоске жизни»

— Джебран Халиль «Пророк»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Я стучала кулаком по входной двери квартиры Марлин на втором этаже. Ответа не было. Как и не было ответа на мои сообщения. Если бы я знала про ее соседей, позвонила бы им из Токио до того, как мы сели на рейс в Портлэнд. Но, конечно, я избегала ее соседей три года, что Марлин жила тут, как избегала всех, чтобы защититься от физического контакта, пока я не узнала, что не была чокнутой, просто я была ребенком баку, пожирающего сны.

Моя сестра всегда отвечала на сообщения. Всегда. Я надеялась, что она просто злилась из-за того, как мало я писала о папе, пока мы были в Японии, и мстила мне молчанием. Другие варианты сбросили бы меня в черную дыру страхов из-за Иных — существ из мифов и легенд, к которым относилась и я, хоть папа забыл мне сообщить. Они ворвались в мою обычную жизнь и перевернули все вверх ногами месяц назад.

Кен весь полет домой играл страдающего эмо-парня, сидя у окна рядом с папой. Он, конечно, сомневался в своем решении покинуть свою жизнь в Японии и отправиться за мной домой. Последним в нашем странном квартете был тот, кто тоже оставил дом в Токио из-за жителя Портлэнда, но спокойные односложные ответы Пон-сумы на мои нервные фразы не были тем, что могло спасти меня от тревоги, сжимающей меня изнутри. Мы отправились сюда сразу же, потому что я так настояла. Наш багаж все еще был в такси. Парни стояли со мной в узком коридоре. Хорошо, что папа остался в машине, иначе нам не хватило бы места.

Я застучала в дверь снова, шесть раз нажала на дверной звонок.

— Не там. Или не может ответить, — сказал Пон-сума, как всегда спокойный.

— Что значит, не может ответить? Типа — мертва?

Кен упирался локтями в перила, оглянулся на нас через плечо.

— Он не это имел в виду.

— Уверена, нет причины не ответить на стук, — мой голос звучал пронзительно. Кен открыл рот, а потом захлопнул его. Хороший выбор. Он стал вести себя немного лучше, чем в Японии, но все еще не был прощен на сто процентов.

— Счетчик тикает, — сказал Пон-сума.

Приглушенный стук донесся изнутри, а потом смех. Смех Марлин. И моя жуткая тревога превратилась в огромного монстра раздражения, и я ударила по звонку десять раз подряд. Пон-сума зевнул и снял резинку с запястья, собрал спутанные длинные волосы, выкрашенные в карамельный цвет, в хвост. Я даже не представляла, как выглядело мое черное гнездо на голове, перелеты не помогали внешности.

— Марлин, ответь уже! — заорала я в глазок.

Щелчки, кто-то снял цепочку и приоткрыл дверь. Один глаз — ореховый глаз семьи Пирс с голубым кольцом — выглянул оттуда.

— Кои, — сказала Марлин, ее голос был неубедительно удивленным.

— Ты разве не в Японии?

— Ясное дело, что я не в Японии!

Приглушенный голос за ней вызвал смех моей сестры. Я вздрогнула от странности Марлин, моей организованной и помыкающей сестры, хихикающей, как школьница в аниме.

— Не сейчас, — сказала она. Ее глаз пропал и сменился затылком. — Это моя сестра.

Дверь открылась шире, и стало видно всю сестру в ее турецком халате цвета фуксии, и сзади ее обнимал тощий парень, похожий на Тора, с мокрыми и зализанными назад волосами. Почти все части, похожие на Тора, были обнажены.

— Ты в порядке?

Марлин едва взглянула на меня.

— Конечно, в порядке.

— Ты не отвечала на мои сообщения.

— О, прости, — сказал Тор. — Это была моя вина. Я… отвлек Марлин, — его довольное лицо не оставляло сомнений в том, что он имел в виду.

«Ох. Блин. Не вовремя», — я отпрянула. Я не хотела получить фрагмент сна от игрушки Марлин. Мне не нужен был сон о нем и моей сестренке.

— Она цела, — сказал Пон-сума. — Сообщение Кваскви было срочным.

Я показала Пон-суме ладонь и обратилась к Марлин:

— Почему ты не отвечала на мои сообщения? Ты в порядке?

— О, да, — сказала Марлин хрипло. — Я в порядке. Я бы всех пригласила, но квартира не убрана.

Кен фыркнул. Я пронзила его убийственным взглядом. Это не было смешно. Я переживала во время полета, когда Марлин не отвечала на сообщения и звонки. Пока я выпускала древнего дракона в Японии, помогала мятежным хафу в Токио — полукровкам, которые выступали против традиционного управления Иными в Тихом океане — попасть в Совет, я не следила за телефоном, так что иронично было злиться на Марлин за то, что она не отвечала мне. Но сообщения Кваскви, резко позвавшего меня домой, были загадочными, не помогали. Я знала, что на Иных в Портлэнде напали, и что-то ужасное произошло с его подругой, Дзунуквой, и к этому приписывали меня, потому что я выпускала драконов. Марлин знали как мою сестру. Вряд ли кто-то напал бы на нее из-за этого, но что я могла знать? Я даже не знала, что была хафу из-за папы-баку, до недавнего времени!

— Позвольте представиться, — сказал мужчина, держащий мою сестру. — Я Пит, — он протянул руку, покрытую рукавом татуировок старых позеленевших чернил. В узорах я разобрала белый кулак, повторяющийся номер 14 и крест из стрел. Я смотрела на его руку. Он издал странный смешок.

— Я — Кен, — сказал не совсем мой парень-кицунэ. Он подобрался ближе к двери, чтобы пожать руку Пита, снижая риск, что этот парень заденет мою кожу.

— Все хорошо? — сказала Марлин. — Я могу пойти одеться?

Я прикусила губу.

— Я должна кое-что сказать тебе о папе.

Марлин посмотрела за меня.

— Он не вернулся с тобой?

— Вернулся, но…

— Тогда уйди на пару часов и дай мне шанс собраться, — она прижала ладонь к щеке Пита и улыбнулась. Ее новый маникюр на миг отвлек меня. Марлин всегда выбирала яркие и сложные узоры или цветы и что-то абстрактное. Сегодня ее ногти были черными. Белый силуэт черепа с четырьмя длинными зубами, напоминающий смутно логотип героя из Марвел, улыбался с больших пальцев.

— Марлин, пожалуйста.

— Кои, я серьезно. Увидимся позже, — она мне не улыбнулась. Она закатила глаза и потянулась к дверной ручке, закрыла дверь сильнее, чем требовалось.

— Парк у леса, — сказал Пон-сума на японском, оглядываясь на такси. — Кваскви угрожает отправить Братьев-медведей за нами.

— Ладно, ладно.

Кен тихо вздохнул.

— Дайджобу десу. Пока что она в порядке. Узнаем, что хочет Кваскви, и вернемся.

Я сглотнула горечь в горле. Желудок все еще бушевал от полета, и мне стоило воспользоваться дезодорантом и зубной пастой, но Кен был прав. Нам нужно было увидеть, что расстроило Кваскви. Я была в долгу перед ним, и он требовал отплаты. Но папа был на заднем сидении машины, и мне нужно было устроить его у себя, а потом уже нестись по городу на зов Сиваш Тийе.

Пон-сума спускался по металлической лестнице. Мы с Кеном шагали следом осторожнее из-за мороси на ступенях. Лепестки с разросшихся кустов рододендрона у дорожки сжались, стали коричневыми и промокли. Я назвала таксисту свой адрес, между полем средней школы и улицей с магазинами, где не было кафе. Кен заплатил водителю, а Пон-сума помог вытащить папу из машины.

В Японии Мидори показала, что — хоть глаза папы оставались закрытыми, он не реагировал на уколы и щипки, а контакт с кожей не передавал мне фрагменты снов — он не был полностью без сознания. Если его поставить, его ноги немного удерживали вес, так что его можно было поддерживать одному человеку и вести по дороге.

Мы подняли его по лестнице в мою квартиру, Кен следовал с нашим багажом. Я потеряла почти все свои вещи во время приключений в Токио, так что сумок не было много. Пон-сума нетерпеливо ерзал, пока я искала ключ у знакомой коричневой двери. Я нашла его, сжала ручку двери, и она открылась.